Мак-Говерн согласно кивнул:
— Поскакали, — заторопился Федеричи, — спасибо, Мэвис.
— Ну-ну.
— Я серьезно.
— Серьезно, серьезно, — передразнила его Мэвис. — Так как, хочешь минет, а?
— Не стоит, Мэвис, — отстранил ее Мак-Говерн, — он беременный.
* * *
Два полицейских в форме стояли за спиной у Джеймса Джонса, когда он постучал в дверь на десятом этаже отеля «Парадиз».
Из соседнего номера высунул голову мужчина, но один из полицейских направил на него сорок пятый калибр, и постоялец, ойкнув, скрылся за дверью.
— Да, — сказал мужской голос.
— Доставка из «Макдональдса».
— Я ничего не заказывал.
— Комната 1106. Доставка.
— Это 1006. Никакая не одиннадцать ноль шесть.
— Все уплачено. Можете взять, если хотите.
— Уплачено?
— Да.
Дверь распахнулась.
— Ах, дерьмо! О Боже, нет, нет, суки! Это нечестно.
— С первым апреля, Фредди, — Джонс втолкнул Фредди Фазо в комнату, оставив полицейских у входа. — Почему ты не склеил ноги из города?
— Ждал свою старушку из Райкерс. Мы собирались в Бразилию.
— Что хорошего в Бразилии?
— Вас нет, — сморозил Фазо.
Джонс засмеялся.
— Держись в том же духе, и ты станешь самым веселым заключенным.
— Кто на меня настучал?
— Никто. Корявая твоя харя. Тебя просто узнал кто-то из тех, кого ты взялся умочить. Если налетаешь на полную комнату народу, то мочи всех. Иначе самое малое один из уцелевших тебя узнает.
— Если я кое-кого сдам, пойдете на сделку?
— Я не торгуюсь, Фредди, ты же знаешь. С прокурором будешь торговаться.
— Скажи прокурору, что у меня есть кое-какие сведения.
— Ну. И что же ты можешь рассказать?
— Просто передай. Если я тебе скажу, то какие после этого торги, ты сам все передашь.
— Послушай, Фредди, прихожу я к прокурору и сообщаю, что у тебя кое-что имеется. Он спрашивает: «Да, и что?». Я еду в Райкерс, выволакиваю тебя из камеры и выбиваю все, что мне нужно. Избавь меня от лишней поездки, а? Не люблю я такие поганые места… Почему-то.
— А потому что, кроме Господа Бога, ты насажал туда кучу нормальных парней, сука, ой!
— Я тебя ударил, Фредди? Извини, сорвалось. Целился во-он по той мухе. Видишь ее?
Фредди Фазо сморщился и потер лицо.
— Скажи прокурору, что я знаю, кто завалил парня в «Сиксплексе» и оставил с тарой из-под кукурузы на голове.
— Кукурузное дело провернул твой дружочек Айр Сакс, — спокойно заявил Джонс.
— Ух, ни фига себе! А как ты узнал?
— Фигу я тебе расскажу, Фредди.
— Ты, мешок с говном. Ты ничего не знаешь про Айра Сакса.
— Неужели?
— Ой!
— Сука, эта муха все летает…
— Ох, черт, больно.
— Тогда не огрызайся, Фредди. Не жалуйся, что тебе здесь плохо, когда все хорошо, когда, дерьмо ты собачье, все правильно. Женщина-репортер в Джерси оказалась убита из той же самой ублюдской пушки, что и парень в киношке. У нас есть свидетели, которые показывают на твоего приятеля-подонка Айра Сакса. Он успел нагадить в Джерси. Если этот пидор Сакс не сдает в аренду свой дерьмовый пистолет, тогда сраный Сакс убил сраного урода в долбанной киношке.
— Какого хрена ты все время ругаешься?
— Я просто зверею от твоего присутствия, вот в чем дело.
— Может, сейчас ты почувствуешь себя лучше, — сказал Фазо. — О’кей, Айр Сакс и впрямь стрелял в «Сиксплексе». А вот подстроила все одна чувиха.
— Имя?
Едва Фазо успел выговорить:
— Не знаю, — как по непонятной причине согнулся пополам. Потом поглядел вверх, прикрывая лицо рукой. Джонс, ласково улыбаясь, спросил:
— Имя?
— Зачитай мои долбанные права, — прохрипел Фредди.
— Вы имеете право оставаться ублюдочной законопослушной крысой. Вы имеете право не отвечать на вопросы…
22
Выходит, он грохнул не ту телку, ну и что? Ему же никогда не приходилось видеть Кэтрин Нейсмит, которая называет себя Кейт. Даже на фотографии. Он вроде бы представлял, как она должна выглядеть: вроде высокая, вроде стройная, волосы вроде короткие. Он знал, где она живет: Бокен, Парковая, восемьдесят девять. И весь хрен.
Точнее, дерьмо. Он доехал на подземке, дошел до восемьдесят девятого дома на Парковой, отморозил задницу, болтаясь рядом битых четыре часа. Попытался немного играть Тошико Акий-оши, Джорджа Коулмена, Франка Уэсса, Уиллиса (Гэториела) Джексона, но потом губы отмерзли, а мочевой пузырь чуть не лопнул, потому что пришлось выпить огромное количество кофе, чтобы задница окончательно не промерзла насквозь. И наконец он увидел чувиху: вроде высокую, вроде стройную, но черт ее знает. Одета в этакий меховой жакет, вроде меховой. Погода плохая. И волосы, кажется, короткие. А, может, и нет. Она была в лохматой меховой шапке, сейчас полно девчонок в таких шапках. Чувиха зашла в дом восемьдесят девять и стала подниматься по лестнице. На втором этаже никто больше не живет, кроме К. Нейсмит и Т. Бодуэлла (черт его знает, кто он), ее приятеля. Айр Сакс проверил. Кто бы мог подумать, что это не та коза? Кто бы ее не грохнул на его месте? Любой урод грохнул бы.
Надо снова закурить.
Вот черт! Два года, как он бросил курить, много всякой дряни случалось, много несчастий и горя. Ребята долги не возвращали, он сам пролетал с деньгами. У лошадей, на которых он ставил, ноги вдруг становились резиновыми перед самым финишем. Футбольные команды, на которые он тоже ставил, не покрывали убытков. Нарывался на семнадцатилетних девчонок и имел проблемы. Соперники в боксе забывали перчатки, и приходилось молотить голыми руками, разбивая суставы в кровь. Чувихи ему не давали, а сами признавались в любви и прочей ерунде, утверждая, что все для него сделают. А сами тратили его деньги, лакали его выпивку и лежали в его ванне по два долбанных часа, болтая со своими сраными сестрами по телефону, в дурацкой Айове или где-то там. Иногда такая боль начиналась в заднице, что любой чувак на его месте полез бы в карман, вынул бы из пачки бычок, сунул бы его себе в губы, прикурил бы и затянулся… О-ох, а-ах, старое доброе никотиновое удовольствие. Но только не для него, не для Айра Сакса, короля профессиональных вальщиков. Он избавился от этого, показал крепость мужских яиц.
До того дня, когда узнал, что замочил не ту чувиху, как наверняка многие делали и до него. Все равно хотелось закурить. Настоящий, хороший бычок. «Лаки Страйк». Сколько он уже высмолил?
Один, два, три, четыре, пять, шесть…
В любом случае, чувиха, которая наняла его убить Кэтрин (Кейт) Нейсмит, обязана была принять меры, чтобы он случайно не завалил не ту телку. Даже профессионал может время от времени грохнуть не того, кого надо.
…сорок семь, сорок восемь… пятьдесят два чертовых бычка от проклятых «Лаки». Вот черт! Неудивительно, что через горло будто шерстяной шарф протащили.
И две кварты «Джонни Реда» не помогли. Пардон, два литра. Два несчастных литра пива не изменили ощущения в горле. Так что пора откупоривать литр номер три, может, и полегчает.
Все дело в том, что когда у него кончатся пиво и сигареты, он не сможет выйти и купить их, по двум причинам. Во-первых, нет денег, а другую половину гонорара за валку левой чувихи ему, конечно, не заплатят. Во-вторых, из отеля выходить нельзя — его разыскивают за убийство, пусть и неправильное. Какого черта люди так горячатся и возбуждаются, когда убитая цаца оказывается газетной репортершей?
Карен Оберн. Он никогда о ней не слышал, никогда ее не видел, пока не наткнулся на две фотографии в газете: одна — ее, вторая — его собственная. Плюс рассказ, что такого-то парня засекли ошивающимся у дома номер восемьдесят девять по Парковой в Бокене. Паскудная фотография 1974 года, когда он парился в Райкерс за воровство. И если бы Кенли Палермо тогда не размяк и не отправился к прокурору, всех бы можно было послать к черту. Хотя фотография, в общем-то, не такое уж и дерьмо. Тогда он был моложе, толще, носил длинные волосы. Теперь пойди узнай его.
Эй! Есть идея. Ему просто нужно потратить десять центов, а может быть, двадцать пять и позвонить в газету. Телефон указан в статье. И получить премию, которую они предлагают за помощь в поимке и осуждении убийцы Карен Оберн.
Наверное, он все же так «удачлив» в последнее время, что и премию не ухватит. Урод. А должен. Из-за того, что это он убил ее, право не теряется. Ему должны еще и сверху добавить. За валку чертова эпидемиолога и оравы негодяев и педерастов в «Клубе Смерти». Все-таки верное название! Ни одна газета не заикнулась про «Бойню», как говорил Мертвый Эдди, гаденыш.
Дважды гаденыш. Два дня приходится названивать, чтобы попросить о помощи. Может же он вызволить из этого вшивого отеля, отвезти куда-нибудь в Мексику или Кэтскиллз или куда-нибудь, где можно лечь на дно, пока не спадет чертово пекло. И, гад, неужели так трудно перезвонить?
