17-го апреля (30 – по новому стилю) произошел знаменательный эпизод: впервые в Гражданской войне белогвардейский аэроплан перелетел к красным. Моторист 3-го авиаотряда Добровольческой армии Кононенко, воспользовавшись отлучкой часового, охранявшего самолеты, запустил мотор «Вуазена» и направился в сторону фронта. Вдогонку за ним тут же взлетел подпоручик Шевчук на «Ньюпоре». Ему не составило труда догнать тихоходный разведчик, но Шевчук не стал открывать огонь, а начал кружиться над «Вуазеном», пытаясь прижать его к земле. Возможно, подпоручик надеялся, что Кононенко просто решил «похулиганить». Только когда «Вуазен» пересек линию фронта и по нему начали стрелять красноармейцы, Шевчук прекратил преследование и вернулся на аэродром. Позднее Кононенко рассказывал, что с «Ньюпора» на его самолет якобы сбросили две бомбы, но это представляется совсем уж маловероятным.
Хотя Кононенко управлял самолетом впервые в жизни, ему удалось благополучно приземлиться у станции Рой. Говоря о причинах своего поступка, он простодушно поведал, что на перелет его подвигли не коммунистические убеждения, а суровая дисциплина в отряде и низкое жалованье. Кроме того, он мечтал стать пилотом, а в белой авиации, испытывавшей постоянную нехватку самолетов, это было почти нереально. У большевиков мечта Кононенко осуществилась – его отправили в летную школу, и он еще успел принять участие в заключительном этапе Гражданской войны.
А тем временем в апреле постепенно «оттаяла» советская авиация. С наступлением тепла моторы стали более устойчиво работать на спирту, газолине и казанской смеси. В этой связи летчики получили приказ перебазироваться в район боевых действий и начать бомбардировки Ростова и Новочеркасска. Первым прибыл на фронтовой аэродром у станицы Константиновская 15-й авиаотряд 9-й армии (бывший 1-й Южный), которым командовал Казимир Рудзит.
25-го апреля летчики этого отряда впервые бомбили Новочеркасск. В налете участвовали пилоты Жемчужин на «Ньюпоре» и Павлович с летнабом Лейландом на «Сопвиче». Налет был специально приурочен к празднику Пасхи. Рассчитав время по церковным книгам, «красные орлы» появились над Соборной площадью города как раз в момент начала крестного хода. На огромную толпу молящихся, состоящую в основном из стариков, женщин и детей (поскольку большинство мужчин призывного возраста находилось на фронте), обрушились бомбы. Десятки человек были убиты и ранены. Командование Южного фронта высоко оценило «блестящую» операцию, наградив всех ее участников золотыми часами. Уже через несколько дней восторженный отчет о бомбардировке лег на стол В.И. Ленина.
Вскоре красная авиация на Нижнем Дону пополнилась 37-м отрядом (летчики Жуков, Михалюк и Шнель), прибывшим в станицу Семикаракорскую. В первой половине мая экипажи 15-го и 37-го отрядов вели разведку, несколько раз бомбили Новочеркасск и Ростов.
В начале мая два белогвардейских авиаотряда, принадлежавшие Донской и Кубанской армиям, перебазировались на восточный участок фронта, где назревали решающие события. Здесь готовилась к наступлению 10-я армия красных. Белые же, помня, что лучший вид защиты – нападение, решили нанести упреждающий удар. Благодаря авиаразведке им было известно все о расположении передовых частей и резервов противника. 20 мая корпуса генералов Улагая и Покровского при поддержке с воздуха форсировали реку Маныч в районе станицы Великокняжеской и сбили с позиций передовые части 10-й армии. В ответ красные бросили в бой кавдивизии Буденного и Думенко. Именно они и стали на следующий день главной целью белых летчиков. Деникинские аэропланы неожиданно атаковали колонны конницы на марше. Бомбы и пулеметный огонь повергли в панику многотысячные массы всадников, абсолютно не готовых к отражению воздушного удара. Искать спасения на открытой равнине было негде. Испуганные лошади носились по степи, сбрасывали седоков и топтали упавших.
Израсходовав боекомплект, экипажи возвращались, быстро грузили бомбы и снова шли на взлет. Атаки следовали одна за другой. К вечеру деморализованная красная конница частично рассеялась, частично повернула обратно. Таким образом, впервые в Гражданской войне авиация показала, на что она способна при правильном выборе цели и умелом использовании. Всего десяток самолетов фактически «вывел из игры» две полнокровные дивизии. Одновременно с этим другие белые аэропланы «утюжили» пехоту неприятеля, заметно облегчая работу своим наземным войскам. В одной из штурмовок был легко ранен выстрелом с земли командир 1-го Кубанского авиаотряда полковник В.М. Ткачев.
22 мая белогвардейцы, проходя по местам вчерашних бомбежек, удивленно смотрели на разбросанные по степи десятки людских и лошадиных трупов. Такого от «летунов» мало кто ожидал. В тот же день конница генерала Врангеля взяла Великокняжескую. Пленные красноармейцы, все как один, говорили, что без «еропланов» белым ни за что не удалось бы так легко и быстро взломать фронт.
25-го в сальских степях развернулось генеральное сражение белогвардейцев с главными силами 10-й армии. Два дня у станицы Ремонтная кипели ожесточенные бои, то и дело переходящие в рукопашные схватки. Исход битвы решил фланговый охват советских позиций 2-м Кубанским конным корпусом. Понеся большие потери, красные начали отходить на северо-восток. Под натиском казачьей кавалерии отступление быстро превратилось в бегство. Казаки, не давая передышки, гнали противника почти до самого Царицына.
Конница генерала Мамонтова настолько увлеклась преследованием, что напрочь оторвалась от тылов и утратила связь с другими частями. На поиски лихого генерала пришлось даже высылать аэроплан. Пилот Багровников и летнаб Куллама вылетели на «Вуазене» вслед за рвущимися к Волге казаками. Они довольно быстро отыскали мамонтовцев в калмыцкой степи, вручили пакет от командования и с ответной депешей улетели обратно. Пока не наладилось регулярное наземное сообщение, такие полеты совершались еще не раз.
А что же делала все эти дни авиация гибнущей 10-й армии красных? Как ни странно, почти ничего, хотя силы для отпора противника у нее были. В мае на станциях Котельниково и Ремонтная находились приданные 10-й армии 14-й, 16-й и 40-й разведотряды. В 14-м числилось три «Фармана-30», истребитель «Сопвич Пап» (вероятно, единственный самолет данного типа, попавший в Россию) и легкий бомбардировщик «Сопвич Бомбер» (тоже довольно редкая для России одноместная модификация разведчика «Сопвич полуторастоечный». У нас ее обычно переделывали в двухместный вариант, устраивая вторую кабину летнаба за кабиной пилота, вместо бомбоотсека. Судя по всему, так же был переделан «Бомбер» 14-го отряда, поскольку на задания он летал с экипажем из двух человек). 16-й отряд имел три «Сопвичах». Наконец, в 40-м было два «Фармана-30», «Вуазен Иванова», «Ньюпор-23», «Сопвич» и «Морчет» («Моран-4» – усовершенствованная версия «Морана-парасоля»).
Всего же красная авиация на Маныче насчитывала 14 самолетов, то есть, по крайней мере, не меньше, чем в противостоящих ей деникинских авиаотрядах. Но ее боевую работу напряженной не назовешь. 14-й отряд совершил за май 22 боевых вылета, 40-й – 14, а 16-й – всего-навсего семь! Нетрудно сосчитать, что на каждый самолет пришлось в среднем по три вылета в месяц. При этом было потеряно два аппарата. 9-го мая пропал без вести «Сопвич Бомбер» из 14-го РАО с летчиком Назарчуком и летнабом Гончаровым, а 16-го во время разведки из-за поломки мотора сел на вынужденную за линией фронта «Фарман» 40-го отряда. Пилоту Ахромееву и летнабу Рутковскому удалось бежать, самолет достался белым.
Экипажи авиаотрядов 10-й армии совершали полеты только для связи или на «осмотр района» (разведку). При этом глубоко во вражеский тыл старались не залетать, ограничиваясь прифронтовой полосой. 18 мая летчик Кузьмин из 14-го РАО получил задание доставить на «Сопвиче Папе» срочный приказ командиру 4-й кавалерийской дивизии. Приказ он не выполнил, так как «опасался сесть без механика в незнакомой местности». Заметим, что при таком подходе к делу, на одноместных машинах вообще надо летать только над своим аэродромом.
21 мая тот же летчик, подлетая к станице Великокняжеской, увидел шедший ему навстречу деникинский «Сопвич» и два «Ньюпора». Сопоставляя даты, можно понять, что Кузьмин случайно наткнулся на одно из звеньев, идущих бомбить конницу Буденного. Но ему и в голову не пришло атаковать неприятеля, хотя он летел на истребителе, вооруженном синхронным пулеметом. Кузьмин поспешно ретировался, а белые его как будто и не заметили. В тот же роковой для 10-й армии день летал на «осмотр района» командир 14-го отряда Егоров. Что и где он осматривал, неизвестно, но над местом разгрома красной кавалерии советские летчики почему-то так и не появились. Благодаря этому деникинские авиаторы беспрепятственно сделали свою работу, доложив о полном отсутствии в воздухе авиации противника. То же самое повторилось и на следующий день.
