заметит подвох и пожалуется мамам. Тогда меня могут и отругать. А если мы переманим только небольшую часть электората сестры, она не заметит готовящейся неприятности.
— Бомба замедленного действия, — потирает руки Анфиса. — Думаю, одной четвертой вассалов мне хватит. Марионетка Астерии продует выборы. Я стану председателем и уберу этот бардак с кучей траншей. Никаких удавок из банкнот. Клубы «Грома» должны подчиняться только своему учсовету.
— Поддерживаю, — улыбается Лиза.
После разговора княжна Бесонова направляется прямиком в кабинет мамы. София сидит на диванчике и листает журнал с рекламой парфюма.
— Мама, давно ты закупаешься в «Орифлейм»? — удивляется княжна.
— О, дочка, — поднимает длинные ресницы княгиня. — Эти агенты сетевого маркетинга всюду просочатся, даже сквозь нашу СБ. Вот журнал просунули. Понюхай пробничек, — тонкие аристократические руки протягивают яркую страницу с ароматическими красками. — Думаю, бергамот и абрикос прекрасно вольются в твой нежный образ.
— Я ничуть не нежная, мама, — возражает Лиза, качнув белоснежным хвостом. — Я очень злая. Только еще не решила на кого. Скажи, это не твои уроки по завоеванию мужчин замотивировали Астерию вмешиваться в дела учсовета?
— Не мои, — отвечает София, перелистывая страницу журнала. — Нет, я, конечно, в курсе потуг твоей сестренки. Но что поделать? Эх, не понимает Астра свое сердечко, бедняжка. Не понимает.
— Я вижу тебя насквозь, мама, — заявляет Лиза. — Это всё твой план по приручению Арсения. Астра финансирует его клуб, дает «фениксам» аналитиков, методички, спортпитание, тренажеры и прочее-прочее. Дальше благодаря помощи сестры Арсений побеждает в Лиге, ему дают дозволение сменить сюзерена, он серьезно задумывается насчет кандидатур. И тут на сцену выходишь ты. Улыбающаяся, нарядная, с протянутой рукой.
— И элегантным маникюром, — кивает София, мечтательно закатив глаза. — Но на моем месте вполне может стоять Астра. Если к тому времени поумнеет. Или ты, если твоя гордость позволит.
— Вот уж спасибо, но нет! Никогда!
— Или даже обе, — продолжает София, игнорируя слова дочери. — Кстати, ты, правда, завела себе «сестер»? А жених в курсе?
Лиза вспыхивает.
— Подслушивать нехорошо, мама.
— Какая же ты правильная, — фыркает София. — Надо было больше разрешать тебе играть в видеоигры.
— Мама, твоя задумка насчет демоника Арсения в прошлом?
— С чего бы? — удивляется княгиня. — Беркутов — умный парень, фракталы ему только на пользу, а, значит, мальчику давно пора в командировку в Нижние миры.
— Понятно, — поджимает губы Лиза.
«Надо предупредить Арсения, чтобы он ни за что, ни за что не заключал союз с мамой. Она погубит его. Арсений — жива-мутант. Фракталы повредят его чудесную душу и мощный интеллект. Путь демоника точно не для Арсения. Как и путь войны в целом».
Глава 17 — Щебет из-за моря
В кои-то веки утро застает меня в своей постели, а не за столом, усыпанном микросхемами или славянскими оберегами. Еще не проснулся, но ощущаю мягкие касания ладоней на лице.
— Господин, пора вставать, — шепоток Доси тихий-тихий, будто сама хочет, чтобы любимый господин поспал подольше. — Вы просили разбудить вас ровно в шесть.
Будильник я часто не слышу, так сильно зарабатываюсь. Вот и прошу помощницу растолкать во столько или во столько. Но сейчас глаза совсем не разлепляются. Устал, Фалгор, набегался. Перестройка организма дело уматывающее, а сдерживание его роста еще энергозатратнее в разы. Постоянно держу себя на контроле. А то раздамся в плечах на целую сажень, да не на прямую, как у Ахмата, а на целую маховую или даже косую.
Мягкие пальцы с запахом свежего мыла скользят уже по груди, ныряют между пуговицами пижамы, прижимаются к голой коже. А вот это она зря. Всему место и время, и «когда и где» решают точно не мои женщины. Если они хотят быть моими.
Я, не открывая глаз, ловлю шаловливую ручку за запястье и вынимаю наружу.
— Спасибо за побудку, Федосья, — спокойно говорю и отпускаю девушку.
Открываю глаза. Надо мной нависает розовощекая Дося. Уже одетая: черная рубашка, серая юбка и сетчатые колготки. В больших глазах стыд и покаяние.
— Простите…
— Я хочу принять душ и одеться, — поднимаюсь и расстёгиваю пижаму. Больше на девушку не смотрю.
— Да, конечно, — спешный стук каблучков и тихий хлопок двери.
Тут же забыв об инциденте, принимаюсь за утренние процедуры. Душ, умывание, чистка зубов, укладка волос, выбор комбинации из десятка поглаженных костюмов и рубашек. Дело пяти минут. Базовая повседневность: серый костюм английского кроя и типичная белая сорочка.
В столовой уже завтракают девочки и мама.
— Доброе утро, сынок, — улыбается Елизавета той ослепительной улыбкой, которую демонстрируют блондинки в ТВ-рекламе зубной пасты.
— Арсений, — кивает Дарико, слегка порозовев. Мы с грузинкой еще ни разу не завтракали вместе в моем доме. Всё она с девочками да с девочками. Вот и подволновалась.
Лена же почему-то не обращает на меня внимания. Сидит себе в розовой пижаме и пушистых тапках. Затем поворачивается к Елизавете.
— Братец опять не ночевал с Дарико, — жалуется белокурая сестренка маме. — Поругай его!
— Леночка! — пищит в ужасе грузинка.
Елизавета и бровью не ведет.
— Твой завтрак уже накрыт, Сеня. Дося позаботилась.
— А где она сама? — бросаю взгляд на еще дымящуюся яичницу с помидорами.
Только Досе, одной из всех слуг, разрешается завтракать за господским столом. Это не чтобы ее выделить как-то, а чисто по нужде. Заодно обсуждаем дела и вопросы.
— Сказала, что не голодна, — пожимает плечами Елизавета. — Будет дожидаться тебя в машине.
Мм, совсем размякла помощница. Выходит, мое поощрение пошло ей во вред. Может, зря я поддался навстречу Досе? Она юна и нежна, совсем еще девочка. Как бы ни отнекивалась, ей хочется первой любви, первого свидания под звездами, первой ласки, первого признания, первых сказок. Я не могу всего этого дать, и дело не столько в сословной дистанции: слишком занят, слишком много обетов. К тому же, мне предстоит одаривать всей этой романтикой еще не одну невесту. Многоженство в России в почете, а, значит, и меня не избежит участь заключать политические браки. А насчет Доси есть и другой выход. Не интимная близость, но почитание на грани обожествления. Тоже сохранит девочке эмоциональный комфорт и рабочий настрой. Итак, обожание — да. Но почитание всё же чересчур. Я не поклонник таких мер. Это больше к Бемижару Жаворонку, чтоб у него глаза вытекли. Под шумок войны он вообще умудрился развести целый Легион богословов в атеистическом Постимпериусе. А для обожания нужна отвлекающая мишень. Кто-то достойный и мужественный.
— Мама, а почему ты не ругаешь братца? — не отстает сестра. — Ведь
