– Я уж думал, мы не увидимся, Кэсси.
Мои глаза под маской выкатились из орбит.
– Но как?..
– Браслет. Я узнал свою подвеску.
– Мою подвеску, – поправила я.
– Брюнеткой ты была лучше, – заявил он.
Я резко развернулась. Мы на миг соприкоснулись грудью. Я стояла на каблуках, и наши глаза были почти вровень. Я ощутила себя несказанно крутой, и это возбуждало.
– Да и ты мне больше нравился в роли Прекрасного Принца, – сказала я.
Мне пришло в голову, что на нем тоже маска, но она не скрывала от меня его истинный облик. И если под моей таились обычные женские страхи и неуверенность, то в нем я рассмотрела угрозу. Он использовал женщин и после терял к ним интерес. Он был прекрасен для ночной фантазии, но жить с ним бок о бок было нельзя.
– Я не твоя, – шепнула я. – Скорее, совсем наоборот.
Как только луч прожектора нащупал нас вновь, Пьер схватил меня за корсаж и высыпал туда пригоршню золотых монет. Несколько штук он для пущего эффекта уронил на пол. Я окаменела от шока. Толпа не знала, рукоплескать Пьеру или освистать его. Луч метнулся обратно к сцене, где исполнялся прощальный канкан.
– Отстань от нее, – послышалось в темноте. – Пока по зубам не схлопотал.
Из сумрака выступила чья-то фигура, подсвеченная огнями. Но я не хотела, чтобы меня спасал какой-то мужчина. Я вырвалась, отпрянула и налетела на Уилла Форе, который поддержал меня за талию теплой рукой.
– Все в порядке? – спросил он.
– В полном.
Барабанная дробь возвестила финал.
Уилл повернулся к Пьеру, с надменным видом привалившемуся к стене:
– Пьер, это не стриптиз-клуб.
– Я всего лишь отблагодарил прекрасную танцовщицу в достойной валюте, – развел руками Кастиль.
– Ты ее за платье схватил. Это запрещено.
– Вот уж не знал, Уилл, что тут бывают правила.
– С этим, Пьер, у тебя всегда было плохо.
Теперь аплодисменты грянули во всю мощь. Зрители встали, устроив овацию девушкам на сцене.
Пьер отряхнул рукав, потом другой, одернул пиджак и протянул мне руку:
– Ладно, инцидент исчерпан. Пошли отсюда, Кэсси.
Услышав мое имя, Уилл повернулся и уставился на меня с разинутым ртом, не то потрясенный, не то разочарованный:
– Кэсси?
Я сняла маску:
– Привет! – Я взялась за корсаж. – Ну что тут скажешь? Подстраховала в последний момент.
– Я… ты… – запинался Уилл. – Я думал… Ни хрена себе, до чего круто выглядишь!
Пьер начал терять терпение:
– Ну а теперь-то можно идти?
– Да, – ответила я.
И тут увидела, как поникли плечи Уилла, – то же самое произошло на балу, когда Пьер выиграл аукцион. Повернувшись к Пьеру, я добавила:
– Ты можешь идти. В любую секунду. – Я неуверенно шагнула к Уиллу, стремясь подчеркнуть свой выбор. – Ты, – прошептала я. – Я выбираю тебя.
Лицо Уилла смягчилось, на нем появилось выражение расслабленного торжества. Он сжал мою руку так доверительно, что я чуть не упала в обморок. Он не сводил с меня глаз. Победа за ним, решила я.
Пьер рассмеялся и покачал головой, как будто Уилл упустил что-то очень важное.
– Кто смел, тот и съел, – изрек Уилл, по-прежнему глядя на меня.
– Кто сказал, что ты что-то съел? – возразил Пьер.
Он окинул меня долгим взглядом и с нахальной ухмылкой растворился в толпе. Телохранитель поспешил следом. Я была рада, что он ушел.
– Пойдем отсюда, к черту, – сказал Уилл, увлекая меня сквозь толпу.
Когда мы проходили мимо столика Матильды и Кит, обе сверкнули браслетами. Я ответила тем же. А потом точно так же мне помахала со сцены Анджела, и ее подвески ярко блеснули в свете софитов.
– Э, да у нее такой же браслет, как у тебя, – заметил Уилл.
– Да, такой же.
Меня схватили за руку. Это была тетка средних лет в огромной футболке с надписью «Все самое лучшее в Новом Орлеане».
– Где продаются такие браслеты? – спросила она, точнее, потребовала.
Судя по акценту, уроженка Новой Англии. Массачусетс или Мэн.
– Это подарок, – ответила я, но не успела отдернуть руку, как она вцепилась в подвеску.
– Мне нужна такая же! – вопила она.
– Это не продается! – Я вырвала руку. – Это нужно заслужить.
Уилл оттащил меня от нее и провел мимо зрителей, еще толпившихся в дверях. Мы вышли на мороз, и он набросил мне на голые плечи куртку, а потом прижал меня спиной к витрине «Трех муз», не в силах больше тянуть с поцелуем. И это был всем поцелуям поцелуй. Уилл целовал меня долго, от всего сердца, лишь иногда прерываясь, словно желал увериться, что это действительно я дрожу в его объятиях. Я не озябла. Я просыпалась и возвращалась к жизни в его руках. Одно дело, когда на тебя смотрит желанный мужчина, и совсем другое, когда любимый. Но… Мне нужно было задать вопрос, хоть я и сомневалась, что хочу знать ответ.
– Уилл… что у тебя с Трачиной?..
– Все кончено. Не сейчас, раньше. Теперь только ты и я, Кэсси. Больше никого. И так будет всегда.
Мы пропустили группу туристов, пока я переваривала эту сногсшибательную новость. Ты и я. Мы прошли чуть дальше, и Уилл остановил меня снова, прижав к красной кирпичной стене ресторана «Пралин конекшн», приведя в изумление пару ночных работников. Уилл Форе и Кэсси Робишо? Целуются? Посреди Френчмен-стрит?
Имело смысл все: руки Уилла, его запах, его губы, любовь в его глазах. Я хотела его всего. Он уже жил в моих мыслях и сердце, теперь же и тело наполнилось желанием. Когда Уилл снова остановил меня, взял в ладони мое лицо и заглянул в глаза в поисках ответа на незаданный вопрос, я поняла, что он прочел в них мое невысказанное «да». Мы чуть не бегом преодолели расстояние, остававшееся до кафе «Роза», и руки Уилла так тряслись, что он дважды уронил ключ, пытаясь отпереть дверь.
Как получилось, что он волновался больше меня? И почему я не волновалась вовсе?
Шаги.
Они выстроились в моей памяти. Капитуляция – я сдалась мужчине, которому поначалу сопротивлялась. Смелость, Доверие, Великодушие, Бесстрашие – всего этого мне хватало, чтобы его принять. Я доверяла Уиллу, и это позволяло мне без страха смотреть в будущее. И уж конечно, я умирала от любопытства, мечтая узнать, каким он окажется в постели. Во мне вызревало новое чувство: ощущение полноты жизни, то самое Изобилие, которому посвящался Шаг девятый. Мы были воплощенная радость.
Смеясь и целуясь, мы взбежали по лестнице, на бегу сбрасывая обувь. Уилл лихорадочно расшнуровал мой корсаж, а я помогла ему стянуть футболку посреди комнаты, где больше никогда не бывать одиночеству.
Уилл оказался вовсе не так застенчив, как мне представлялось. Он был сразу неистов и нежен – и я старалась не отставать. Мои объятия, мои поцелуи не оставляли сомнений в моем страстном желании. Это был мой мужчина. Стоя надо мной уже полуголый, так что я видела его прекрасные грудь и руки, он расстегнул пояс, сорвал с себя джинсы и швырнул через комнату.
– А, черт, – пробормотал он, о чем-то вспомнив.
Он бросился к джинсам и вытряхнул бумажник, в котором стал искать презерватив.
«Наверное, он в жизни не надевал эту штуковину так быстро», – подумала я. Вернувшись к матрасу, Уилл опустился на колени, раздвинул мне ноги и, вобрав в себя взглядом все мое тело, тряхнул головой, будто все было в точности, как он представлял. Затем он навис надо мной и покрыл поцелуями, сначала осторожными, затем все более настойчивыми и страстными, медленно спускаясь по шее к грудям, на которых задержался. Я не могла не прыснуть, потому что он меня щекотал, переходя ниже. Время от времени он останавливался и смотрел мне в лицо, снова и снова ища мой взгляд. «Я вот-вот займусь сексом с Уиллом Форе, моим боссом, моим другом, моим мужчиной», – стучало у меня в голове.
Когда он вошел в меня, я задохнулась и выгнулась дугой. Как это назвать, если вы жаждете кого-то, а когда наконец оказываетесь вместе, то он дает вам именно то, чего вы хотели? Как это выразить, если восторгом наполняются сразу сердце, мысли и тело? С другими мужчинами мне было очень хорошо физически, но сердце мое никогда не пробуждалось полностью. С Уиллом, под Уиллом во мне оживало все. Мое сознание говорило «да», мое тело говорило «да», а сердце и вовсе чуть не разрывалось от изумления. «Может быть, это и есть любовь? – подумала я и поняла: – Да, это любовь. Моя любовь здесь, мой юный старик, мой Уилл».
– Как ты прекрасна, – произнес он сдавленно.
– О Уилл!
Не верилось, что этот экстаз возможен. Я извивалась под ним, обезумев от желания. Я хотела кончить, должна была кончить, но вместе с тем отчаянно хотела задержать, продлить это невероятное, заставлявшее таять наслаждение.
– Мы хотели этого с первой встречи, – сказал он.
Уилл подался вверх, чтобы поцеловать мое лицо, не прекращая медленных, проникновенных движений, – они породили во мне тысячу «я», готовых сдаться. Он оперся на локти, пригладил мне волосы, его глаза изучали меня. И тут его охватила жажда того, что он только начал пробовать. Я поняла это по его лицу. Одно сильное, плавное движение – и я оказалась на нем, схватилась за его мускулистые плечи, и мои бедра задвигались в такт его ритму. Я знала, он тоже чувствует это, испытывает наслаждение больше и ярче, чем когда-либо прежде. Блаженство захлестывало меня, прокатывало сквозь меня, и я могла лишь отдаваться этому со все возрастающей страстью. Когда я кончила, он выкрикнул мое имя и его спина выгнулась, так как он чувствовал меня, слившись со мной своим прекрасным телом.
