Ее веснушчатое лицо пылало ярким румянцем.
— Благодарю, хазур. Я сама изрядно волнуюсь. — Она говорила мягко и едва слышно — удовольствие уже просыпалось в ней. Она пристально поглядела на него, а потом отвернулась и обвела взглядом почти пустой дворик. — Здесь никого нет? Я думала, что встречу хозяйку дома и ее дам. Место кажется безлюдным. — Похоже, она уже начинала обретать душевное равновесие.
Он был бы рад, окажись дворец в самом деле безлюдным местом. Тогда бы она досталась только ему. Но, разумеется, сейчас за ними пристально наблюдали любопытные обитательницы зенаны.
— Твоя шотландская выносливость позволяет тебе путешествовать по городу в полуденный зной, когда все прочие клюют носом на своих диванах.
— О нет! Неужели я прибыла в неурочный час, когда все отдыхают? Но я не могла прийти раньше, не убедившись, что дети под надежным присмотром или легли вздремнуть.
— Это не важно. — Он улыбнулся, прогоняя ее тревогу. — В зенане всегда время отдыха, а Мина сгорает от нетерпения, чтобы с тобой познакомиться. Как и бегума.
— Мина? Ее так зовут? Как очаровательно. Но каков же ее титул, чтобы я могла обращаться к ней надлежащим образом?
— Сгодится просто «Мина», пока она здесь, среди родных. Я знаком с полковником с того дня моей юности, когда приехал в Сахаранпур и привел на продажу несколько лошадей. Он взял меня под свое крыло. Он был мне как отец, а его семья, его дети — как братья и сестры мне. Иначе мне бы не войти в зенану, женскую половину. Но теперь, когда Мина замужем за сыном ранпурского наваба, я почти не вижусь с ней.
— Но, должно быть, очень изысканна, раз она принцесса? Меня никогда еще не представляли ни одной из них, принцесс. У меня приличный вид?
Томас позволил себе удовольствие притвориться, что строго оценивает уместность ее графитово-синей амазонки, — ему не нравился этот цвет, слишком серый, на его вкус, зато восхищал покрой корсажа и жакета, который сидел на фигуре как влитой, подчеркивая тонкую талию и вздымающиеся…
«Проклятый шакал».
— Не нужно так стесняться, мэм. Пусть Мина и принцесса, но она женщина, как и ты.
— Едва ли. — Ответная улыбка девушки сопровождалась грустной гримасой. — Боюсь, вы слишком много времени проводите исключительно в мужском обществе, чтобы понять. Моя тетя всего-навсего замужем за третьим сыном герцога, но презирает моих родственников сверх всякой меры — особенно предков по отцовской линии, поскольку по матери я, как и она, числю в предках герцога Гамильтона. И если даже леди Саммерс столь пристрастна в вопросах крови, могу лишь представить, что о моем низком происхождении подумает супруга принца.
Он постарался ласково улыбнуться, чтобы ее приободрить — смягчить боль, которую могли нанести ей намеренно оскорбительные слова таких особ, как Летиция Саммерс.
— Принц всего-навсего мужчина. Согласно воззрениям сикхов, все мужчины равны перед лицом Бога. Как и все женщины. Моя религия говорит, что Бог видит людей равными: и мужчин, и женщин.
Если он хотел удивить ее или произвести на нее впечатление, то потерпел неудачу. Она размышляла над его пылкой речью долгую минуту, прежде чем ответить, и в глазах ее светился ясный ум:
— Несомненно, это восхитительная и просвещенная философия, хазур. Идеальная философия! И я ее разделяю. Я тоже думаю, что все мужчины и женщины должны быть равны перед лицом Бога. Но, с другой стороны, я думаю, что им никогда не быть равными в глазах других мужчин. И уж точно не в глазах других женщин.
Ее сверкающий взор был устремлен прямо на него.
— Разве вы не делаете различий между людьми по их внешности? Вы очень красивый мужчина. Неужели не обращаете красоту в свою пользу? Неужели не желаете, чтобы ваша жена не уступала вам в красоте?
— Ты мне льстишь, мэм. — И он был польщен. Глубоко польщен. Ее взгляд пьянил, как вдыхание гашиша, и зажигал Томаса исступленным восторгом, отчего ему хотелось вернуть ей взгляд, еще более откровенный. По крайней мере сейчас Катриона видела в нем мужчину.
— Разве не так? — тихо спросила она. — Надеюсь, я вас не обидела. Понимаю, что очень мало знаю о вашей философии или религии. У меня и в мыслях нет смеяться над вами, но, как говаривала моя матушка, «красота к красоте», что подразумевает: красивые люди всегда стремятся к тем, кто также наделен красотой. Поступать иначе противоречит человеческой природе.
Его мать, графиня Сандерсон, незаурядно красивая женщина, всегда говорила то же самое, но с другими намерениями.
— Может быть, я плохо понял твое английское идиоматическое выражение, но склонен думать, что изречение твоей многоуважаемой матушки означает: люди красивы как раз настолько, насколько красивы их поступки. Если их дела и особенно мысли не столь прекрасны, как их лица, тогда в глазах Бога они жалкие уроды.
Она помолчала и, подойдя к нему вплотную, серьезно заметила:
— Никто в глазах Бога не бывает уродлив. Ни в чем я не могу быть уверена, но вот на этом стою твердо.
Все в ней — особенно душа — взывало к нему.
— Ты не можешь причинить обиду. Никогда. Ибо ты говоришь правду.
И она коснулась его. Потянулась к его руке и взяла ее и осторожно пожала, словно не доверяя словам свои чувства. Теплое пожатие было мимолетным, как прежде его поцелуй, но ощущение было не менее сильным — будто теплый мед разливался по его коже.
Он сжал ее ладонь, прежде чем она ее отняла.
— Ты умна, как принцесса. И столь же прекрасна.
— Вот теперь вы мне льстите. Наверное, мы могли бы продолжать этот словесный танец — вперед и назад, туда и сюда, — пока не истощим запас комплиментов друг для друга.
— Невозможно. — Ему потребовались дни и немалое очарование, но наконец она открылась навстречу его ухаживаниям и почувствовала установившуюся между ними близость. — Но возможно, ты будешь так добра, что прибережешь свои комплименты для другого дня. Потому что я вижу трепетание шелков за оконными ширмами наверху. Значит, твоего визита очень ждут, а меня выбранят за то, что завладел твоим вниманием в одиночку.
Она скользнула взглядом по стенам, ничего не видя за ними.
— Не могу представить, чтобы вас кто-то бранил, Танвир Сингх. Да и вы не станете терпеть выговор, будто провинившийся школьник.
Томас рассмеялся.
— Вы еще незнакомы с бегумой, мисс Роуэн. Как полковник был мне вместо отца, так и бегума, в свою очередь, стала уважаемой матушкой. Поэтому умоляю, не будем заставлять ждать эту почтенную даму. И ее дочь тоже, потому что она произнесет в мой адрес еще больше цветистых слов, если вас не доставят к ней вовремя.
