– Дана, это твой тренер, его зовут Анатолием Викторовичем.
– Очень приятно, – пробормотала она.
Господи, у нее ноги заплетались от страха, и она все время спотыкалась. Надо отдать должное Николаеву – он все увидел, все понял и заговорил. Не спеша, размеренно, с шуточками-прибауточками он рассказывал, как тут, в клубе, все устроено, показывал площадки, мимо которых мы проходили, вспоминал какие-то охотничьи байки. Мне показалось, что рука Даны, прижатая к моему боку, чуть-чуть расслабилась, да и спотыкаться она стала пореже. С погодой в этот октябрьский день нам повезло, воздух был пронзительно вкусным и прохладным, а небо – безоблачным, и солнышко, которого Дана не видела столько времени, гарантировано. А для активизации обменных процессов солнце и вообще яркий дневной свет – первейшее условие, это мне объяснила моя всезнающая подружка Света.
В клубном здании я подвел Дану к стойке, за которой сидела симпатичная черноволосая девушка, и подвинул ей раскрытый журнал регистрации стрелков.
– Напиши фамилию, имя и отчество полностью, а вот здесь поставь подпись.
Дана послушно взяла ручку, и, судя по тому, что дважды уронила ее, успокоилась она пока не окончательно. Да и запись в журнале оказалась на диво корявой, хотя почерк у девчонки отменный, сам видел. Николаев выбрал для нее ружье, получил патроны, я прихватил пару наушников для себя и для Даны, и мы отправились на учебную площадку.
– Ты в тире никогда не стреляла? – спросил ее тренер. – Пулевой стрельбой не занималась?
– Нет.
– Это хорошо. Учить всегда легче, чем переучивать. Ну, вставай, красавица, вот сюда, на третий номер.
Дана обернулась ко мне, и я весело подмигнул, с удовлетворением заметив на ее личике удивление: а ты думала, я врал, когда говорил тебе, что учиться легче, чем переучиваться? Вот и знающий человек это подтверждает.
Я с некоторым даже волнением ждал чуда, потому что помнил, как Николаев учил меня, и верил, что он не подведет. И чудо произошло. Прямо на моих глазах. Он стоял рядом, держался рукой за цевье ружья и приговаривал:
– Не спеши, посмотри на мишеньку, полюбуйся тем, как она летит, теперь найди ее мушечкой, обласкай, пойми ее траекторию, а теперь уйди дальше по этой траектории – и выстрел!
И тарелка разлеталась в пыль.
– Вот и нет мишеньки, – журчал ласковый голос тренера, – вот ты ее и сделала. Умница ты моя! Пластика у тебя обалденная. Отличный выстрел. Классика.
После каждого второго выстрела я подскакивал и помогал Дане перезарядить ружье, у нее пока еще не хватало силенок, чтобы переломить ствол. После двадцать четвертого выстрела, когда я открывал вторую коробку патронов, она вдруг сказала:
– Я сама попробую.
И попробовала. Далеко не с первой попытки, но Дана сумела самостоятельно перезарядить ружье и посмотрела на меня с такой гордостью, и столько счастья было в ее глазах, что я понял: дело сделано. Она будет ездить в клуб. И будет стрелять.
Но, как оказалось, я рано радовался. Еще не все испытания закончились.
Дана отстрелялась, и мы вернулись в клубное здание. Я должен был расплатиться, после чего (согласно графику) следовало Дану покормить. Да и мне, честно признаться, ужасно хотелось есть, позавтракать я, как водится, не успел. То есть чашку кофе я дома выхлестал, практически на ходу, между бритьем и натягиванием джинсов, а мне, молодому здоровому мужику, всегда требовался завтрак плотный и калорийный. Однако Дана перспективу оказаться в клубном ресторане, видимо, не рассматривала и, когда вместо выхода я повел ее совсем в другую сторону, снова запаниковала. В ресторане сидели люди. Гости. Их было немного, всего трое, но они были, и это повергло девочку в очередной приступ страха.
– Зачем мы туда идем? – в ужасе прошептала она, дергая меня за рукав.
– Второй завтрак, – коротко пояснил я.
– Давайте дома поедим, – взмолилась Дана. – Ну пожалуйста. Поехали домой.
Но я был непреклонен. И дело не только в том, что моя работа заключалась в строгом соблюдении ее режима. Я успел вспомнить вкус прошлой жизни, когда я ходил по дорогим клубам и чувствовал себя богачом. Мне здесь все нравилось, здесь пахло состоятельностью, респектабельностью, престижностью, и мне хотелось побыть здесь подольше. Сесть на мягкий диванчик, вытянуть ноги, выпить хорошего кофе, съесть красиво сервированный завтрак. Потом расплатиться кредиткой (все как у больших!) и только после этого красиво отчалить на дорогой тачке с водителем. И пусть пока еще эта жизнь – не совсем моя, она оплачена папаней, но придет время – и я в нее вернусь. Обязательно вернусь.
– Дома ты будешь обедать. А сейчас надо съесть что-нибудь совсем легкое. Выбирай место.
Дана выбрала диванчик в углу (кто бы сомневался!) и уселась с видом обреченной на смерть жертвы. Трое гостей не обращали на нас ни малейшего внимания, никто не оборачивался, не показывал на нее пальцем, не качал укоризненно или изумленно головой. Короче, небо пока не рухнуло. Себе я заказал омлет и эспрессо, Дане – зеленый чай и свежую голубику.
– Может быть, десерт? – предложила улыбчивая официантка. – У нас очень вкусные десерты, а также сладкие блинчики с ванильной начинкой.
Ну, Богдана Руденко, сдавай экзамен. Я буду молчать, как партизан. Отвечать придется тебе. Наверное, это жестоко с моей стороны, но я хочу, чтобы ты показала мне, чего достигла за три недели наших занятий и за сегодняшнее утро. Я хочу, чтобы ты начала разговаривать с незнакомым человеком, и не с таким заведомо добрым и ласковым, как Анатолий Николаев, а с любым, с первым попавшимся. Ну и, разумеется, чтобы ты нашла в себе силы отказаться от сладкого.
Дана смотрела на меня и ждала. А я, в свою очередь, смотрел на нее и тоже ждал. Она поняла, что отступать некуда, и выдавила:
– Нет, спасибо, мне только ягоды.
А вот мне жуть как хотелось сладких блинчиков, которые я всегда здесь ел и которые мне очень нравились. Но поедать их на глазах у Даны было бы, пожалуй, бесчеловечным. Может быть, попозже, месяца через два-три, когда она окончательно забудет вкус десертов и перестанет их хотеть, я и начну их снова заказывать. Пока еще рано.
Нам принесли заказ, и я с жадностью набросился на огромный омлет. Появился Анатолий Викторович, подошел к тем троим, которые уже здесь сидели, поздоровался с ними за руку, и гости встали и начали собираться. Я понял, что они приехали на тренировку к Николаеву. Заметив нас, он сделал шаг в нашу сторону.
– Ну как, умница моя? Устала? Отдыхаешь? Ты сегодня стреляла просто великолепно, красавица моя! Жду тебя в четверг.
Гости – упакованные в «фирму» молодые мужики с навороченными мобильниками в руках – принялись оглядываться и с интересом рассматривать Дану. Девочка залилась пунцовым румянцем и низко опустила голову. Я застыл. Черт возьми, как же дать ей понять, что ее рассматривают не потому, что она слишком толстая, а потому, что тренер ее похвалил? Надо срочно что-то предпринимать.
Глаза у Николаева стали внезапно строгими и даже как будто потемнели, он заметил реакцию Даны и, наверное, понял, что что-то не так.
– Смотрите, господа, – обратился он к тем троим, – смотрите и запоминайте эту девушку, она скоро вас всех за пояс заткнет. Данные просто потрясающие. Будущая чемпионка.
Слава богу, пронесло! Нет, но я-то какой молодец, я-то какая умница, как с тренером угадал! Просто гений! Я точно знал, что Анатолий Викторович – тот, кто нужен Дане. И не ошибся.
– Они хорошо стреляют? – спросила Дана, наблюдая в окно, как трое мужчин во главе с тренером идут к площадке.
– Не знаю. Но, судя по тому, что Анатолий повел их не на учебную, а на красную-три, наверное, хорошо. На красной-три мишени летят очень быстро, и не на фоне неба, где их хорошо видно, а на фоне склона. Их там очень трудно разглядеть.
– Он что, правда считает, что я буду стрелять лучше, чем они?
– Конечно, – улыбнулся я. – Он же сказал, что у тебя обалденная пластика и потрясающие данные. Если будешь упорно тренироваться – станешь чемпионкой.
– А Анатолий Викторович – хороший тренер?
– Очень хороший. Он хороший тренер и отличный стрелок. Он был чемпионом Европы и занял четвертое место на Олимпийских играх. А его ученик стал олимпийским чемпионом.
– Да-а-а? – протянула Дана с восхищением. – Честно?
– Зачем мне врать? Ты у него сама спроси, он тебе скажет. Или посмотри в Интернете, там есть эти сведения.
Я действительно не врал. И если совсем откровенно, то именно из Интернета я все это и узнал про тренера Николаева.
– Офигеть можно. Папа мне говорил, что у меня будет самый лучший тренер, но я не думала, что такой знаменитый. А с виду и не скажешь.
– Чего не скажешь? – не понял я.
– Ну, что он такой… Чемпион и все такое. Он такой добрый, спокойный.
Я рассмеялся.
– Что ж, по-твоему, чемпионы должны быть злые и нервные?
– Но они же все время в напряжении, борьба, конкуренция и все такое. Соревнования.
