Отражение 4
Владимир
День большого смеха. Началось все в тот момент, когда Павел впервые вошел в мой дом и увидел Музу. Мою Музу. Какое у него было лицо! Жаль, у меня под рукой не оказалось фотоаппарата. Удивительно открытый парень этот Павел, все, что думает, написано на лице, читай – не хочу. Я и прочел, причем с большим удовольствием. Написано там было примерно следующее: «Ну и заморыш, и как у такого видного мужика может быть такая страхолюдная жена? Наверное, он с ней живет из какой-то корысти, а трахаться бегает на сторону, потому что невозможно даже представить себе, чтобы кто-то мог лечь с ней в постель. Интересно, какая у него корысть? Деньги? Не похоже, квартирка небогатая, маленькая, достатка не наблюдается. Дети? Их нет. Может, она его шантажирует, знает о нем что-нибудь неблаговидное и угрожает всем рассказать, если он ее бросит? Или не о нем, а о его брате, Михаиле Олеговиче? У бизнесменов всегда есть секреты и тайные темные делишки».
Я от души повеселился, представляя себе, какие мысли бродят в голове у этого спортсмена. Не такой уж я проницательный, просто люди очень похожи друг на друга и, когда знакомятся с моей женой, думают примерно одно и то же. Но далеко не все думают молча, многие делают это вслух и облекают свои размышления в форму вопросов, которые не стесняются мне задавать. Поэтому мне теперь несложно угадывать траекторию полета их бедной фантазии. Головы забиты стереотипами, вдолбленными с раннего детства, эти стереотипы выстраивают мозговые извилины в строго определенном порядке, и в результате продукт мыслительной деятельности получается тоже типовым. Скучно… Но из этого я умею создавать для себя постоянный источник всяческих развлечений. Меня это забавляет.
А потом, когда я привел Дануську домой и остался ждать Михаила, мне пришлось коротать время с мамой, и я снова начал веселиться, потому что у мамы только и разговоров было, что о приеме, на который ей удалось отправить Юлю. На самом-то деле мама думала, что рассказывает мне, какая добрая и заботливая у нас с Мишей сестра, как она печется о Мишеньке, о том, чтобы он полноценно отдыхал и имел возможность поддерживать нужные знакомства и заводить связи, и о том, чтобы у него была репутация достойного семьянина, которая нынче очень ценится в бизнесе как признак стабильности. Я давно уже знал о том, что Миша с Ларисой возьмут Юльку с собой в Никольское, мне Дана сразу рассказала, но я усердно делал вид, что слышу об этом впервые, поддакивал матери и восхищался добросердечностью Валентины. Чуть не умер от смеха. Валька – и добросердечность? Даже в пьяном сне такое не приснится. Валька всю жизнь была эгоисткой и думала только о себе, она вообще любить никого не умеет, ей это от природы не дано. Каждого человека она расценивает с единственной точки зрения: какие выгоды от него можно поиметь. И Юля точно такая же, в мать пошла, просто клон какой-то, ей-богу. Но наблюдать за ними крайне занятно. Обе думают, что все кругом дураки и можно вертеть окружающими как угодно. Совершенно очевидно, что Валентина старается выпихнуть дочку «в свет», чтобы та нашла себе богатенького мужичка, но разве она может напрямую заявить об этом маме? Мама у нас правильная, идеологически подкованная, советской властью выпестованная, мама у нас человек строгой морали и четких нравственных принципов, и в разговорах с ней нельзя апеллировать к современным понятиям и ценностям, она этого просто не поймет и ужасно рассердится. С мамой надо аккуратно. И Валька придумала песенку о Мише и с успехом пропела ее маме. Она всю жизнь пользовалась тем, что мама никогда ничего не выясняет и не проверяет, она слепо верит всему, что ей говорят ее дети, ибо ЕЕ дети не могут оказаться лжецами просто по определению. Это же ЕЕ дети. Как они могут обмануть мать? Невозможно.
Во мне нет ненависти к Валентине, она глупая и склочная баба, и я отношусь к ней со снисходительной иронией. Но я все помню. И никогда ее не прощу. Из-за нее я потерял друга. И хотя произошло это много лет назад, мне по-прежнему больно. Конечно, рядом со мной Муза, которая – спасибо судьбе – заменяет мне всех, она для меня и друг, от которого нет тайн, и ребенок, о котором нужно постоянно заботиться и которого можно баловать, и мать, которая погладит горячий лоб, даст таблетку и принесет горячего чая в постель. У меня много знакомых, я активно общаюсь с сослуживцами, с коллегами по научной работе, с пациентами, которых консультирую по выходным дням (по первому образованию я социолог, по второму – психотерапевт, и это приносит мне дополнительный заработок), но близкого друга-мужчины у меня с тех пор нет. Мне отчего-то кажется, что по-настоящему близкие отношения могут сложиться только с тем, кто знает тебя с детства или хотя бы со студенческой юности, и мы со Славкой, безусловно, стали бы именно такими друзьями. Но я его потерял.
Мы с ним учились тогда в десятом классе. Славка был тихим домашним мальчиком из интеллигентной семьи, с раннего детства занимался музыкой, играл на рояле, а в нашей общеобразовательной школе шел на золотую медаль. Мы дружили с первого класса, всегда сидели за одной партой и понимали друг друга без слов. Мы даже никогда не ссорились, потому что думали и чувствовали совершенно одинаково, и у нас просто не бывало поводов для разногласий. Славка был музыкантом, а я занимался боксом, и это было единственным, что нас отличало друг от друга.
Когда Славка влюбился в девочку из параллельного класса, начались неприятности. Девочка оказалась с «богатой» биографией (почему-то тихие домашние мальчики часто ухитряются выбирать в качестве объекта сердечной привязанности откровенных шлюх), и на моего друга стали наезжать здоровенные бугаи, считавшие, что у них на Славкину возлюбленную есть свои права. Он не сдавался, открыто дерзил обидчикам и продолжал ухаживания. Дело дошло от открытого противостояния, и Славку вызвали на разборку. Как теперь говорят, забили стрелку. Было понятно, что его собираются бить. И точно так же было понятно, что вместе со Славкой пойду я. Иначе и быть не могло, мы же друзья, а я к тому же еще и боксер.
Встречу назначили на десять вечера. После школы я вернулся домой и добропорядочно делал уроки, то и дело поглядывая на часы: мне нужно было успеть не только добить эти коварные задачки по физике и выучить основные положения работы В.И. Ленина «Отчет о революции 1905 года», но и съездить к бабушке, маминой маме, которая приболела. Я должен был купить продукты и лекарства по списку, еще утром составленному мамой.
Около пяти часов в комнату, где я делал уроки, заглянула Валя, которая уже давно вернулась из института и валялась на диване с книжкой.
– Мама звонила, напоминала, что ты должен съездить к бабушке. Она очень удивилась, когда узнала, что ты до сих пор дома.
Задачка по физике никак не решалась, и я злился и нервничал, поэтому буркнул сквозь зубы, не поднимая головы от учебника:
– Ну.
– Что – ну? Ты к бабушке собираешься или нет?
– Отстань. Доделаю физику, выучу историю и поеду.
Я был невежлив, признаю. Но больше меня упрекнуть не в чем. Валентина загадочно хмыкнула и вышла. Я услышал, как она звонит маме на работу и что-то вполголоса говорит, и решил, что все в порядке, она успокаивает маму и объясняет ей, что я через некоторое время закончу делать уроки и поеду к бабушке.
Ох, как же я ошибся! Буквально через пару минут она вернулась и холодно бросила:
– Можешь не торопиться, делай свои неотложные дела. Мама сама поедет к бабушке после работы.
В тот момент ничто во мне не дрогнуло от дурного предчувствия. Я – вот дурак-то! – даже обрадовался, что все так мирно и просто разрешилось. Не тут-то было.
Около половины девятого вернулась домой мама и сразу отправилась на кухню, готовить ужин, вскоре пришел с работы отец, а еще минут через десять началось страшное. Отец влетел в комнату разъяренный и накинулся на меня.
– Ты что себе позволяешь, негодяй?! Ты как себя ведешь?! Почему мать, усталая, измученная, после рабочего дня должна ехать к бабушке вместо тебя? Совсем совесть потерял!
Я ничего не понимал и глупо пытался оправдываться, дескать, я не отказывался ехать, я был готов, мама сама сказала, что поедет… Но отец продолжать кричать, и из того, что он произносил, нарисовалась следующая картина: мои родители целый день на работе, трудятся на благо общества, а мама, кроме всего прочего, должна вести дом и кормить и обстирывать нас, троих детей. Михаил работает и учится на вечернем отделении, у него нет ни минуты свободной, у Вали болит горло, и она не может ехать к бабушке, чтобы не занести инфекцию пожилой женщине, один я бездельничаю и, кроме школы, никаких забот не знаю, к тому же я утром пообещал отвезти бабушке лекарства и продукты, и вот в такой ситуации я посмел сказать сестре:
– Отстань, у меня других дел полно. Некогда мне к бабушке ездить.
Конечно, Валя тут же перезвонила маме. Вообще-то, насколько я помнил, говорил я совсем не это. То есть я действительно произнес слово «отстань», но дальше все было совершенно не так. Я сказал, что доделаю уроки и поеду. Но Валя преподнесла маме наш разговор в несколько ином свете, к тому же наврала, что у нее болит горло. Никакое горло у нее не болело, просто ей хотелось и меня подставить, мелко напакостить, и самой к бабушке не ехать. Мама, как обычно, ничего не перепроверяя и не выясняя, рассердилась и сказала, что раз так, раз Володя ехать отказывается, то она сама поедет. Как я мог так поступить в отношении родной бабушки?! Как я мог заставить мать… и так далее.
