думал, что мы что-нибудь придумаем, но как? И что? Все верно: мне нечего ей предложить. Она не могла мириться с тем, что я делал, и при этом оставаться частью моей жизни, и я не винил ее. Что бы чувствовал я сам, если бы завтра утром Грейс собиралась сниматься в фильме с каким-нибудь другим парнем? Мне было бы наплевать, что это «работа». Я бы вышел из себя от злости.
От одной только мысли меня охватила ревность. Я сказал ей, что мы друзья, и мы ими были, но не только… кем именно, я не был уверен, и у нас не было возможности это выяснить. Тот факт, что мы жили в разных городах, был наименьшей из наших проблем.
Что касается работы, то у меня было мало, а по большому счету – вообще никаких вариантов, кроме того, чем я занимался сейчас. Я сильно поиздержался в Вегасе, о чем я ей никогда не скажу, и мне, чтобы пополнить мой банковский счет, позарез требовался положенный по контракту аванс, который принесет мне завтрашняя съемка.
– Неужели ты не думал заняться чем-то другим? – осторожно спросила она. – Не поверю, что ты планировал вечно сниматься в порно.
– У меня нет плана, Грейс! План есть у тебя! – выкрикнул я, ненавидя себя с такой силой, что выплеснул эту ненависть на нее. Мой голос казался надломленным и неприятным даже для моих собственных ушей.
Она печально посмотрела на меня. Я хотел сделать как лучше, но не смог. Я был никчемным и бессильным, а девушка, которая была мне дорога, стояла передо мной со слезами на глазах, и я ни черта не мог с этим поделать.
Я глубоко вздохнул и ненадолго закрыл глаза.
– Я не хочу тебя терять, Лютик, но у меня нет плана, – убитым голосом признался я. – Мне очень жаль, поверь мне. – Я обеими руками взъерошил волосы, поморщился и отвернулся от нее.
– Приезжай в округ Колумбия, Карсон. Можешь пожить у меня. Мы что-нибудь придумаем. – Услышав ее слова, я вновь повернулся к ней. – Может, ты поступишь там в колледж… или… – Она умолкла. Из ее глаз исчезло отчаяние, которое было в них мгновение назад. Теперь она хмурилась, выглядела печальной и неуверенной.
Я пристально смотрел на нее. Мой сладкий Лютик.
– Я не могу валяться на твоем диване, бездельничать, жить за твой счет, Грейс. Если это, – я обвел рукой мой гостиничный номер, – самый маловероятный способ начать что-то реальное, то такая ситуация была бы худшей идеей в истории идей плохих отношений. Что подумает твой отец? Я бы не стал так поступать с тобой… с нами обоими.
Наши взгляды встретились, и мы долго смотрели друг другу в глаза. Я видел, что у нее тоже нет идей. От нее исходила грусть.
Она тяжело вздохнула и опустила взгляд.
– Если я останусь с тобой до завтрашнего утра, будет только больнее, – тихо сказала она. – Я просто не вынесу большей боли, чем сейчас.
Я кивнул и стиснул зубы. Внутри меня как будто что-то оборвалось.
– Знаю, – сказал я.
Она снова кивнула, встала и начала собирать свои вещи. Я сидел молча, глядя перед собой, ненавидя жизнь, ненавидя себя и свой глупый выбор, и больше всего ненавидя тот факт, что мы никогда не сможем заново пережить то, что расцветало между нами.
Закончив, она подошла ко мне и опустилась передо мной на колени, как я перед ней вчера. Она посмотрела на меня, и в ее больших голубых глазах блестели слезы.
– Я всегда буду вспоминать тебя, входя в лифт или наблюдая восход солнца, – тихо сказала она, и ее голос сорвался на последнем слове.
Я посмотрел на нее и заставил себя улыбнуться. Мое сердце глухо колотилось в груди. Я никогда не узнаю, что могло быть между нами дальше, и это чертовски несправедливо. Я подумал обо всех вещах, которые пробудили бы во мне тоску по ней, но их было слишком много, всех не перечислить
– Я всегда буду думать о тебе, когда буду смотреть «Титаник»… или увижу где-нибудь лютик, – сказал я.
Она печально улыбнулась, медленно встала и, прижав ладонь к моей щеке, нежно поцеловала меня в губы. Она отвернулась слишком быстро, и я не увидел ее лица. Затем она открыла дверь и тихо закрыла ее за собой.
Я встал, схватил со стола вазу с цветами и швырнул ее в стену.
Стекло разбилось, вода и цветы полились дождем, а я тяжело сел на кровать и обхватил руками голову.
Орел
Глава 13
Грейс
Я закрыла за собой дверь. По моим щекам текли слезы. Я знала, что поступаю правильно… я не могла оставаться там ни на минуту, зная, куда он поедет утром. Мое сердце этого не выдержало бы. Но это не отменяло того факта, что я заставила себя уйти силой. Это не отменяло того факта, что уезжать было больно. Это не отменяло тех душевных мук, которые отразились на его лице, когда он понял, что я ухожу. Я вошла в лифт и, когда двери за мной закрылись, вытерла щеки и бессильно прислонилась к стене.
Здесь все началось. В лифте. И вот я снова в лифте – но только на этот раз здесь все заканчивалось. Я же этого не желала. Мне хотелось вернуться в прошлое и пережить все заново, даже зная то, что я знала теперь, просто чтобы провести с ним еще пару дней.
Я вышла и направилась к своему номеру. Войдя, я рухнула на кровать, свернулась клубочком и дала выход рыданиям. Когда те слегка утихли, я встала, пошла в ванную и умылась. Затем переоделась в джинсы и футболку и начала собирать вещи. Я никак не могла провести ночь в этом отеле, зная, что Карсон находится на пару этажей выше меня. Для этого было несколько причин, и главная заключалась в том, что я за себя не ручалась. Вдруг я сбегу обратно в его номер и наброшусь на него? Но с какой целью? Я грустно покачала головой. Я сама заманила себя в ловушку. Но откуда мне было знать, что я влюблюсь в Карсона Стингера, красавчика-порноактера? Это был полный бред, даже теперь, когда реальность была именно такова. Но такая мысль пришла мне в голову пару дней назад. А сейчас? Сейчас мне было совсем не смешно.
Потому что тогда я не знала, что он мог быть невероятно нежным, что он был чудесным, храбрым и
