Существенно, что ПФ абсолютно закрыт информационно. В отличие от многих госструктур, он не имеет сайта. Предоставляемая ПФ информация заведомо недостаточна для принятия гражданами обоснованных решений. Людям сообщают название управляющих компаний, но они остаются в неведении об их финансовой успешности, профессионализме, наличии серьезных клиентов и длительности работы.
Ситуация напоминает ваучерную приватизацию, когда люди были лишены возможности ориентироваться в инвестиционных фондах иначе, как по красивым названиям. Но то, что могло быть объяснено в момент революционного рождения фондового рынка, не имеет никакого оправдания сейчас, на втором десятке лет его существования.
Информационная блокада приносит свои плоды Пенсионному фонду. В конце августа 2003 года, по данным РОМИРа, 66,5% населения соответствующих возрастов еще не решило, как они распорядятся своими счетами. 28,3% собиралось оставить их в управлении ПФ, а 5,2% — передать в управляющую компанию. При этом опрос не собиравшихся передавать пенсионные накопления в управляющие компании показал, что главной причиной этого является именно недостаток информации — о пенсионной реформе (34,8%) и об управляющих компаниях (23,5%).
Правда, и самому ПФ доверяет менее четверти россиян (23,1%).
Характерно, что половина заявлений от граждан, которые пожелали передать свои пенсионные накопления от Пенсионного фонда в частную управляющую компанию, из-за информационной блокады оказалась неправильно оформлена. Даже среди 800 самых информированных и активных граждан (Москвы, где их доля выше, чем по России в целом) половина не знала, что подписи надо заверять — и ни один человек не знал, что это можно сделать не за 120 руб. у нотариуса, а бесплатно в одном из 11 уполномоченных банков.
Причина проста: отказ от всякого информирования граждан, являющийся осознанной политикой ПФ. М. Зурабов, заявив, что ПФ “не потратил ни копейки” на рекламу, “сэкономив” выделенные на эти цели 149 млн руб., подчеркнул: “Мы идем абсолютно верным курсом”.
ПФ милостиво согласился дать этим людям второй шанс — “при наличии обратного адреса” и если он получит их заявление до 20 ноября. После 20 ноября деньги жертв информационной блокады будут оставаться у ПФ — что, вероятно, тому и требовалось.
* * *
В том, что государственный ПФ не заинтересован в рекламировании конкурентов, проявляется конфликт корпоративных и общественных интересов, созданный государством. Как госструктура ПФ обязан предоставлять максимальную полноту информации, но как корпоративный участник рынка он заинтересован в ее сегментации и дозировании, то есть в искажении.
Подобный конфликт интересов — повсеместное явление, так как государство, будучи не в состоянии справляться со своими полномочиями или просто не желая утруждать себя их исполнением, сплошь и рядом делегирует их первой же структуре, которая выразит желание взять их на себя. По понятным причинам такая структура обычно оказывается заинтересованным участником рынка и немедленно начинает влиять на него в своих корыстных целях, подавляя действующих или потенциальных конкурентов (классический пример — роль РАО “ЕЭС России” в регулировании электроэнергетики и ОАО “Газпром” в регулировании газовой промышленности).
2.3. Юридическая неопределенность
Наплевательское отношение государства к пенсионной реформе наиболее ярко проявляется в неопределенности юридического статуса государственной управляющей компании — Внешэкономбанка СССР — и самого Пенсионного фонда (действующего на основании Постановления Верховного Совета РСФСР аж 1991 года!).
На момент назначения государственной управляющей компанией Внешэкономбанк СССР, насколько можно понять, не имел лицензии, позволяющей ему заключать договор доверительного управления с ПФ. Это — прямое нарушение основополагающего для пенсионной реформы Закона “Об инвестировании средств для финансирования накопительной части трудовой пенсии в Российской Федерации”.
Принципиально важно, что ВЭБ, по мнению ряда экспертов, находится вне существующего в России правового поля. Его функция — банковское обслуживание внешнеэкономической деятельности несуществующего государства (СССР). Он имеет банковскую лицензию СССР — но не имеет российской. Он ведет операции с ценными бумагами, но не имеет лицензии профессионального участника рынка ценных бумаг. Один из ведущих российских специалистов в области пенсионной реформы Р. Кокорев отмечает, что “у него нет вообще никакой организационно-правовой формы по российскому законодательству; его устав утвержден Советом Министров СССР, и понять из этого устава, как устроена эта компания, нельзя. Кто ее контролирует, какие в ней есть органы — неизвестно. Для нормальной работы ВЭБа нужно определить его правовой статус вообще, во всех сферах его деятельности. А сейчас он живет вне закона”.
Возможно, именно юридическая неопределенность его положения, крайне затрудняющая предъявление любых претензий и даже простой анализ деятельности, и стала главным аргументом в пользу назначения ВЭБа государственной управляющей компанией.
* * *
Неопределенность существует в вопросе о наследовании пенсионных вкладов. В законе указано, что близкие умершего могут получить средства накопительного пенсионного счета в соответствии с порядком — однако не указано, кто именно устанавливает этот порядок.
Поэтому реально пытаться вернуть деньги можно лишь по суду — в котором неминуемо всплывет норма о том, что накопительные пенсионные взносы являются либо государственной собственностью (если они находятся в ПФ), либо собственностью негосударственного пенсионного фонда и, соответственно, родственникам умершего не возвращаются.
Это логично и с экономической точки зрения — за счет умерших раньше расчетного времени будут финансироваться пенсии долгожителей, однако включение в закон нормы о наследовании пенсионных взносов, вселяющей в людей необоснованные надежды, совершенно не оправдано.
2.4. Либерализм подбора управляющих компаний —
гарантия непрофессионализма
Разрушительный фактор пенсионной реформы — безбрежный либерализм, проявленный при лицензировании управляющих компаний: из 60 поданных заявок было удовлетворено 55 — при том, что, по мнению профессиональных участников рынка, жизнеспособны из них 15—20 компаний. Люди, доверившие деньги остальным, практически обречены на их обесценение (страхование распространяется только на случаи банкротства компаний, доказанные случаи ошибок, мошенничества и атак хакеров, но не на медленное угасание фирм, которое наиболее опасно).
По мнению аналитиков, вследствие либерализма выдачи лицензий “к управлению пенсионными деньгами неизбежно будет допущено большое количество непрофессионалов” (из 55 компаний три были сразу выставлены на продажу, причем одна была продана еще к началу октября 2003-го).
Большинство пенсионных вкладов получат наиболее известные компании. Менее известные могут получить в управление слишком небольшие суммы, что предопределит их низкую рентабельность или вообще убыточность. В результате они не смогут приобретать нужные для качественного управления и прироста пенсионных вкладов ресурсы (интеллектуальные, оранизационные, информационные и т. д.).
Реформаторы считают большое число управляющих компаний благом: “вначале пусть все имеют возможность управлять, а потом уже конкуренция всех paсставит по своим местам”.
Однако в условиях информационной блокады потребитель почти гарантированно лишен необходимой информации и в принципе не может сделать осмысленный выбор. Поэтому конкуренция будет “расставлять всех по местам” дорогой ценой — за счет будущих пенсионеров.
2.5. Отсутствие ответственности
за управление пенсионными взносами
Основной недостаток пенсионной рефомы — полное отсутствие гарантий не только доходности, но и сохранности взносов. Помимо абсурда с житейской точки зрения (государство берет у меня деньги для передачи мне дохода, но ничего не обещает), это еще и юридический нонсенс. Ведь пенсионные взносы формально находятся в доверительном управлении у субъектов накопительной пенсионной системы, но при этом являются госсобственностью. А при доверительном управлении все риски, по стандартным юридическим нормам, ложатся на собственника — то есть на государство (или НПФ). Государство же, как организатор пенсионной реформы, должно отвечать за ее плоды перед выгодоприобретателем, то есть будущим пенсионером (перекладывание на него рисков инвестирования неправомерно вдвойне, так как он даже не является стороной договора доверительного управления, который заключают ПФ и управляющая компания).
