История ее отношений с Киви была мне более или менее понятна. Эта Сука исчезла в конце прошлого года, потому что уехала к нему в Вену (что, наверное, легко проверить). Небольшой роман в ее порноматерном стиле — любой мужчина через неделю устанет от такого темперамента. А тем более — Олев Киви, а тем более — после смерти любимой жены. Ночью на Крестовском он соврал мне, что за год у него никого не было. Соврал, как врут все мужчины и женщины, когда дело движется к постели… Но даже если что-то между ними и было — Киви охладел к Чарской, я была в этом уверена. Он действительно слишком любил свою жену и во всех женщинах искал ее подобие.
А неистовая Полинька не имела ничего общего с Аллой Кодриной. И к тому же оказалась банальной воровкой, не смогла устоять перед обаянием бриллиантов. Нагло залезла в сейф и вытащила колье и все полагающиеся к нему причиндалы. Интересно, до разрыва или после? Или Чарская права — и Киви воспользовался кражей, чтобы порвать с ней?..
В любом случае между виолончелистом и актриской погорелого театра существовала грязная тайна. Они оба хранили эту тайну — каждый в своих интересах — и пребывали в равновесии. Смерть Киви нарушила равновесие и сделала Чарскую уязвимой. Теперь она отовсюду ждет подвоха и появления пленки (должно быть, запечатлевшей ее воровские подвиги).
Нет, мертвый Киви опасен для Чарской. Гораздо более опасен, чем живой.
Я вздохнула.
На Полине Чарской можно ставить крест. И на ее гостиничном номере на втором этаже — в самом конце коридора.
Она не убивала.
Ну и черт с ней, я с самого начала знала, что она не убийца. Придя к такому неутешительному выводу, я расплатилась за кофе и двинулась к клубу Монтесумы-Чоколатль. Но зайти решила не с центрального, а с черного хода. Береженого бог бережет.
* * *
Примерно то же самое думала и Монтесума-Чоколатль. Иначе она не ждала бы меня у обшитой дубом двери подсобки.
— Привет, — я попыталась улыбнуться.
Вместо ответа Монтесума двумя пальцами вытащила «Дамский вечерок», торчавший из моей сумки, и с размаху хрястнула меня журналом по морде.
— Журнальчики почитываем? — осведомилась она, пока я потирала горящую щеку.
Щеке, еще хранившей следы от ногтей Полины Чарской, не повезло во второй раз: сегодня был явно не мой день.
— Не те журнальчики, не те, — продолжила Монтесума, разрывая мою глянцевую, богато иллюстрированную библию на мелкие кусочки. — Купила бы «Вестник правоохранительных органов», идиотка!
— Оставь в покое рядовую проститутку, — я даже не пыталась защищаться.
— Вот именно — рядовую проститутку. Ря-до-ву-ю! — Она ухватила меня за ворот футболки, втащила вовнутрь и закрыла дверь на засов. — Ну и спала бы со своими рядовыми членами… А ты куда влезла?! Куда, я тебя спрашиваю?!
Солидная бизнес-леди Каринэ Суреновна Арзуманян самым унизительным образом проволокла меня по темному коридору и втолкнула в свой кабинет. В кабинете, возле стола, поглаживая рукой живот, сидела Кайе. Только этого не хватало!..
Обогнув меня, Монтесума подошла к столу, открыла ящик и вытащила оттуда мой собственный, наскоро состряпанный силами милиции портрет.
— Узнаешь? — спросила она.
— Очень хорошо. Теперь вы все знаете. И объяснять ненужно…
Кайе заплакала, но выбить из колеи Монтесуму-Чоколатль было не так-то просто. Она снова отвесила мне подзатыльник. И снова я не оказала никакого сопротивления.
— Нужно. Объяснять нужно. И ты все объяснишь. Сейчас же. — Выпустив пар, Монтесума отпала от меня и забегала по кабинету. — Ты хоть соображаешь, во что ты вляпалась?!
— С трудом.
— Idiootlikkus!!! [22] — В порыве сильного душевного волнения Монтесума всегда переходила на эстонский. — Sonimine!!! [23] Ты хоть понимаешь, что дело дрянь?!
— Это что-то меняет?
— Прекрати отвечать вопросом на вопрос, ты же не дочь Сиона! Куррат!!!
— Не ругайся при беременной женщине, — мягко сказала я.
— Ага, ты вспомнила о беременной женщине. — Мы перебрасывались интересным положением Кайе, как шариком от пинг-понга. — А когда ты приперлась к ней после убийства?! Сочинила дурацкую историю, а ночью вылезла через окно?..
— Откуда же я знала, что ее муж мен… работник органов?! Ты хотела, чтобы я осталась и он увидел мою физиономию? А женщина на сносях и моя подруга по совместительству подала бы ему наручники?
— Но у меня-то нет никакого мужа! — радостным голосом сообщила Монтесума. — Никакого!!! А ты и здесь постаралась… Вешала лапшу на уши полночи!.. Как это «близкая подруга влипла в историю», да?..
— Я не хотела втягивать вас…
— Ах, ты не хотела! Pahn!!! [24]
— Успокойтесь, девочки. — В порыве сильного душевного волнения Кайе всегда переходила на русский. — Пусть Вари все нам расскажет. И мы вместе решим, что предпринять.
Я с благодарностью взглянула на Кайе и на ее рассудительный живот.
— Ничего предпринимать не нужно. Я никого не убивала.
— Ну, положим, Стаса я бы и сама убила, — не выдержала Монтесума. — Колись, горе мое!
Перед тем как приступить к изложению истории, я с облегчением прорыдалась. Никогда еще я не плакала так сладко и так искренне. И даже девчонки, мои любимые девчонки, — единственное, что у меня было в жизни, — пустили слезу со мной в унисон. Монтесума — гордую и надменную, а Кайе — жалостливую и мелкую, как песок на пярнуском пляже для нудистов.
Я рассказала им все — и об убийствах, и о Сергее Синенко, и о «Королеве Реджине», и о фотографиях Рейно, и о сумасшедших родственниках Аллы Кодриной — и даже подобралась к Полине Чарской. В этом месте моего рассказа Кайе оживилась: она была фанаткой фильма «Колыбель для убийцы», в котором Чарская сыграла жену милиционера, ждущую ребенка.
Чтобы не травмировать будущую мать, я опустила историю с кражей драгоценностей и благополучно доплыла до финала.
После чего экспансивная Монтесума отвесила мне очередную затрещину.
— Какого черта, Монти? — взвыла я. — Тоже мне, нашли девочку для битья!
— Это тебе за то, что ты скрыла все от подруг. И обратилась к какому-то грязному репортеришке… Это членоподобное сдаст тебя с потрохами при первом же удобном случае! Разве можно так нам не доверять, Варвара? Лично меня это оскорбляет. А тебя, Кайе?
— Ты взяла у нее автограф? — Кайе смотрела на меня во все глаза.
— У кого?
— У Чарской?..
— Как-то не сообразила, извини… Монтесума расхохоталась:
— Я смотрю, у вас обеих проблемы с головой. Ну, ладно. Сначала Кайе. — Монтесума достала из бара бутылку коньяка «Реми Мартен» и быстро разлила его по бокалам. — Расскажи Варваре все, что рассказала мне.
— Начинать с того, как Юри показал мне портрет?
— Эти леденящие душу подробности можешь опустить. — Монтесума со свойственной ей энергией взялась за руководство маленьким совместным предприятием «Спасение святой Варвары». — И про то, как ты чуть не родила маленького мента раньше срока, — тоже.
— Юри показал мне этот…
— Фоторобот, — с готовностью подсказала я.
— Да. Ты не очень похожа, но узнать можно. Юри сказал, что они послали запрос в Эстонию и в Австрию, где жил этот человек. И из Эстонии пришел ответ.
Я с укоризной посмотрела на Монтесуму.
— Оказывается, ваши, — Кайе щелкнула пальцами, — ваши sormejaig [25] внесли в какой-то там компьютер. Они переслали данные, там ничего особенного не было, просто род занятий…
— И когда ты только его сменишь, этот род занятий? — вставила Монтесума.
— Считай, что уже сменила.
— Потом они установили, где ты живешь… Твой паспорт на прописке, правда, Вари?
— Этим паспортом уже можно подтереться, — Монтесума мыслила глобально. — И навсегда о нем забыть. Давай про версии, Кайе.
Кайе запрокинула голову и интенсивно зашевелила губами.
— Короче, у них две основные версии. Одну версию разрабатывает Юри, а другую какой-то парень из ФСБ по фамилии Лемешонок. Лемешонок — большая сволочь, он хочет отстранить Юри от дела…
— Кайе, эти ведомственные склоки мы тоже опустим. Думаю, Варваре глубоко плевать, кто ее посадит — твой муж или какой-то там фээсбэшный хрен. Прошу прощения за ненормативную лексику…
— О, вы не знаете Юри! — Кайе разрывалась между долгом и чувством: суровым долгом нашему маленькому братству и большим и светлым чувством к мужу. — Если было бы можно все рассказать ему — он бы понял, он бы помог.
— Ну да, — цинично перебила Монтесума. — Помог бы затянуть веревку на шее. Я вообще сомневаюсь в умственных способностях мужчин. Чем дольше живу — тем больше сомневаюсь… Давай по теме, Кайе…
В дверь постучали. Кайе испуганно заслонилась животом, а я с трудом подавила в себе желание залезть под стол Монтесумы и остаться там навсегда.
— Да, девочки, — заметила Монтесума, идя к двери. — Нервы у вас ни к черту, как я посмотрю. Это Акоп.
