Никто, даже отец не знает об этих вещицах. Не дай бог, эта история всплывет. Отца выгонят из партии, с работы, меня тоже уволят. И это еще самое лучшее, что с нами может случиться. Мы с моей мамой страшно рисковали все эти годы, скрывая у себя драгоценности. Честно говоря, я так и не знаю, почему ваша бабушка настаивала на том, чтобы сохранить их. Даже в войну, когда мы страдали от голода и нужды, а сама бабушка серьезно заболела, она не позволила продать их. И когда умирал от рака ее муж, ваш дедушка, и нужны были дорогостоящие лекарства, мы продали все, но не эти браслеты. Как бы то ни было, но она сохранила их, а я передаю их вам.
— И что нам с ними делать? — спросила старшая дочь.
Вопрос, казалось, поставил ее мать в тупик.
— Не знаю, — растерянно сказала она. — Может быть, потом вы сможете их носить. Когда подрастете.
Ваша бабушка что-то пыталась сообщить мне о них перед смертью. Но у нее случился удар, отнялась речь, понять ее было трудно. Так я и не смогла взять в толк, что она хотела мне про них сказать. Должно быть, что-то важное, только она не успела.
Но девочки, не дослушав мать, надели на свои худенькие ручки золотые браслеты с изумрудными чешуйками и восторженно рассматривали себя в зеркало. Стираные фланелевые платьица, штопаные-перештопаные колготки и грубые войлочные тапочки на резиновой подошве были не лучшим фоном для дорогих браслетов, и девочки смутно ощутили это.
— Ладно, мама, — сказала старшая. — Положи их обратно. Ведь пока мы все равно носить их не сможем.
Младшая девочка нехотя стянула с ручки свою змейку, с сожалением наблюдая за тем, как мать снова прячет ее в коробочку со странными буквами на крышке.
— Почему тут в конце слова стоит твердый знак? — спросила она. — Что это за язык?
— Так писали до революции, — нехотя ответила ей мать. — А теперь еще раз поклянитесь мне, что никому из подружек не скажете о нашем секрете.
— Обещаем, — в один голос сказали сестры.
* * *
Юля проснулась от того, что сосед требовательно тряс ее за плечо и поливал чем-то холодным лицо.
— Не смейте, — принялась вяло отмахиваться Юля, которой нестерпимо хотелось спать. — Что вы себе позволяете?
— Девушка, вставайте, мы уже прилетели. Все в порядке, мы все живы, и самолет приземлился строго по расписанию.
— Да! — обрадовалась Юля и попыталась встать.
Увы, это оказалось не так просто. С помощью соседа, проявившего по отношению к ней трогательную заботу, она добралась до трапа, а оттуда до здания аэропорта.
— Вас кто-то встречает? — спросил у нее мужчина.
— Нет, — покачала головой Юля.
— Кстати, давайте познакомимся — Евгений, можно просто Женя, — представился Юдин попутчик. — Вы местная?
— Нет.
— А куда направляетесь?
Этого Юля точно сказать не могла. Пришлось порыться в карманах и достать письмо Вероники, на конверте которого был написан ее адрес.
— Мне нужно по этому адресу, — сказала Юля.
— Придется вам поймать такси, — вздохнул мужчина. — Я сам из Питера, здесь у меня дела. Я бы с радостью подбросил вас, но в машине, в которой приедут меня встречать, будет и так уже четверо пассажиров. Однако я могу…
— О нет, не беспокойтесь! — поблагодарила его Юля. — У меня есть деньги на такси.
Как выяснилось, это ее заявление оказалось слегка опрометчивым. Таксист сообщил, что по этому адресу надо ехать чуть ли не в пригород, а точнее через весь город, в сторону, противоположную аэропорту.
— Три куска, — сказал шофер.
Сначала Юле показалось, что она ослышалась.
— Три тысячи? — уточнила она.
Последовал ожесточенный торг, в результате которого шофер согласился отвезти пассажирку ровно за одну треть от первоначально названной суммы.
Шофер завел машину, Юля закрыла глаза, приготовившись немного вздремнуть. Минут через двадцать после того, как шофер тронулся в путь. Юля, даже не успев толком задремать, так как одним глазом поглядывала по сторонам на незнакомый город, почувствовала, что машина остановилась.
— Это здесь? — удивилась Юля. — Мы же всего ничего проехали.
— Куда подрядились, туда и приехали, — ответил шофер.
Так как деньги наглый водила выманил у Юли еще в аэропорту, ей не оставалось ничего другого, как выйти. Зато она не отказала себе в удовольствии не захлопнуть дверцу, так что шоферу поневоле пришлось отодрать свою задницу от сиденья, обойти машину и захлопнуть дверь. С удовлетворением пронаблюдав весь акт мести от начала до конца и дождавшись, когда мерзкий хапуга наконец уедет, Юля огляделась по сторонам.
Номер на кирпичном шестиэтажном доме новой постройки, перед которым остановилась машина, соответствовал указанному на конверте. Теперь предстояло обдумать, каким образом лучше войти в доверие к матери Вероники. Для начала не мешало бы немного привести себя в порядок, а также зажевать каким-нибудь «Диролом» последствия от выпитого в самолете «снотворного». Юля еще раз огляделась по сторонам и увидела небольшую черную «копейку», то есть «Жигули» самой что ни на есть первой модели.
Девушка с минуту задумчиво смотрела на машину, припоминая, где же она могла ее видеть, но так и не вспомнив, прошла в небольшое кафе, находящееся в том же доме, где предположительно жила мать Вероники. Умывшись в туалетной комнате и выпив две чашки крепчайшего кофе, Юля кинула в рот сразу четыре подушечки жевательной резинки и поняла, что она готова к встрече с неизбежным.
К ее досаде, уже через несколько минут, которые она провела перед дверью нужной ей квартиры, выяснилось, что Юлины старания пропали напрасно.
Дверь никто не открывал. Время было уже позднее, десять часов вечера.
— Хотела бы я знать, где она ходит? — бормотала Юля себе под нос, продолжая звонить в квартиру. — И жива ли она вообще?
Наконец ее усилия увенчались успехом, хотя и несколько иным способом, чем Юля предполагала.
— Чего трезвонишь? — злобно спросила маленькая девочка, выглянувшая из соседней квартиры. — Уехала она.
— Куда? — ахнула Юля.
— К дочери, — сказала девочка. — С внуком сидеть.
У Юли окончательно пошла кругом голова.
— Ипатьева Вера Владимировна уехала к дочери? — уточнила она.
Вместо ответа дерзкая девчонка захлопнула дверь.
— Надо же! — пораженно протянула Юля, которая никак не могла взять в толк, каким образом Веронике удалось скрыть от всех окружающих наличие у нее ребенка и зачем в таком случае было писать матери письма в Саратов, если она с ребенком находилась где-то в непосредственной близости от Вероники.
Юля вышла на улицу и присела на лавочке.
— Ты, милая, к кому будешь? — спросил у нее ласковый старческий голос. — Вроде бы нездешняя?
Комнатку не нужно?
Девушка подняла глаза и увидела крепкую старушку, внимательно разглядывающую ее.
— Далеко?
— А вот в этом доме и будет, — обрадовалась старушка. — Ты не бойся, я одна живу. А в квартире две комнаты. В одной сын жил, а сейчас он в армии, а комната пустует. Время от времени сдаю.
«Ночевать где-то надо», — подумала про себя Юля и встала.
— А вещей у тебя нет? — подозрительно осведомилась старуха.
— Они в камере хранения, — пояснила Юля, немного успокоив этим бабку.
Однако деньги старуха взяла вперед и сразу за неделю. Больше Юля не дала, так как и за недельную оплату чистой и уютной, но все же очень небольшой комнатки, к тому же смежной с комнатой хозяйки, она могла бы в Питере снять на тот же срок отличную однокомнатную квартиру. Ее уже начинало раздражать, что все встречающиеся местные жители считают ее своей личной дойной коровой. Выпив чаю, Юля завела коварный разговор со своей хозяйкой, Степанидой Алексеевной, о матери Вероники.
— Я ведь у вас не случайно очутилась, — призналась она. — Подруга попросила отвезти письмо своей матери. А той и дома не оказалось. А девчонка из соседней квартиры врет что-то про нее.
— Это из какой же?
— Из девятнадцатой, — сказала Юля.
— Там Лена, — сказала бабка. — Девочка хорошая, не врушка.
— Как же не врушка, если меня Вероника только сегодня просила письмо матери отдать, а ваша Лена говорит, что мать уехала к Веронике.
— Она так сказала? — удивилась Степанида Алексеевна.
— Да, — подтвердила Юля. — Говорит, уехала соседка к своей дочери, с внуком сидеть. Конечно, врет. Откуда бы у Вероники взяться сыну?
Вместо того чтобы возмутиться вместе с ней, Степанида Алексеевна неожиданно залилась звонким смехом. Юля недоуменно посмотрела на старуху, не понимая, чем вызвано такое веселье.
— Так Вероника Веру Владимировну своей мамой там у себя представила? — отсмеявшись, спросила Степанида Алексеевна.
— Да, а что, разве это не так? — настороженно спросила Юля.
Старуха поманила Юлю к себе поближе и заговорщицким тоном произнесла:
— Ты меня слушай, я тебе тут такое про эту Веронику порасскажу! Та еще штучка. Такая же, как и ее мать. Вера Владимировна уж закаялась небось, что с ней в свое время связалась. Надо было в детдом сдать — и все дела.
