– Но зачем тогда нужно было спасать нас?
– Чтобы вернее погубить! Те, что ввергли нас в узилище, пытали бы жалкую плоть, а этой окаянной надобны наши души! Говорю вам – она пришла в зареве пламени сатанинского, и ад следовал за ней. Но перед нами силы адские бессильны – держите ее!
Ангелисты, сдвинувшись, схватили женщину за руки и плечи.
– Слышите – она молчит! Силы адские отступают. Но прежде, чем она измыслит хитрость, нужно убить ее!
– Как? Ведьму палят огнем, а развести костер не из чего…
– Я слышал, если отрубить ведьме голову, не глядя ей в глаза, она не оживет.
– Истинно так! Сам Господь вложил мне в руки сей меч. Держите ее крепче и не отпускайте, какой бы облик она ни приняла. А я исполню свой долг, даже если она оборотится в меня самого!
Лезвие отвели от горла Анкрен, но лишь для того, чтоб ударить по нему… И не ударили.
Воинственный ангелист качнулся назад и, всхлипнув, повалился навзничь, непристойно раскинув ноги.
– Господи! Что это?
– Не поминай Господа, дурень! Это сатана оцепенил Дариуса, чтоб ведьме помочь.
Другой сектант, отцепившись от левой руки Анкрен, нагнулся к упавшему.
– Он же мертвый, братья! Из-под спины кровь течет… Боже, помилуй нас!
– Да не болтай ты, а снеси ей голову, иначе нам не жить…
– Сейчас. Держите ее крепко, братья… ох!
Не успев поднять тесак, второй повалился рядом с первым. В это же время Анкрен, как будто дожидавшаяся подходящего момента, перехватила руку державшего ее, пригнулась и непостижимым образом перебросила его через плечо, приложив затылком о мостовую. Последний из ангелистов, не став дожидаться развития событий, бросился прочь.
Анкрен стащила с головы окаянный мешок и увидела Мерсера, выходившего из-за угла с балестром наперевес. Она не слишком удивилась, ибо уже знала свойства этого оружия поражать пулей бесшумно.
– Малый удрал, – сообщил Мерсер. – Снова будешь браниться, что я не оставил тебе пленных? Хотя тот, что валяется у твоих ног, вроде бы жив.
Она не ответила, и, вглядевшись в ее лицо, Мерсер не стал продолжать разговора.
– Ладно, пошли…
Брошенный ангелист застонал, не открывая глаз, и не попытался подняться. Поэтому Мерсер не тронул его. Он думал, Анкрен поднимет тесак, однако она молча двинулась прочь.
Покуда они петляли по темным улицам, Мерсер снова убедился, что его спутница хорошо знает город – они ни разу не забрели в тупик. Шум и суматоха, вызванные мнимым пожаром и нападением на тюремный возок, затихли: облава сместилась на окраины, а Мерсер с Анкрен возвращались к площади Правосудия. Анкрен молчала, и это Мерсеру совсем не нравилось.
За то недолгое время, что они были знакомы, им пришлось повидать и пережить кое-что похуже этой несуразицы с ангелистами, и драка в Хонидейле была более опасной и жестокой. Но Анкрен не приняла случившееся там близко к сердцу, равно как и предшествующие действия Мерсера, которые можно было счесть обманом и предательством.
Лишь когда они благополучно вернулись в дом Китцеринга и поднялись наверх, Анкрен нарушила молчание.
– Ты давно догадался? – тихо спросила она.
– О чем?
– Раз ты меня нашел, значит, знал, где искать. И почему.
– А, ты об этом… Сразу же, как ты упомянула, что в своих поисках не собираешься менять облик. Ты хотела, чтоб тебя выследили, верно? Твой излюбленный прием, как в Свантере. Хотела быть сразу наживкой и ловцом.
– Верно, – ее голос зазвенел и сорвался, и это не понравилось Мерсеру еще больше, чем молчание.
– В Эрденоне не так много мест, где ты могла бы ждать встречи с теми, кто ищет тебя. Но когда я услышал, что Форсети устроил облаву, начал опасаться, что опоздал. Тут еще крики про пожар, про то, что лошади понесли, а ты говорила, что лошади тебя слушаются. Значит, искать нужно было в другом направлении, не там, куда все побежали… Еле успел. Скажи на милость, что тебя связывает с этими бандитами, во имя Божье?
– Ничего. Их повязали, я их спасла, а они решили меня прикончить.
– И ты из-за этого расстроена? Не сделаешь добра – не узнаешь зла. Человек – скотина неблагодарная, уж это ты должна знать.
– Знаю, – тихо отозвалась Анкрен. – Разве в них дело? Во мне. – Она стиснула пальцы, и Мерсер с удивлением заметил, что у нее руки дрожат. От усталости? Сомнительно. Мерсер вспомнил, как она без усилий перебросила через плечо мужчину вдвое тяжелее и крепче себя… и ту вызывающую легкость, с которой парировала удары ножом в Хонидейле, сама будучи безоружной. И снова вернулась мысль: ни в Эрде, ни в Тримейне нет никого, кто мог бы ее научить таким приемам. Может быть, остался кто-то на Юге, но вряд ли. Нет таких людей в империи Эрд-и-Карниона. Однако ничего выспрашивать у Анкрен Мерсер не стал, потому что она бы его не услышала. – Ловец и наживка… Это меня поймали, как последнюю дуру! И нечего было корчить из себя невесть что. «Меня находят, когда я захочу!» Никогда того, чего я хочу, не получается. Никогда. Все только к худшему. И никто не виноват, только я сама. Полгорода перевернула, охрану разогнала и силы растратила без толку. Они мне голову сносить собрались, а я стою как столб и самого примитивного морока навести не могу. Неудачница, как есть неудачница, и всегда была такой! Что бы я ни сделала…
Дело шло к истерике. Следовало дать Анкрен пощечину и тем привести ее в чувство. А можно было подставить ей плечо – выплакаться.
И он предпочел последнее. Мало кто переносит женские слезы, но если совсем не позволять женщине плакать, она превратится в чудовище.
Мерсер подошел к ней, притянул к себе.
– Ну что ты… никто не виноват. И ты не виновата. Кто не ошибается? А ежели что и случилось, то все уже прошло. И главное – ты не одна. Ты не одна.
После этих слов ей полагалось разрыдаться. Но Анкрен не заплакала. Она резко подняла голову и взглянула Марсеру в лицо. Глаза ее, очень большие в полумраке, были сухи. И тогда он поцеловал ее в губы. Не потому, что решил утешить одинокую женщину, а потому, что хотел этого. С того дня, когда беловолосая женщина в черном отвернулась от морской дали и посмотрела на него. Так же, как сейчас.
А потом стало не до слез, и проклятая усталость безвозвратно исчезла.
Должно быть, отправляясь вместе в дорогу, они оба знали, что настанет утро, когда они проснутся в одной постели. И когда это в самом деле случилось, Мерсер лениво спросил:
– А как же наши деловые отношения?
– Сильно осложнятся, – серьезно отвечала Анкрен.
Она лежала, заложив руки за голову, – поза не слишком женственная, но для нее удивительно естественная. Одеяло сбилось, но Анкрен его не поправляла, видимо, нагота ее не смущала. Грудь у нее была полней, чем можно было вообразить при такой худобе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
