— Похоже, здесь скоро будет жарковато, — заметил Ллойву.
— Боги, Ллойву! — услышал Сигрид знакомый голос. Он обернулся. С высоты на них смотрел всадник, и этого илоя компаньон был рад увидеть. Дженве Лир при полном вооружении. — Ты, как таракан, быстрый и живучий.
Ллойву рассмеялся, они пожали друг другу руки.
— Найди мне крода, брат. Я спешу.
— Куда? — удивился Дженве. — Я договорился с отцом. Твой дом под охраной. Тебя ждет стат-кабистер.
— Тогда пусть подъезжает к зданию гильдии Геострафии.
— Там-то ты что забыл? — расхохотался Дженве. Крод под ним нетерпеливо переступал лапами. — Будь по-твоему, братец. Найду тебе крода. Одного?
Ллойву оглянулся на едва живого от страха компаньона.
— Двух.
— Жди, — и Дженве умчался в сторону. Сигрид в ужасе смотрел, как толпа заполняет улицу. Как страты энергетическими сетями оттаскивали особо рьяных илоев от здания. Как били их энерго-разрядами. Протестующие в ответ закидывали их банками со взрывной смесью.
— Что происходит? — отчаянно задал он вопрос в воздух.
— Было бы похоже на революцию, если бы было, за что бороться, — ответил Ллойву.
— Что это значит? — удивился Сигрид.
— Они хотят жить как раньше. Этого больше не будет, но им об этом никто не сказал, — отрезал Жертвенный. Подъехал Дженве с двумя кродами под седлом. Ллойву ловко вскочил на одного.
— Запрыгивайте. Мы едем искать пути решения этой проблемы.
— Ллойву, зайди потом в Ромуе, — крикнул Дженве, отъезжая. На том и расстались. Дженве отправился к разъяренной толпе, а Ллойву с компаньоном в другую сторону.
Вечером Ллойву все же смог выкроить время чтобы заехать по просьбе брата в Ромуе. В цитадели содержались преступники всех мастей. Здание делилось на два крыла. То, что для обычных иллоев, Красное крыло, и то, что предназначалось для Жертвенных и иллоев побогаче, Черное крыло, по цвету крови. Разница в содержании была ощутима. Часть благ Черного крыла они с Дженвой ощутили и на себе, когда в их юные годы Советник, рассвирепев от выходок обоих братьев, пожелал запереть обоих в камерах на дюжину суток.
Бунт у здания Совета был усмирен только к вечеру. В ход пошла зажигательная смесь и газовые гранаты. Многие участники были арестованы и теперь содержались здесь, Красном крыле, в больших общих камерах.
Ллойву не мог предугадать, для чего Дженве понадобилось видеть его здесь. Как человек не военный, Ллойву не обязан посещать сие заведение. После бесполезного визита в гильдию геострафов, Ллойву, наконец, почувствовал тяжесть прошедшего дня. Бессонные сутки давали о себе знать тяжелой, как от похмелья головой, и звенящими, как тонкий хрусталь, мыслями. Состояние могло бы компенсироваться маленькой победой, если бы он узнал хоть что-то о первых днях Астэллота, но нет. Все источники, как один описывали начало быта, первые решения и достижения, но не сам процесс «Освобождения», как его называли. Единственное, что удалось узнать, это имя первого, принесенного в жертву Жертвенного.
Сагарино Изольтар Лима Оластери. Первая Искра. Последний шанс. Было ощущение, что Жертвенные, подняв остров уничтожили все летописи, упоминающие об этом. Как недальновидно. Однако, была и хорошая новость. Мейе Горр присоединился к страцию в качестве стат-кабистера, телохранителя. Бедный, напуганный Сигрид был отпущен домой, хоть он и сопротивлялся (очень вяло). И теперь Ллойву вступал под своды Астэллотской тюрьмы в сопровождении нового лица, в полтора раза выше и шире компаньона. За таким, пожалуй, и спрятаться не страшно, думал Сигрид, провожая страция с телохранителем глазами.
У конторки Приветствия Ллойву направили к начальнику Красного крыла, господину Валие. После долгого блуждания по пропахшим старыми стенами и мочой коридорам, наконец, они достигли цели.
— Бесконечный день, — выдохнул Ллойву.
— Только скажи, и он закончится, — парировал Мейе.
— Мне, кажется, я уже не владею собственным временем, как и собственной жизнью.
Начальник тюрьмы встретил их довольно радушно. О приглашении он знал, все было оговорено заранее с Жертвенным Дженве, и теперь Ллойву предстояло встретиться с супостатами, позволившими себе закидать страция камнями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это лишнее, — скривился Ллойву.
— Нужно опознание, — оправдывался начальник тюрьмы. — Вы только скажите, что это были они, и мы тотчас запустим процедуру возмездия.
— Это обязательно?
— Таков порядок, — мягко возразил начальник. — Без свидетельст мы не можем их обвинить.
— Хорошо, — Ллойву кивнул. — Куда мне идти?
— Сюда, сюда, — и иллой услужливо распахнул вторую дверь, ведущую в глубины местного ада. Из двери пахнуло сыростью, немытым телом и чем-то, что здесь называли съестным.
— Боги, — Ллойву скривился от запаха.
— Сюда, — и новая дверь распахнулась перед Жертвенным в просторную камеру, разделенную на две части большим столом, настолько широким, что занимал треть комнаты. В противоположной стене была видна еще одна дверь.
— Сейчас вас принесут стулья, эти скамьи не для вас, — подобострастно проговорил начальник и исчез в дверях.
— Проглятье крови! — выругался Ллойву, когда дверь за начальником закрылась. — Зачем Дженве затеял все это?
— Но, Ллойву, порядок действительно такой. Они не могут обвинить их без доказательств. Ты единственный свидетель, кого они не смогут оспорить.
— Всё! — Ллойву поднял ладони, отметая все объяснения и принимая свою судьбу. — Я понял.
Страты принесли два стула и поставили за стол, убрав грязные скамьи. Ллойву отставил стул так, чтобы не касаться и стола тоже. Мейе скрывая усмешку поставил свой стул рядом и опустился на него. Вошли страты в синей униформе, встали по обе стороны от входа. Из той двери, что вела в глубь крыла, вышел сначала страт с октисом наготове. Голубые дуги слабо мерцали у него на руке, затем вошел небольшой по росту и комплекции иллой. Ллойву с трудом признал в нем того самого заводилу на дороге.
Страты посадили обвиняемого на скамью по другую сторону стола. Теперь была ясна задумка этого огромного сооружения посреди комнаты. Через него даже при желании невозможно дотянуться до соперника.
Ллойву и заводила долго сверлили друг друга взглядом.
— Выйдите все, — наконец сказал Жертвенный. Начальник тюрьмы подошел ближе.
— Не понял.
— Все выйдите, я хочу с ним поговорить.
— Вы подтверждаете, что это был он?
— Нет, я лишь прошу всех выйти, — холодно осадил начальника страций.
— Но… — страты замялись у входов. — Процедура такова…
— Я прошу всех выйти, — раздельно произнес Ллойву, раздражаясь все больше. Мейе усмехнулся. Ллойву все больше походит на отца, хоть и ненавидит в нем многое.
— Хорошо, — кивнул начальник и сделал знак своим людям, чтобы вышли. Наконец в огромной комнате остались лишь трое. Заводила с вызовом взглянул в глаза Жертвенному.
— Как твое имя? — спросил Ллойву, не двигаясь. Казалось, здесь ему противно даже наступать на пол, и если бы он мог, он бы воспарил над нечистотами.
— Какая разница? Меня все равно его лишат. Тебе не все ли равно?
— Раз я спрашиваю, значит не все равно.
— Допустим, Таоке.
Ллойву усмехнулся, повернулся к Мейе.
— Почти как Меоке, — затем взглянул на задержанного и взгляд его снова посуровел.
— Кто вам заплатил, допустим Таоке?
Задержанный демонстративно повел плечом, давая понять, что не скажет.
— Ты же понимаешь, что узнать это для меня ничего не стоит?
— Ты побрезгуешь… — усмехнулся задержанный. — Для этого ты слишком хорош, господин «я все держу под контролем»
— Есть Окулус, — возразил Ллойву. — Он все покажет.
— Тот, кто ненавидит вас, вероятно, — с вызовом проговорил Таоке.
— За что же нас ненавидеть? — удивился Ллойву.
— За то, что вы жрете и пьете за наш счет! Никчемные Жертвенные!
— Я думал, то, что мы все плывем в одной лодке, ясно, как день. Нам нужно стремиться в одну сторону, а не раскачивать ее, чтобы утонуть всем.
