– Не берусь быть оракулом, но думаю, что мы справимся с этой задачей, – заметил Георгий и с жаром воскликнул: – Но как же нам найти этих амазонок и каннибалов?!
– Да, – поддержал брата Всеволод. – И кто нам постоянно мешает? Может, этот ваш демон болот?
– Совершенно верно, – кивнула довольная Большакова. – Именно он и сеет вражду в нашем и без того не самом дружном отряде. Демон этот действует через сердце самого слабого. Он отыскал такого человека, и без того ослепленного самоотверженной любовью и дьявольской ревностью, и нашептал ему в уши злокозненные, черные мысли.
– Я как чувствовал! Изначально был против, чтобы эта девчонка ехала в экспедицию. Терзал меня червячок сомнений, и вот оно как… медсестра, медсестра… – В глазах Всеволода загорелся дьявольский огонек, не сулящий ничего хорошего ни Анюте, ни ее покровителю.
– Анюта не могла этого сделать! – крикнул возмущенный Георгий.
Но Всеволод жестом осадил младшего брата и продолжил сыпать обвинениями: – Знаешь, я с самого начала думал так: если среди нас завелся враг, почему бы ему просто не перерезать нас во сне? Однако этого не произошло. Очевидно, в его задачи это не входило. Главным было не допустить того, чтобы мы нашли племя карихона. Посмотрим, кому это выгодно. Все участники экспедиции заинтересованы в успехе: кто больше, кто меньше, но общий настрой таков. И только Анюте выгоден иной расклад. Мы возвращаемся домой несолоно хлебавши, твою Ирину помещают в лучшую палату, в которой она постепенно и неизбежно превращается в растение, а ты, видя самоотверженность и преданность Анюты, тихонько переключаешь все свое внимание на нее… Вот где зарыта ее выгода!
Потрясенный Георгий открыл рот в порыве отстоять верную помощницу, но слов не нашел. Зато они нашлись у Серхио, который подслушал весь разговор. Разгневанный и красный от возмущения, испанец ураганом ворвался на «лобное место».
– Самовлюбленные глупцы! Как вы могли подумать такое на благородную Анну! Грош цена вашему фальшивому благородству, когда вы можете заочно оговорить достойнейшего человека, который благороднее всех вас вместе взятых.
Троица застыла в неловком молчании, ибо никому не хотелось затевать ненужный спор и доказывать что-либо ослепленному любовью испанцу.
– А ты, Хорхе, не только безумец, но еще и слепец! – Взрывной испанец ткнул указательным пальцем в грудь опешившего Георгия. – Предупреждаю всех, – торжественно поклялся Серхио, – если попробуете обидеть эту благородную девушку, вы скоро познакомитесь с моей навахой.
Большакова нахмурилась:
– Эта земля превращает испанцев в зверей. – И принялась величественно цитировать: – Так Агуадо и Овьедо-и-Баньос писали о казни фон Гуттена и его спутников: «Голова его была отрублена мачете с варварской жестокостью, потому что этот нож, или мачете, был зазубренным и затупившимся. Палачи потехи ради глумились над страшными муками несчастных жертв, единственным желанием которых была скорая смерть».
Началась шумная перепалка, в которой каждый пытался перекричать другого, и поверх остальных голосов грохотал Серхио:
– Если вы хотите узнать, кто вставляет нам палки в колеса, то посмотрите внимательно на этого проклятого краснокожего! Это предатель и бездельник, каких свет не видывал. Вам, благородным сеньорам, это сложно представить, но я за свою жизнь таких псов навидался, что чую их за версту. Этот индеец заманивает нас в ловушку своими хитрыми кознями, чтобы принести в жертву или требовать выкуп. Попомните мои слова!
Гомонящие участники миссии так разошлись, перекрикивая друг друга и едва ли не прибегая к рукоприкладству, что не заметили, как черная волна гнева, словно направляемая болотным демоном Гуасу, вынесла их на полянку, где они оставили свои припасы. Хотя полянкой назвать этот клочок амазонской земли можно было с большой натяжкой. Данное местечко скорее напоминало грязно-зеленое ведьмино снадобье, бурлящее на медленном огне. Повсюду смачно лопались зловонные тугие болотные пузыри, и от них врассыпную разбегалась мелкая живность – жабы, ящерки и разные сикарахи с бесконечным числом шустрых ножек.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Первое, что они увидели, когда подошли к месту привала, был отец Лоренцо, в печали застывший на берегу озера. У Родина при виде кислой мины священника все опустилось. «Опять плохие новости», – подумал он и проследил за взглядом падре.
Да, священник имел такой вид, будто стоит на панихиде, только роль покойника играли кожаные заплечные мешки, в которых лежали скромные запасы экспедиции. Они были безжалостно выпотрошены, и содержимое оказалось в маленькой гадкой лужице. Серые лепешки хлеба – подарок племени кайманов – намокли и покрылись прожорливым полчищем белесых личинок. Ароматнейшее вяленое мясо разбухло, посинело от мерзкой болотной влаги и кишело червями. Георгию даже показалось, что он слышит их гнусное чавканье. Возле мешка Всеволода сидела толстая выдра и деловито жевала кусок солонины. Двуногие гости ее нисколько не смутили, поскольку в лучшие времена, когда выдра была молода и полна сил, она могла справиться даже с живой анакондой, недаром ее прозвали «речным волком». Так что какие-то жалкие тупозубые твари не сумеют помешать ее трапезе. Выдра с вызовом посмотрела на Родина и продолжила терзать свою добычу.
– Только не трогайте животное, – прошептала Большакова, – может напасть.
Путники замерли, окружив выдру, как официанты в ожидании заказа. Георгий мысленно подсчитывал потери, хотя проще было бы провести ревизию того, что у них осталось… А осталось негусто, и теперь на повестке дня встал вопрос не столько о выполнении миссии, сколько о выживании и возвращении домой.
Отец Лоренцо обернулся к подошедшим, его покрасневшее лицо налилось гневом.
– Дорого бы я отдал за то, чтобы узнать, кто тот негодяй, который сделал все это. Ну Господь с ней, с едой, хлеб наш насущный на сей день мы здесь без труда найдем. Благо природа в этих джунглях изобилует живностью, как эдемские сады. Но как, скажите мне, мы будем охотиться без патронов? И как мы защитимся от врагов? Счастье, что Всевышний послал нам спасение в лице Пабло, он отлично управляется с луком. Но все же…
Взгляд его остановился на Серхио, который достал свой бритвенно-острый нож и с брезгливой миной на лице ковырялся им в погибших запасах.
– Какой острый ножик у тебя, кабальеро. Как раз таким наши заплечные мешки и порезали.
Карабанья с вызовом посмотрел на священника. Тот продолжал, с каждым словом повышая тон:
– Ты мне сразу не понравился, разбойная душа. Будь моя воля, никогда бы не взял тебя в экспедицию. Если бы не эта странная история со спасением господина Родина, духа твоего здесь не было бы. Предатель ты, как есть. А теперь давай-ка сюда свой ножичек, поглядим, не прилипли ли где к нему кусочки кожи.
Серхио выпрямился, как пружина, глаза сверкнули из-под шляпы черным огнем, еще ярче блеснула его наваха.
– Да, ты на него непременно поглядишь, хитрый боров, только перед этим я срежу с тебя пару фунтов сала. Брюхо-то ты нажрал не по сану, прямо как епископское.
Отец Лоренцо в гневе сжал кулаки, каждый из которых был размером с голову задиристого испанца.
– Берегись, сын мой, как бы мне не пришлось замаливать большой грех сегодня вечером.
Падре и осклабившийся Карабанья уже стали сходиться с явным намерением нанести друг другу увечья, когда между ними неожиданно встала коренастая фигура. Индеец попытался развести соперников, но навлек этим гнев Серхио. Испанец коварно решил повернуть ситуацию с очередной гнусной диверсией в свою пользу и, выхватив наваху, пошел на индейца, злобно шипя:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Твоих рук дело, краснокожий?! Конечно, твоих! А ты мне сразу не понравился. Как у нас что случается, ты всегда не при делах, все время трешься в сторонке. Будь моя воля, я бы вообще тебя не взял в экспедицию, какой от тебя толк-то? Хорхе умный, Себастьяно сильный, Лора храбрая, Анна… – Серхио запнулся и покраснел, но быстро нашелся: – Прекрасная Анна – совесть нашей экспедиции! Ну а ты что за фрукт, чем ты нам помог-то за все это время, а?
