(10) В те же дни в Город с овацией вступил Марк Фульвий Нобилиор67, что отправился за два года до того в Испанию претором. (11) Перед ним несли сто тридцать тысяч серебряных денариев, а помимо чеканных денег еще двенадцать тысяч фунтов серебра и сто двадцать семь фунтов золота.
22. (1) От Фермопил консул Ацилий отрядил посольство в Гераклею: может быть, хоть теперь этолийцы, убедившись в ненадежности царя, раскаются и, сдав Гераклею, подумают, как исхлопотать у сената прощение за безумие свое или свою ошибку. (2) Ведь и другие греческие города отложились в эту войну от римлян, коим были много чем обязаны; доверившись царю, они пренебрегли своим долгом, но после его бегства не стали усугублять вину упрямством и были вновь взяты под покровительство. (3) Правда, этолийцы не просто шли за царем, но вызвали его сами и были в этой войне зачинщиками, а не просто его союзниками, – все же если они найдут в себе силы раскаяться, то даже их можно будет пощадить. (4) Однако никакого примирительного ответа на эти обращения не последовало. Становилось ясно, что дело придется решать оружием и что теперь, после победы над царем, предстоит новая война, этолийская. Консул перенес лагерь из Фермопил к Гераклее и в тот же день верхом объехал со всех сторон стены города, чтобы разведать его расположение.
(5) Гераклея лежит у подошвы горы Эты. Сам город раскинулся на равнине, но его крепость стоит на высоком месте, и со всех сторон ее – крутые обрывы. (6) Высмотрев все, что ему было нужно, консул решил напасть на город сразу в четырех местах. (7) Со стороны реки Асоп, где расположен гимнасий, он поручил осаду и приступ Луцию Валерию; предместье за пределами стен, населенное едва ли не гуще, чем сам город, он поручил Тиберию Семпронию Лонгу; (8) со стороны Малийского залива, где подход был очень нелегок, консул поставил Марка Бебия, а со стороны другой речки, называемой Мелас, напротив храма Дианы68, – Аппия Клавдия. (9) Усилиями этих мужей через несколько дней были готовы башни, тараны и все прочее снаряжение, потребное для взятия городов. (10) Хотя гераклейская земля и болотиста, вся она изобилует высокими деревьями, пригодными для любых сооружений, а кроме того, коль скоро этолийцы бежали под защиту стен, (11) в предместьях остались заброшенные дома, из которых для разных нужд можно было брать не только балки и доски, но также кирпич, щебень и разной величины камни.
23. (1) Итак, римляне полагались скорей на осадные сооружения, чем на силу оружия. Этолийцы, напротив того, защищали себя именно оружием: (2) когда таран начинал бить в стену, они не пытались, как это обычно делают, отклонять его удары, захватывая острие петлей, – многочисленным отрядом они с оружием в руках предприняли вылазку, причем некоторые несли также и огонь, чтобы поджечь вал. (3) В городской стене и так были устроенные для вылазок ходы с потайными воротами, и новые проделывались при восстановлении разрушенных стен, чтобы больше было возможностей то тут, то там вылазками тревожить врага. (4) В первые дни, когда этолийцы еще не растратили силы, они повторяли этот маневр часто и неустанно, но чем дальше, тем реже и все более вяло. Многое обессиливало этолийцев, но особенно недостаток сна: (5) ведь римляне при избытке воинов могли в караулах сменять друг друга, а враги из-за своей малочисленности вынуждены были нести тяготы и днем, и ночью. (6) Двадцать четыре дня битва не прекращалась ни на миг, защитники города отбивали врага сразу со всех четырех сторон. (7) Когда консулу стало ясно, что этолийцы выбились из сил – об этом свидетельствовали и продолжительность осады, и сообщения перебежчиков, – он придумал следующее: (8) в полночь велел протрубить отступление и тут же увел всех воинов из-под стен и до третьего часа дня оставил их отдыхать в лагере. (9) Затем приступ возобновился и шел до полуночи, а потом снова был прерван до третьего часа дня. (10) Причиной перерывов этолийцы сочли то же самое изнеможение, какое охватило и их. Как только у римлян звучала труба к отбою, защитники города, словно знак относился и к ним, самочинно покидали свои посты и не появлялись на стенах с оружием в руках ранее третьего часа дня.
24. (1) Но вот консул Ацилий, давши отбой в полночь, в четвертую стражу с трех сторон со всеми силами вновь устремился на приступ, (2) а с четвертой стороны он поставил Тиберия Семпрония, приказав ему держать воинов наготове в ожидании знака. Консул не сомневался, что в ночной суматохе враги бросятся туда, откуда слышны будут крики. (3) Многие этолийцы, сморенные усталостью и недосыпом, с трудом пробуждались от сна, другие, что в это время бодрствовали, в темноте бросились на шум начавшейся битвы. (4) Из римлян одни старались перелезть через развалины обрушившейся стены, другие – взобраться по лестницам, и этолийцы отовсюду сбегались на помощь защитникам. (5) Тот участок, где дома стояли вне города, никто не атаковал и не оборонял, но осаждавшие там затаились, напряженно ожидая сигнала, а из защитников не было никого. (6) Уже начало светать, когда консул дал знак, и римляне вошли в город, перебравшись через полуразрушенные стены, а к устоявшим приставив лестницы. Тут сразу поднялся крик, показывавший, что город взят. Этолийцы, оставивши караулы, отовсюду кинулись в крепость. (7) А победители с разрешения консула принялись грабить город. Воины не столько охвачены были гневом или ненавистью, сколько хотели хоть где-нибудь извлечь выгоду из победы: ведь столько раз приходилось им себя сдерживать, освобождая города из-под власти неприятеля. (8) Примерно в полдень консул собрал солдат и, разделивши их на две части, одну велел вести вокруг подножья горы на скалу, которая по высоте равна крепости, но словно отрезана от нее межлежащей долиной; (9) вершины двух гор настолько близки друг к другу, что с соседней горы можно было метать дротики в крепость. А сам консул с другой половиной воинов намеревался подняться к крепости со стороны города и только ожидал сигнала от тех, кто должен был взобраться на скалу с тыла. (10) Когда те, оказавшись там, издали боевой клич, а затем со стороны города началось наступление римлян, тогда находившиеся в крепости этолийцы не выдержали: их дух был сломлен уже раньше, и вдобавок ничто в крепости к длительной осаде не было подготовлено. (11) Женщины, дети и прочее небоеспособное население – все собрались в крепость, которая такую толпу даже вместить не могла, а тем более защищать. Поэтому при первом же натиске они сложили оружие и сдались. (12) Среди прочих выдан римлянам был и Дамокрит, один из предводителей этолийцев, который в свое время на запрос Тита Квинкция об этолийском декрете, приглашавшем Антиоха, сказал, что ответ даст в Италии, когда этолийцы станут там лагерем69. Из-за такой заносчивости его выдача доставила победителям особую радость.
25. (1) Пока римляне воевали под Гераклеей, Филипп, как было условлено, осаждал Ламию. Когда консул возвращался из Беотии, македонский царь встретился с ним подле Фермопил, дабы принести поздравления и ему, и народу римскому, а также извиниться, что по болезни не принял участия в войне. (2) Оттуда они одновременно тронулись в разные стороны для осады городов, (3) отстоящих друг от друга примерно на семь миль. Так как Ламия расположена на холме и вид из нее открывается прямо на область Эты, то расстояние между городами выглядит совсем небольшим, а разглядеть можно все. (4) День и ночь римляне и македоняне, словно соревнуясь, усердствовали в осадных и ратных трудах, но македонянам приходилось туже, ибо если римляне строили насыпь, подвижные навесы и прочие наземные сооружения, то те вели подкоп и в трудных местах натыкались на породу, непреодолимую для железных заступов. (5) Так как дело не двигалось, царь вступил в переговоры со старейшинами, пытаясь убедить их сдать город. (6) Он не сомневался, что если сначала падет Гераклея, то ламийцы сдадутся скорее римлянам, чем ему, и консул не упустит случая снятием осады снискать себе благодарность. (7) И предчувствие не обмануло царя: лишь только Гераклея была захвачена, оттуда прибыл гонец с указанием воздержаться от приступа: справедливей, мол, будет, чтобы плодами победы воспользовались римские воины, сражавшиеся с этолийцами лицом к лицу70. (8) Итак, македоняне отступили от Ламии, и ее жители избежали тех несчастий, что выпали на долю соседнего города71.
26. (1) За несколько дней до взятия Гераклеи этолийцы, собравши совет в Гипате, отправили к Антиоху послов; (2) среди них был, как и прежде, послан Фоант. Они имели поручение требовать от царя сперва, чтобы он, вновь собрав сухопутные и морские силы, переправился в Грецию, (3) а уж если его удерживают какие-нибудь дела, чтобы прислал денег и подкреплений; ведь готовность помочь союзникам – это дело не только верности и достоинства царского, но безопасности царства: (4) разве нужно ему, чтобы римляне, устранив с пути этолийское племя, могли, ни о чем больше не беспокоясь, со всеми силами переправиться в Азию? (5) Эти доводы были справедливы, и тем сильнее подействовали они на царя. Итак, деньги, необходимые для военных нужд, он тут же вручил послам, а насчет сухопутных и морских подкреплений заверил их, что пришлет. (6) Фоанта, единственного из послов, он удержал при себе, тот и сам отнюдь не противился, чтобы при царе все время был человек, который будет следить за исполнением его обещаний.
