— Нет проблем! Где ваша газета?
— Вот, — сказал Макаров, протягивая свернутую в трубочку газету, статья на шестой странице обведена фломастером. Заранее благодарю.
— Не за что, — ответил Сергей и побежал к машине Богуславского.
Глава 42
Матвей Борисович Суздальский был спокойным человеком. Этому способствовал здоровый образ жизни, да и возраст не позволял разбрасываться попусту нервными клетками.
В душе этого человека уже давно не было ни страха, ни растерянности, ни обиды, ни отчаяния. Практически неограниченная власть над людьми истребила эти чувства ещё лет двадцать назад. Обычно Суздальский даже в самых отчаянных ситуациях не волновался: дыхание ровное, мысли ясные.
Но события последних дней вывели его из себя. Сейчас Матвей Борисович с удивлением ощущал неспешные перемены в себе: чувство полной беспомощности, расслабившее тело, медленно-медленно превращалось в беспечность, которая не знает острых переживаний. Угрызений совести не чувствовал. Раскаяние? Нет. Неудовлетворенность собой? Да нет же, и этого не было.
Еще во времена последней войны Матвей Борисович быстро усвоил простую истину, внушенную его германскими наставниками: человеческое сообщество без пороков жить не может, без пороков оно обречено на смерть. Нужно просто научиться управлять этими пороками, используя их себе во благо. Суздальский понял, что настало время, когда недостатки некоторых людей, облеченных силой власти, должны помочь ему восстановить спокойствие души, которое Матвей Борисович так старательно оберегал последнее десятилетие.
Больше всего его беспокоила судьба картонного ящика, а точнее, его содержимого. Суздальский набрал по мобильному телефону только ему одному известный номер.
Трубку долго не снимали.
— Уже старых друзей забываешь, начальничек? — резко бросил в трубку старик, как только на том конце телефонной линии абонент затравленным голосом ответил: «Слушаю!»
— Подчиненные были в кабинете, не при них же с вами разговаривать! без всякого приветствия, зная, что только Суздальский мог звонить по этому номеру, недружелюбно ответил абонент.
— Ты мне, Соловейчик, отмазку не лепи! Я ведь точно знаю, что сейчас у тебя обед и твоя секретарша делает тебе, как бы это покультурнее выразиться, массаж.
— Все ты знаешь! Все ты видишь! Как ты мне надоел! Может, заказать тебя киллеру какому-нибудь? А? — зло шептал в трубку абонент. — Когда ты от меня отстанешь наконец?
Выслушав эту тираду, Матвей Борисович нисколько не обиделся: так практически всегда начинался их деловой разговор. Поэтому старик пропустил эти слова на том конце провода мимо ушей. Единственное, что его неприятно кольнуло, так это неуважительный тон разговора.
— А ты, Соловейчик, как надел штаны с лампасами, стал очень грубым старого человека, почтенного ветерана на «ты» называешь. Нехорошо! — стал поучать абонента Суздальский.
— Ладно! Кончай читать нотации, без тебя мое руководство каждый день ими пичкает.
— А ты бы не отказывался от нашей помощи, смотришь, и шпионов бы сетками наловил, благо их сейчас развелось, сажай — не хочу; и с коррупцией бы удачно боролся; да и пару-другую заказных громких преступлений бы раскрыл — не то что на Россию, на весь мир прогремел бы. А ты сам все хотел распутать, без нашей помощи. Вот и получаешь на свою шею!
— Хорошо! То, что ты сказал, я возьму на заметку, при встрече обсудим. А сейчас говори, зачем я тебе нужен.
— Вот это уже лучше. А то сразу ругаться, в бутылку полез!!! Несчастье у меня случилось…
— Да ну! У тебя, и вдруг несчастье, вот это радость!
Матвей Борисович как будто не слышал этой издевательской реплики:
— …Кто-то совершил вооруженный налет на мою квартиру. Мои ребята, конечно, с ними поговорили по душам, а один подранок, перед тем как отправиться в мир иной, смог назвать имя наводчика из моего окружения, но, к сожалению, больше ничего сказать не успел.
— И что же ты от меня хочешь? Мертвых и наша всесильная организация разговорить не сможет, а я не Бог.
— А мне это и не требуется! Вашу организацию я сам разговорить могу, повысил голос Суздальский. — А то совсем там совесть потеряли. Понял?
— Понял, понял, Матвей Борисович. Вы только не нервничайте, — униженно залепетал Соловейчик.
— Так вот, слушай! То, что меня задели, меня не пугает, и не то бывало. Но то, что объявился мой старинный дружок нашей с твоим отцом молодости, это почище всяких там государственных переворотов. Ты понял? Матвей Борисович уже почти кричал в трубку, чего с ним уже давненько не бывало. — Самое главное, что он располагает документами из немецких и советских архивов, завещанных ему его покойным начальником. А кроме того, практически неограниченными финансовыми возможностями.
— Хорошо, Матвей Борисович, от меня-то что вам нужно?
— Завтра к десяти часам утра пришлешь к моему Полковнику своего доверенного человека, — того, который замазан на журналистах и военном, в прошлый раз он лихо сработал. Я тоже там буду. Вместе и обсудим ситуацию.
В трубке почти минуту не было слышно ни звука. Затем дребезжащий голос еле слышно произнес:
— А что? В тех документах и обо мне упоминается?
— Если не о тебе лично, то о том, как рожать таких, как ты. Но больше всего — о деяниях птенцов из соловьиного гнезда. Я думаю, твоему руководству не понравится, что одно из важнейших направлений работы спецслужбы возглавляет человек, отец и дед которого в годы войны были немецкими разведчиками-диверсантами, пустившими под откос, если мне не изменяет память, в сорок первом году, эшелон с членами семей командиров Красной Армии и активами банков из оккупированных областей СССР. При этом погибли около двух тысяч баб и детишек, а вот золотишко, камешки драгоценные и прочая мелочь исчезли.
— Хорошо! Завтра мой человек будет у вас, — прежним голосом ответил абонент Суздальскому и отключил телефон.
Глава 43
…С утра жары не было. Посольский микроавтобус шел по давно не ремонтированной дороге мягко и плавно: сказывалась большая загруженность салона, но Сергей не мог дождаться привала у тоннеля, чтобы пересесть в «опель» Богуславского, о чем они предварительно договорились перед выездом.
Михайлову хотелось рассказать Саше о просьбе Макарова. Вчера вечером, приехав домой, Сергей развернул газету, чтобы мельком просмотреть статью. Он ожидал всего, но то, что он увидел, его обескуражило и заставило учащенно биться сердце.
Статья в арабской газете представляла собой перепечатку из другого иностранного издания, а на фотографии была запечатлена подводная лодка, недавно выброшенная морем на берег у Трабзона.
«Кто только не интересуется этим куском металлолома: и дед Трофим, и турки, а сейчас и ФСБ! Клубок интересов, да и только!» — размышлял он.
У тоннеля, переговорив с Богуславским и рассказав ему о газете Макарова, опустив, естественно, все, что касалось дела Трофимова и его организации, вместе с Сашей он подошел к Голубеву.
— Сергей Альбертович, у нас мало времени для беседы, а поговорить следует о многом. Но нашу помощь в вашем деле обещаем. Только одно условие!
— Какое? — насторожился Михайлов.
— Без нас — меня или Саши — не предпринимайте самостоятельно никаких шагов. Рассказав нам о вашем желании осмотреть этот корабль, вы тем самым обязали нас обеспечить вашу безопасность.
— Я принимаю ваше условие, с этой минуты сержант запаса Михайлов переходит в полное ваше подчинение, — с улыбкой на лице отрапортовал Сергей.
— Вот и хорошо. А сейчас по машинам. Путь у нас неблизкий, скомандовал капитан первого ранга.
…В Турции стояла хорошая погода. И хотя уже смеркалось, при въезде в Трабзон с возвышенности у местного аэропорта можно было увидеть подводную лодку, освещенную прожекторами.
Поселились путешественники в отеле «Озгюр» на площади Ататюрка. Михайлову с молодыми ребятами-тело-хранителями достался трехместный номер с видом на городскую площадь и море.
Всем вместе — Голубеву, Богуславскому и Михайлову — удалось встретиться и поговорить лишь на третий день пребывания в Трабзоне, когда было запланировано посещение городских достопримечательностей. Владимир Николаевич Голубев сообщил, что с помощью своих друзей в местном российском Генеральном Консульстве он сделал так, что о подводной лодке стало известно всей посольской компании, которая одним из своих пунктов последнего свободного дня определила посещение новой исторической достопримечательности.
— Скажу вам откровенно, Сергей Альбертович, мы тоже получили указание поближе присмотреться к подводной лодке, и я думаю, что в столь многолюдной толпе, как наша, да ещё в сопровождении представителя из Генконсульства, наш интерес будет не столь заметен.
