— Эдик, если это ты, то берегись…
— Прошу прошения, сударь… — донесся вкрадчивый голос пожилого и хорошо воспитанного человека. — Это доктор Айболит, меня зовут Михаил Юрьевич. Антонина Андреевна настойчиво призывала меня к вам…
Второе путешествие до двери измотало его так, словно за ним весь вечер гонялся легион наемных убийц. Доктор, как он представился, «обшей практики» назойливо напоминал Колобка. Весь округлый, добродушный, говорливый, хотя и немного стеснительный. Вымыл руки, открыл свой кейс.
— Вы лежите, молодой человек, лежите, сейчас мы будем вас врачевать… Вы уверены, что случившаяся с вами неприятность никоим образом не связана с криминалом?
— Убежден, доктор… Я слишком быстро разогнался на пустой дороге, не смог вписаться в поворот…
— Ох, молодежь, и куда же вы все время несетесь… — Доктор продолжал что-то ласково приговаривать, осматривал рану на голове, промывал ее чудодейственными растворами, наложил мазь, обмотал бинтами, попутно удивляясь, как это пациента угораздило садануться затылком в машине — обычно незадачливые водители бьются лбами или носами.
— Да какая разница, доктор… — шептал Турецкий. — Я сам не помню… Вы только сделайте как надо, хорошо? А то у меня завтра столько работы… Поверьте, очень жалко, что пришлось отнять ваше время…
— Ну, что вы, молодой человек, — хихикал доктор, — никаких проблем. У меня тут неподалеку, на Вяземской, еще один пациент, так я сразу двух зайцев убью…
Попутно обнаружились ушиб грудины и рваная рана на бедре.
— Угораздило же вас, голубчик, — ворковал доктор. — Как говаривал в юности мой знакомый ветеринар Мойша Рецивер — когда я в последний раз наблюдал такой случай, пришлось прирезать все стадо. Шучу, шучу, не бойтесь, пришьем вам новые ножки, вы снова побежите по дорожке…
Он насиловал Турецкого не меньше часа. Все обмотал, замазал, заклеил, зашил, напоил таблетками, извел четыре пакета бинтов, прописал полный покой и решительный отказ от волнений. Зачем-то смерил температуру и давление. Усиленно рекомендовал в ближайшее время снять кардиограмму сердца и пройти флюорографию.
— Доктор, вы просто чудотворец… — расслабленно шептал Турецкий. — Найдите, если вам не сложно, портмоне во внутреннем кармане пиджака, возьмите, сколько вам нужно…
— Эх, молодой человек, если бы я мог взять, сколько мне нужно, я бы давно уже не работал в этом благословенном райском местечке… Рублей семьсот — вас не очень огорчит расставание с этой суммой?
— Ради бога, доктор, спасибо вам большое…
— Вы спите, молодой человек, спите, никто вас больше не потревожит. — Доктор на цыпочках удалился.
Устами этого эскулапа мед бы пить… Паломничество продолжалось, невзирая на поздний час. Из забытья его вырвал негромкий, но решительный стук в дверь.
— Ну, что еще? — взмолился Турецкий.
— Александр Борисович? Откройте, пожалуйста, — произнес выразительный, запоминающийся женский голос. — Моя фамилия Винникова. Маргарита Алексеевна Винникова. Мы с вами заочно знакомы. Простите за поздний визит, но Антонина Андреевна сказала, что с вами сегодня что-то случилось…
Он натянул штаны, кряхтя и ругаясь, сунул пистолет под рубашку, побрел открывать. Кажется, у Рекса Стаута был роман «Слишком много женщин»? Данная представительница слабого пола сильно отличалась от дам, которых он повстречал в этой дыре. Ей с равным успехом могло быть и тридцать пять, и сорок пять. Сухое скуластое лицо, короткая стрижка с негнущейся челкой, ни крошки косметики, что, в сущности, ее не портило. Поджарая, гибкая, одета во все черное, полуспортивное.
— Да уж, вам досталось, — оценила она беглым глазом «внешние данные» постояльца. — Можно войти, Александр Борисович? Поговорим? Вы мне не верите, — женщина усмехнулась, но глаза остались холодными. — Вот мое удостоверение, — она достала из бокового карманчика маленькую книжицу, раскрыла. — Если хотите, я подожду в коридоре, позвоните Меркулову, он соединит вас с Валуевым, моим непосредственным начальником. Тот предоставит мой словесный портрет, продиктует номер служебного удостоверения.
— Ну уж нет, если я сегодня услышу голос Меркулова, до утра точно не доживу, — пробормотал Турецкий, освобождая проход. — Проходите, Маргарита Алексеевна. К сожалению, мне нечего вам предложить, кроме моего потрепанного вида.
— Я сыта, — сухо отозвалась женщина, входя в номер. — Кстати, будьте осторожны с пистолетом, который спрятан у вас под рубахой. Не так давно один наш сотрудник спрятал его точно так же, теперь ему выплачивается пенсия…
Она сидела в кресле и с любопытством, характерным для посетителей зоопарка, разглядывала бывшего старшего следователя по особо важным делам.
— Ума не приложу, Александр Борисович, почему мы раньше с вами не пересекались.
— Я тоже вижу вас впервые.
— Но я о вас наслышана. Не знаю, был ли в Генеральной прокуратуре более известный следователь. Сочувствую, что после ухода с государственной службы вам не дают покоя призраки былого. Видать, вы и впрямь были хороши… Хотя, глядя на вас сегодня, такого не скажешь. Вам накостыляли.
— Зато живой, — улыбнулся Турецкий. — А вот другому бы не повезло. Но вы правы, Маргарита Алексеевна, стареем не по дням, а по часам. Допустим, я поверю в историю с отмыванием денег, воровством у мафии и с запрятанными миллионами.
— Можете не верить, — пожала плечами чекистка. — Арестован хакер, принимавший непосредственное участие во взломе компьютерных сетей. Дает признательные показания. Но тучи сгустились над головой генерала Бекасова еще до его ареста. У органов госбезопасности сложилось ощущение, что он давно об этом подозревал и готовился принять соответствующие меры. Возможно, он планировал исчезнуть из страны…
— А семья?
— А кто же сейчас скажет? Генерал мертв, и это, кстати, представляет самую большую загадку. Почему он мертв?
— Вы сомневаетесь, что генерала заказали? — насторожился Турецкий.
— В том-то и дело, Александр Борисович. Все складывалось так, что явных врагов у Бекасова не было. Он действовал скрытно, стараясь не обзаводиться недругами. За ним следила только наша служба — за всеми его перемещениями и контактами.
— Позвольте, — нахмурился Турецкий. — А в тот день, когда его убили… за ним также осуществлялось наблюдение?
— В том-то и конфуз, что нет, — призналась Маргарита. — Обычно на отдыхе Бекасов деловых контактов не практикует. Руководитель группы, осуществлявшей наблюдение, посчитал, что лучше не давать ему лишнего повода. Ведь генерал наблюдательный, а тут еще личные охранники… Его исчезновение стало громом среди ясного неба. Разнос от начальства, вызов на ковер. Все решили, что он подался в бега, перебив свою охрану, якобы похищен злоумышленниками. А потом его обнаружили мертвым — полная, между нами говоря, лажа. Такого не должно было случиться. Вся служба в недоумении…
— И вас отправили проследить за ходом расследования, — догадался Турецкий. — Генерала не вернуть, но могут всплыть интересные обстоятельства?
— В целом, да, — согласилась чекистка. — Группу из прокуратуры под руководством Быстрова постигло фиаско, затем отправили вас… Я разговаривала с майором Багульником и поэтому примерно в курсе произошедших событий.
— Лучше бы вы были в курсе грядущих событий, — проворчал Турецкий.
— Вы опасаетесь, что события продолжатся? — Женщина внимательно посмотрела в глаза собеседнику и впервые улыбнулась. — Простите, я, кажется, сказала лишнее. Расскажите, что с вами произошло? А, кроме того, не могли бы вы поставить меня в известность об успехах и неудачах проводимого вами расследования?
История стара, как государство Российское. Пыхтишь, рискуешь жизнью, изображаешь чудеса умственной деятельности, а потом приходят ребята из спецслужб и присваивают себе все, что ты с трудом родишь. Видимо, его физиономия была красноречивее некуда.
— Меня не интересуют ваши лавры, — тихо проговорила Маргарита. — Забирайте их себе, не жалко. Но я должна быть в курсе ваших действий. Если вам не нравится такая постановка вопроса, можете обжаловать ее в прокуратуре, написать гневное письмо на имя руководства ФСБ. Прошу поверить, я не буду вмешиваться в ваше расследование, не буду ставить палки в колеса и тому подобное. Мне нужно сделать полный отчет.
Он рассказал ей кое-что — в основном предоставил информацию, доступную многим. Поделился кое-какими мыслями и соображениями, однако далеко не всеми. Женщина не настаивала, понимая в глубине души, что уважающий себя сыщик никогда не раскроется полностью. Смотрела на него пристально, покачивала головой.
— Я живу в четвертом номере, Александр Борисович. Вот мой сотовый, — она написала на салфетке несколько цифр. — Потребуется помощь — не стесняйтесь. Помогу. У меня тоже есть пистолет, — женщина усмехнулась. — Я тоже иногда ношу его на поясе под блузкой. Хочу вам посоветовать больше не рисковать. Надо же додуматься до такого — соорудить приманку из самого себя.
