Рут хотела вырваться из его объятий, в которых все еще находилась, но боялась оказаться с ним лицом к лицу. А вдруг в его глазах она прочтет презрение? Она испуганно сжалась, и его руки ослабили нежную хватку.
— Что, Рут? — спокойно спросил он.
Она высвободилась из его объятий, отвернулась и прижала ладони к пылающим щекам.
— Не смотрите на меня! — сказала она, еле ворочая непослушным языком.
— Но мне нравится смотреть на вас, — пылко ответил он. — Не могу себе представить, что однажды придет минута и вы запретите мне и это невинное удовольствие — видеть вас.
Он очень ласково коснулся пальцами ее затылка, но она отпрянула от него.
— Прошу вас, повернитесь ко мне, — умоляюще попросил он.
Она не ответила. Лицо ее пылало, ладони плотно сжимали щеки, а плечи были напряженно приподняты и сведены. Она все поняла о себе, о своей низменной и порочной сути, и почти презирала себя. Поэтому ей была невыносима сама мысль встретиться с кем бы то ни было глазами, пусть это даже будут глаза Джорджа.
Она знала теперь, что любит его. И знала также, что в его объятиях сможет обрести покой и наслаждение. Но никогда раньше она не подозревала, насколько велика его власть над ней и насколько велика над ней власть ее страсти…
Впервые это произошло, когда они встретились девять лет назад. Это случилось задолго до того, как он заговорил о женитьбе. Но тогда ей едва исполнилось семнадцать, да еще нельзя забывать, как она была одинока и несчастна среди отребья в дядином притоне. В Сент-Джайлзе ей постоянно приходилось быть настороже, она ни от кого не ожидала добра и помощи, и Джордж, обладавший теми достойными восхищения чертами, которые не встречались в гостях и обитателях притона, — Джордж, человек, пришедший из иной, счастливой и богатой жизни, не мог не привлечь ее. Более того, она чувствовала, что может довериться ему без опаски. Но теперь, когда она стала много старше и, как ни странно это звучит, гораздо уязвимее, она, обжегшись на молоке, дула на воду. И спрашивала себя, неужели эта разгоревшаяся теперь страсть жила в ней всегда, но таилась до времени и только теперь вырвалась наружу? Не потому ли, если посмотреть правде в глаза, она так легко сошлась в свое время с Джеком Рэем, оправдывая свое поведение тем, что искала в нем защиту от куда худших подонков? А теперь она отчетливо поняла, что эта сделка навсегда лишила ее того самоуважения, которое необходимо любой женщине в начале ее жизненного пути. И вот она растерянно спрашивала себя: что же я за женщина?
Ее глаза переполнились страданием, когда она вспомнила все, что читала и слышала когда-то об омерзительности плотского греха, и ужаснулась той бездне, что разверзается перед падшей женщиной. И вот, как наяву, до нее донесся голос из далекого детства, она услышала строгий голос леди Хофбрук, жены сэра Эдуарда, постоянно повторявшей ей и своей дочери Люси: «Девушка, не сумевшая сохранить свое лучшее сокровище, никогда не сможет стать достойной супругой и матерью».
В душе Рут всегда оправдывала свою сделку с Джеком тем, что у нее не было другого выхода. Действительно, получив свое, он взял ее под свою защиту, в которой она так нуждалась. В конце концов, эта история вполне могла закончиться их браком. Но Рут никогда не испытывала и тени наслаждения, ложась в постель с Джеком. Попросту говоря, она едва переносила его ласки. Так что легко себе представить, как она преобразилась, встретив того, кто пленил ее сердце.
О, это было совсем другое. В объятиях Джорджа Рут впервые ощутила себя настоящей женщиной, чувственной и пылкой. То, что она тогда испытала, сравнить было не с чем. Первая любовь. И невозможно было даже мысли допустить, что из этой любовной связи можно еще и пользу извлечь; подобная мысль у нее даже и возникнуть не могла. Она совсем не думала тогда о будущем и была счастлива лишь их краткими свиданиями. Ей и в голову не пришло бы упрекать его в том, что он сделал ее своей любовницей. О юность! Как ты бездумна!
И вот уже голос отца явственно зазвучал в ее памяти, через долгие годы забвения и небытия: «Нам не о чем просить Господа. Он сам знает, что нам необходимо».
Но почему, почему же тогда Он послал ее в этот ад кромешный, в этот притон Сент-Джайлза, в этот воровской квартал, будто в насмешку носящий имя святого? Может, Он послал ее туда, чтобы испытать, чтобы узнать, не поддастся ли она слабости плоти?
Глава 9
— Да повернитесь же ко мне, наконец, Рут, — вновь откуда-то издалека донесся до нее голос Джорджа. — Послушайте же, — сказал он спустя минуту. — Пока вы не вернетесь на грешную землю, я не смогу решить, что нам делать и как быть в нашем незавидном положении.
Она расслышала в его голосе затаенные нотки веселости. Новая волна смущения охватила ее, залив румянцем до того бледные щеки.
Не глядя на него, она почувствовала, что он подошел ближе и встал перед нею, но не могла заставить себя поднять голову и посмотреть ему в лицо.
Он вздохнул, потом уравновешенным, совсем будничным тоном спросил:
— Ну? И какие голоса вам послышались теперь? Полагаю, нашлось немало желающих побеседовать с вами. Кому это удалось на сей раз? Вашему батюшке? Дяде Джону? Сэру Эдуарду? Кстати, я до сих пор не могу понять, как сей добропорядочный джентльмен, эсквайр, решился отдать невинную девочку в лапы такого дядюшки и никогда потом даже не поинтересовался, как-то она там, бедная, живет в воровском притоне и не нужна ли ей помощь и защита.
Рут подняла голову и посмотрела на Джорджа своими огромными, переполненными болью глазами, ибо он так точно угадал течение ее мыслей, что ей стало не по себе. На его лице вдруг отразилась та же самая мука, которая рвалась из ее беспомощного, горестного взгляда. Он приблизился и слегка коснулся губами ее щеки.
— Любовь моя, бедная вы моя, если бы я мог отомстить им всем за вас, я бы это сделал не задумываясь, — заговорил он с едва заметной дрожью в голосе. — Но, увы, их никого уже нет в живых, а вы… вы даже не хотите попросить меня о помощи.
— Да, не хочу! — сказала она, отпрянув от него.
Возможно, он даже не заметил, как доверчиво и открыто она отозвалась на его доброту и заботливость. Неужели он не заметил, как сильно ее обнадежила их встреча?! И если действительно не заметил, то она должна навсегда уйти из его жизни. Никогда больше не допустит до себя ни его, ни кого бы то ни было. Никогда, до скончания своих дней.
Тут ее взгляд упал на зеркало, и возглас испуга сорвался с уст, когда она увидела свое лицо — лицо женщины, охваченной неутоленной страстью. Она быстро отвернулась и хотела броситься к двери, чтобы скорее покинуть гостиную, но Джордж успел схватить ее за руку.
