Не говоря уже о том, что это выдаст меня, а я не хочу, чтобы Данте понял, что мы спелись с его генералом.
— Поделился? Он только поучал и ругал меня.
Я спрыгиваю вниз, и теперь моё сердце бьётся в три раза быстрее.
— Юстусу Росси так нравится демонстрировать превосходство своего интеллекта.
Я нюхаю воздух, желая убедиться, что это не ловушка. Мой пульс замедляется, когда я улавливаю запах Данте. Он больше не пахнет сгнившими водорослями; от него пахнет так же, как когда-то в прошлом.
Я смотрю поверх головы короля в туннель, заполненный солдатами. Если всё пойдёт прахом, я нарисую знак ключа в том месте, где это сделал Юстус в последний раз, и куда-нибудь да попаду. Надеюсь, когда я прижму ладонь к кровавому символу, мои тюремщики не смогут пройти за мной сквозь стену.
Но… вернёмся к самому главному компоненту моего резервного плана.
— Ты и правда думаешь, что я сидела бы в этой дыре, если бы Юстус был на моей стороне?
Я подхожу к Данте. Так близко, что моя грудь касается кончика его кинжала.
— Он жаждет править Люсом через меня.
Когда на грязном шёлке расцветает пятно крови, Данте отдёргивает руку и в ужасе смотрит на порез. Интересно. Он переживает о том, что мог меня ранить, но при этом с такой готовностью резал меня в день нашего первого урока…
В итоге он решает, что ему не настолько отвратителен вид крови на его ноже. Он крутит лезвием перед лицом, и его жестокий голубой глаз восторженно вспыхивает.
— Не могу дождаться, чтобы вонзить это лезвие в сердце Лоркана. Представь себе его удивление, когда он поймёт, чья кровь избавила его от его человечности?
Его слова ударяют меня, точно железные пруты, которые использовали люди во время Магнабеллум. Я никогда не ставила под сомнение слова своих учителей-фейри из Скола Куори, но теперь я начинаю сомневаться в каждом прослушанном мной уроке.
— Ластра, свяжи моей жене руки за спиной.
Я бледнею, потому что если мои руки будут связаны за спиной, я не смогу колдовать.
— Разве для твоего урока тебе не нужен доступ к моему запястью? — я вытягиваю руки перед собой. — Можете связать их у меня на груди. Так вам не придётся их перевязывать.
Ластра встаёт рядом с Данте, его руки охвачены зелёным свечением.
— Маэцца? Что мне сделать?
— Я хочу, чтобы ты сделал так, как я сказал.
Он разворачивается на своих сапогах, и золотые шпоры начинают звенеть, когда он направляется внутрь туннеля.
— За спиной! — рык Данте сотрясает затхлый воздух.
Моё тело холодеет и содрогается. Я сомневаюсь в том, что Данте боится физической силы моих рук, и тот факт, что он настоял на том, чтобы мои руки были связаны за спиной, означает только одно: он знает, что Мириам разблокировала мою магию.
Он. Мать твою. Знает.
Я молюсь о том, чтобы он не знал о плане Юстуса запереть его внутри темницы. Прошу тебя, судьба, помоги нам. Пожалуйста.
О, как бы мне хотелось, чтобы провидица была рядом со мной. Я пытаюсь перенестись в сознание Бронвен, но, должно быть, я слишком сосредоточена на настоящем, потому что остаюсь внутри своего тела. Я пытаюсь воспрянуть духом, напоминая себе, что она видела смерть Данте.
И теперь мне надо убедиться в том, что он умрёт от моего лезвия, а не от когтей Лоркана.
С этим надо покончить прямо сейчас.
ГЛАВА 29
— Юстус! — кричит Данте, дойдя до подземелья.
Его рука всё ещё сжимает рукоять кинжала.
Юстус выходит из темницы, где Мириам, как и прежде, сидит на своём троне, слегка обхватив пальцами подлокотники, и пристально смотрит на меня своими розовыми глазами
— Да, Маэцца?
Взгляд голубых глаз моего деда скользит по моим связанным рукам, после чего не спеша поднимется на Ластру. Прикажет ли он ему меня развязать? Послушается ли его Ластра или будет ждать подтверждения приказа от короля?
Като, который шёл со мной рядом с тех пор, как я покинула клетку, подходит ближе, и хотя всё моё внимание направлено на Данте, краем глаза я замечаю, что седовласый сержант коснулся рукояти меча.
— Твоя жена готова, Росси?
— Да, Ваше Величество.
Юстус жестом приглашает Данте пройти вперёд него, но Данте останавливается и разворачивается. Его голубые глаза сверкают.
— Ластра, Като, подведите мою чернильницу поближе.
Одно дело — когда я ассоциирую себя с неодушевленным предметом; но когда это делает он…
Като обхватывает меня за руку, а Ластра с большим воодушевлением толкает меня вперёд.
— Я сам всё сделаю, — рычит сержант на своего солдата.
Я пытаюсь высвободить пальцы из лиан Ластры, но с каждым новым движением, плеть только сильнее врезается мне в кожу. Когда мы минуем панель из обсидиана, на которой Юстус нарисовал магический знак, моё сердце буквально кричит, чтобы я подбежала к ней и выбралась отсюда. Но мои чертовы запястья, чёрт побери, связаны!
Мириам барабанит пальцами по сверкающему золоту.
— Моя внучка не сможет просидеть несколько часов со связанными за спиной руками. Её вены высохнут.
Я смотрю на Юстуса, но он не возвращает мне мой взгляд. Его глаза сосредоточены на зеленоглазом солдате.
— Моя жена отдала тебе приказ, солдати.
— Я исполняю приказы короля.
Данте поднимает подбородок чуть выше.
— Её руки останутся связанными, Росси.
— Ваше Величество, будьте благоразумны, — голос Мириам звучит хрипло после стольких дней молчания.
— В последний раз, когда руки Фэллон были развязаны, она выколола мне глаз.
Причина, по которой Данте связал меня, должна меня приободрить — ведь это значит, что он не в курсе того, что сделала Мириам — но я всё равно пока не уверена в этом.
Пока дверь темницы не будет заперта, а Юстус не выдаст мне меч, я ни в чём не буду уверена. Я останусь всё тем же клубком из нервов и хаотичных ударов сердца.
Розовые глаза Мириам прокладывают ко мне путь поверх голов Юстуса и Данте, а затем закрываются.
— Пропитай лианы кровью, дорогая, и они отвалятся.
Я чуть не задыхаюсь, когда делаю свой следующий вдох. И для того, чтобы мой хриплый кашель не раскрыл смысла слов Мириам, я сжимаю губы и начинаю дышать через нос. Я чувствую взгляд Като на своём лице, но продолжаю смотреть вперёд и тянуть за путы, но на этот раз для того, чтобы надрезать кожу.
— Что это было такое, Мириам?
Данте с такой силой сжимает кинжал, что вены под его смуглой кожей надуваются.
— Я взывала к Котлу, Маэцца. Просила его направить меня во время нашего урока.
Её веки приподнимаются, и она пристально смотрит в глаза Данте.
— Она, правда, сказала именно это, Юстус?
Данте переступает с ноги на ногу, и хотя его шпоры крутятся медленно и почти не издают шума, это всё, что я сейчас слышу. А его набухшие кровеносные сосуды на руке — единственное, что я сейчас вижу.
Я продолжаю тереть запястья друг о друга, пока кожа на них не начинает болеть и нагреваться, а лианы не становятся скользкими от моей крови. Я приподнимаю одно запястье, а затем опускаю его. То же самое я проделываю с другой рукой, покрывая путы своей кровью и молясь о том, чтобы она пробила магию Ластры.
— Возьмись за свой меч, муж. Мне не нравится взгляд этого мужчины.
Тихое бормотание Мириам достигает моих пульсирующих барабанных перепонок.
Похоже, оно также достигло и ушей моего деда, потому что его рука ложится на рубиновую рукоять меча.
— Боюсь, моё знание шаббианского недостаточно…
Как только одна из петель на моих запястьях рвётся, Данте пронзает кинжалом живот моего деда. Мириам кричит, а затем закрывает рот рукой. Солдаты устремляются к своему королю, оставив меня без присмотра.
Я смотрю на стену и делаю шаг в её сторону, но затем кидаю взгляд на Юстуса. Его губы раскрылись, глаза округлились, а кадык всё ещё опускается, когда он сглатывает. Прямо за ним Мириам подносит дрожащую руку к своему лбу.
