каждой секундой. Я готовлюсь к началу драки, но они не дают мне ни секунды передышки.
Первым на меня бросается коренастый с кастетом. Его удары быстрые и сильные, но я успеваю увернуться, и тут же отвечаю ему левым хуком в челюсть.
Он пошатывается, но быстро приходит в себя, и мы продолжаем обмениваться ударами. Я вспоминаю все свои тренировки по боксу, каждое движение отточено и точно, словно я снова на ринге.
Тем временем тощий с финкой пытается подкрасться ко мне сбоку. Вижу его краем глаза и делаю еще шаг назад, вплотную к стене, чтобы избежать удара.
Но он всё равно оказывается слишком близко, и мне приходится действовать быстро. Я хватаю его за запястье, выворачиваю руку и выбиваю нож. Он вскрикивает от боли, но я не даю ему времени на восстановление, наношу серию быстрых ударов в живот и ребра. Он падает на землю, корчась от боли.
Третий бандит, невысокий, но крепкий, наконец–то решает вступить в бой. Он бросается на меня с дикой яростью, его удары быстрые и мощные.
Я использую приемы из карате, блокируя его атаки и контратакуя. Мы обмениваемся ударами, и каждый из них отдаётся болью в моих костях. Я чувствую, как силы постепенно покидают меня, но отступать не собираюсь.
Внезапно, из темноты появляется ещё один человек.
На чьей стороне он будет драться. Молнией проносится в голове.
Он высокий, с мощным телосложением, и его удары столь же сильны, сколь и точны. Он вмешивается в драку, помогая мне справиться с последним бандитом.
Незнакомец наносит коренастому мощный удар в челюсть, тот падает на землю без сознания. Мы вдвоём справляемся с оставшимися бандитами, и они, поняв, что дело плохо, убегают, оставив нас в покое.
Я смотрю на своего напарника, пытаясь понять, кто он такой. Выглядит он внушительно: коротко стриженные волосы, сильные руки и глаза, полные решимости.
— Спасибо, — стараюсь успокоить дыхание.
— Меня зовут Фёдор, — коротко представляется он и, не дожидаясь моей реакции, разворачивается и уходит в темноту.
Я остаюсь стоять посреди пустого переулка, пытаясь осмыслить произошедшее.
Кто этот Фёдор и почему он мне помог? В голове роятся вопросы, но ответов нет.
Снова тишина. Я осматриваюсь, понимая, что теперь всё изменилось.
Я остался один, оглядываюсь по сторонам. Может притаился кто там? Нет, похоже, сбежали все.
Это хорошая новость, потому что мне нужно к Игнатову.
Отряхиваюсь и направляюсь к дому.
Я стою перед дверью однокомнатной квартиры Гришки Игнатова и ищу кнопку звонка. Кнопку вижу, но она бестолково прибита на косяк, а провод, ведущий к ней обрезан и болтается в воздухе.
То ли малолетки похулиганили, то ли сам хозяин не хочет, чтобы его беспокоили.
Квартира хрущёвка на пятом этаже панельного дома. Дверь старая и облупившаяся, кажется, скрипит ещё до того, как я к ней прикасаюсь.
Делаю глубокий вдох и стучу. Дверь открывается сразу, как будто хозяин квартиры ждал кого –то.
Разглядываю молодого мужчину в упор.
Григорий Игнатов — белобрысый парень, который безнадежно добивался отношений с яркой эффектной Ольховской, своей однокурсницей.
Вспоминая характеристику, данную парню Ольгой Борисовой и оглядывая его с ног до головы, начинаю понимать, что шансов у мужика не было ни одного.
Просто ноль шансов.
Его светлые, почти белые волосы, ресницы и брови делают его похожим на призрака. Глазасветлые, будто выцветшие, смотрят угрюмо исподлобья. Ему двадцать пять лет, но он кажется старше из–за этого безжизненного взгляда.
— Ты кто? — спрашивает Игнатов, перегородив мне вход в квартиру.
— Следователь Сомов Макар Матвеевич из районного отделения милиции.
Машу перед его лицом красной корочкой. Открываю и закрываю. Он щурится, забыл очки одеть. Пытается вглядеться в расплывающиеся строчки перед глазами.
Не говорю уже о том, что я четко знаю свою работу. Быстро захлопываю удостоверение прямо перед его носом.
— Разрешите пройти в квартиру? — говорю громко и четко.
— Заходи, — говорит Игнатов, отступая назад, и я прохожу внутрь.
Уверенно прохожу в жилую комнату через узкую прихожую, в которой струится тусклый свет от единственной лампочки под потолком.
Оглядываюсь.
В комнате возле стены стоит стол, накрытый клеенкой, пара стульев, шкаф с одеждой и старый диван, покрытый потертым пледом. Телевизор «Рубин» на подставке, рядом стопка книг и газет. На стене висит ковер с орнаментом характерным для советских ковров.
— Садись, — Гриша кивает на диван, а сам садится на стул напротив. Его взгляд скользит по мне, изучая каждую деталь.
— Я пришел к тебе не только как следователь, но и как друг Марины Ольховской. Мы познакомились с ней за пять дней до ее исчезновения, — начинаю говорить я, стараясь звучать уверенно. — Она сказала, что ты её друг.
Смотрю пристально на него, не отрывая взгляда.
Глаза Игнатова не выражают ничего.
— Друг? — медленно повторяет он, растягивая слово, как жвачку. — Интересно. И что же она тебе рассказала?
— Не так уж много, — отвечаю я, чувствуя, как пот начинает проступать на лбу. — Просто сказала, что я должен поговорить с тобой.
— Поговорить со мной? — ухмылка, которую он старается сдерживать, прячется в уголках его узких губ, один край дергается, уж очень хочется ему усмехнуться мне в ответ.
Надеюсь, он хорошо запомнил, что я следак.
— О чём? — спрашивает он бесцветным голосом.
— Ну, ты ведь её знаешь, — говорю многозначительно, стараясь не показывать своё волнение. — Хочу узнать, как вы познакомились?
Игнатов кивает.
— Да, у нас были отношения, — говорит он, скользя взглядом по комнате, словно проверяя, всё ли на месте. — Но это было давно, когда мы были еще студентами. Сейчас не знаю, где она и чем занимается. Разошлись наши пути.
Его слова звучат убедительно, но что–то в его тоне настораживает.
—
