Топот копыт раздался совсем рядом, и чей-то кулак громыхнул в дверь.
Беатрис вскочила и кинулась к двери. Чей-то голос, задыхаясь, спросил:
— Что, босс здесь?
— Да.
Она повернулась к Танкертону.
— Это Бифф Лори. Похожи, у него новости.
Юнец лет двадцати с трудом переступил порог и махнул в знак приветствия шляпой. По лицу его струился пот.
— Данмору удалось проскочить! — выдохнул он.
— Не может быть! — взорвался Линн Такер. — Это ложь! Не мог он этого сделать… там и шериф, и все эти…
— Говорю тебе, он проскочил!
— Но как?
— Чертовски просто! Все трое спрятались в повозке с сеном. Данмор держал возчика на мушке. Так они и проехали!
— Идиоты! — фыркнул Такер. — Трюк, старый, как мир, и они попались на удочку!
— Вот так-то, Линн, — хмыкнула Беатрис.
Он угрюмо покосился на нее.
— Что ж, я очень рад, что они выкрутились!
— Как это похоже на тебя! — усмехнулась она. — Лучше положи себе побольше сахару в кофе, чтобы подсластить пилюлю, радость моя!
— Где ты это услышал? — вмешался Танкертон.
— Об этом только что толковали у Харпера. Он сам, кстати, поставил три против одного, что Данмору не удастся добраться до гор. И вот вдруг в этот самый момент вваливается Крис Лейн с этой новостью. Парень чуть ли не насмерть загнал лошадь, чтобы сообщить об этом.
— А где сейчас Данмор?
— По моим расчетам, где-то возле Расти Галч.
— Значит, будет здесь еще до рассвета, — кивнул Танкертон, — если кони выдержат. Впрочем, в тех местах любой даст ему лошадей. Пойди отдохни, Бифф. Спасибо за добрую весть!
Дверь за Биффом захлопнулась. Наступила тишина. Вдруг до мужчин донеслось хихиканье Беатрис.
— Что тут такого смешного? — взорвался Такер.
— Читаю рассказ, если хочешь знать.
— Тогда, может, поделишься с нами?
— Ради Бога! Трое старых скряг ворчат, потому что никак не могут обчистить в карты совсем зеленого новичка!
— Полагаю, имеются в виду мы трое? — осклабился Такер.
Она зашвырнула журнал в угол и села, уставившись на него сверкающими глазами.
— О, ради Бога, перестань валять дурака! — воскликнула Беатрис. — Я вижу тебя насквозь! Вы бы с радостью вырезали ему сердце из груди, чтобы посмотреть, что внутри!
— Может, ты нам расскажешь, Беатрис? — осведомился доктор. — Похоже, анатомию ты знаешь, как свои пять пальцев!
— Я и так вам скажу! — крикнула она. — Это смелость!
Вдруг неподалеку раздался крик. Затопали ноги и дверь в домик распахнулась нараспашку. Ввалившиеся внутрь бандиты загалдели наперебой, как взволнованные дети.
— Он здесь! Данмор, и те двое! Только что приехали!
Беатрис Кирк потянулась за журналом. Подняв его с пола, она хладнокровно запустила его в голову первому из ворвавшихся в комнату.
— Что за… — рявкнул тот, но вовремя прикусил язык, а журнал, точно пташка, взмахнув крыльями, порхнул у него над головой.
— Эй вы, недоумки, когда научитесь стучать прежде, чем вламываться в дом? — беззлобно крикнула она.
Возмущенный до глубины души бандит хлопнул дверью. Покрутив головой, доктор заметил:
— И она еще хочет убедить нас, что он ей безразличен! Ох, Беатрис, ты же умная девочка! Будь ты моей дочерью, я бы гордился тобой!
— Значит, он вернулся, — пробормотал Такер. — Хотелось бы узнать, почему он затеял все это, не дождавшись, пока поезд войдет в ущелье…
— Тогда тебе лучше отправиться за ним самому! — бросила девушка. — Знаешь ведь, что сюда он не придет! Он ведь не из тех, кто будет петь себе самому осанну!
— Он будет здесь через пару минут, — с уверенностью в голосе заявил доктор. — Только пригладит волосы и стряхнет пыль с сапог, и все ради вас, дорогая!
— Сколько стоит мой гнедой? — вдруг спросила она.
— Я заплатил за него восемь сотен, — ответил недоумевающий Танкертон.
— А давно он у вас? — поинтересовался доктор?
— Двух недель еще нет!
— Тогда можете вполовину сбросить цену! Четыре сотни и ни цента больше, — отрезал он.
— Ах ты, старый лгун! — воскликнула Беатрис. — Ставлю своего гнедого против сотни, что я права, и Данмор не придет!
— Сотня?! Дорогая моя, можете с ним проститься!
— Так, значит, согласны?
— Еще бы!
— Пари! — воскликнула она. — Вы свидетель, Джеймс! И пусть он на ваших глазах отсчитает мне денежки сполна!
Все замерли в ожидании. В очаге треснуло полено. Дым клубами вырывался из докторской трубки.
— Гляньте-ка, как он пыхтит! — указала на него девушка. — Дымит, как паровоз!
— Десять минут прошло, — сказал Танкертон. — Она выиграла, Леггс.
— Ничего подобного! — возмущенно запротестовал тот. — Дайте ему немного времени!
Снова в комнате повисла тишина. Девушка подобрала журнал и свернулась калачиком, мурлыкая себе под нос. Трое мужчин то и дело кидали в ее сторону вопросительные взгляды.
Наконец Танкертон неохотно пробурчал:
— Похоже, она все-таки права, доктор!
— Да, в мужчинах она разбирается! — хмыкнул Такер.
— Почему бы ей не разбираться? — с внезапной злобой рявкнул Леггс. — У нее немалый…
Девушка даже не удостоила его взглядом, только подняла палец.
— Осторожнее, доктор, — сказала она. — Я как раз читаю об одном парне, который был вынужден проглотить раскаленный уголек. Так вот, он заработал себе несварение желудка на всю оставшуюся жизнь!
Доктор с возмущенным воплем вскочил на ноги.
— Ладно, пойдем поищем его! — прорычал он. — И пусть Такер задаст свой вопрос!
Глава 25. Он настоящий мужчина!
Они так и не смогли отыскать Данмора.
Он исчез, словно растворился в воздухе. Никто в лагере не знал, куда он делся. Но Чилтон отыскался довольно легко. Окруженный восхищенными слушателями, он сидел в одной из хижин. Голос его осип от холода, и оттого казался особенно безжизненным. Чилтон то и дело надсадно кашлял, останавливался и переводил дух, и оттого, может быть, его рассказ о его приключениях, изложенный коротко и бесстрастно, не вызвал никаких сомнений. Все были уверены, что Чилтон, не только не преувеличивает, но даже изрядно скромничает.
То и дело его нетерпеливо перебивали:
— Устроиться напротив Петерсена, — это круто, скажу я вам!
— Веревка на шее, небось, покруче будет! — усмехнулся Чилтон.
— Ты, старина, все никак о ней не забудешь!
— Да ведь сколько дней только о ней и думал! Как только предстал перед судьей, так и подумал. Когда валялся в этой грязной дыре, которую они называют тюрьмой, когда хлебал ихнюю баланду, курил последнюю сигарету, когда шел к поезду, когда сказал им последнее слово, когда…
