Деус Ним стоял поодаль среди других преподавателей и был пугающе невозмутим, будто трагедия его и вовсе не касалась.
Нам же предстоял нелёгкий день. Программа претерпела существенные изменения. Лекции и практические занятия, в том числе на учебном болоте, на сегодня отменялись. Но покидать здание факультета было запрещено. Слуги правосудия уже оцепили участок, где произошло убийство, и готовились допросить каждого, кто мог быть связан с инцидентом.
– Да уж, – вздохнула Кагата, когда мы отошли в наш излюбленный тенистый уголок и схоронились за высокими пальмами в кадках. – Этого допроса избежать, похоже, не получится. А что, если они решат накормить меня клубничным мороженым? – ужаснулась она.
– У тебя аллергия на клубнику? – апатично уточнил Ро Тондий, возникая за нами.
– С ума сойти, какой бесшумный! – ахнула подруга. – Ты же сыщику служишь, верно?
– Ага. Он мне уже звонил, скоро приедет. Его голограмма звучала довольно-таки сердито.
Ещё бы, подумала я. Его, наверное, жутко бесит, что дело ни на йоту не продвинулось. Меня, например, бесило. Почему преступник безнаказанно вершит злодеяния, а Ли Фаний Орл даже пальцем не шевельнёт? Он же у нас вроде как гениальный детектив, не одну головоломку распутал. А тут буксует на ровном месте.
Как только он примчался и произвёл осмотр оцепленной территории, я подступила к нему с вышеозначенными претензиями.
– Нойта, уверяю тебя, я знаю, что делаю, – буркнул он мне. – Прежде чем принимать какие-либо решения и начинать действовать, надо тщательно пораскинуть мозгами. Один неверный ход – и можно навсегда потерять шанс что-либо исправить.
– И когда же ваш мыслительный процесс подойдёт к концу? – не удержалась я от ядовитой реплики.
– Уже подходит, – измученно улыбнулся сыщик. – Думаю, завтра…
Нас перебили, позвав меня и Кагату на допрос.
С пострадавшей мы практически не пересекались, она читала лекции у соседнего потока. Поэтому сказать нам было особо нечего, и вскоре нас отпустили. А позже Ли Фаний Орл прислал на мой серк-ри текстовое сообщение.
Завтра вечером, говорилось там, мы с ним, Сио Лантием и Ро Тондием выдвигаемся на тайное задание – в поездку. Поездка займёт не больше двух дней, а поскольку впереди выходные, отпрашиваться с занятий не придётся.
«Медлить больше нельзя», – вместо дежурной подписи значилось внизу сообщения. То есть, Ли Фаний Орл наконец-то сделал выводы, свёл частности воедино, и теперь мы вступаем в серьёзную игру.
Было страшно и волнительно.
После допроса нам с Кагатой всё же посчастливилось пробраться на болото и осушить его до последней капли.
Кагате магия давалась благодаря врождённому обаянию: одна её благодушная улыбка действовала на неискушённых сродни приманке. Подруга была способна украсить собой любой коллектив и возглавить любое сумасшедшее начинание, после чего тайком подсобрать энергии у всех, кто ею очарован. Утечку волшебства исконные его обладатели в таких случаях даже не замечали.
Мой же успех целиком зависел от того, есть ли у меня в кармане эликсир Ли Фания Орла. Сегодня эликсир был в наличии, так что я лихо расправилась с остатками заболоченной площади, стянула ненавистный скафандр, в котором по жаре можно было заживо расплавиться, и побежала домой – собирать чемодан перед грядущим путешествием.
Когда я поднялась к своей комнате, у двери, паря в воздухе, меня с чрезвычайно смиренным видом поджидала Птица-Весень.
– Нойта, помнишь? Желание.
Ах, да. За радугу, ведущую к драконьему золоту, птичке, по уговору, полагалось исполнение абсолютно любого желания за мой счёт.
– Ну и чего же ты хочешь? – уточнила я, отпирая замок и пропуская гостью внутрь своей спальни.
– Через три дня наступит осень, – обречённо поведала та. – Я почернею и стану очень злой.
– Всё, как обычно… – взгрустнулось мне.
Сколько себя помню, ежегодно с началом осени Птица-Весень резко чернеет, теряя всё своё разноцветное оперение, а к зиме становится прямо-таки невыносимо раздражительной. Даже Путеводная Нить, которая за словом в карман не лезет, предпочитает в её присутствии помалкивать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– В том-то и дело, что не как обычно. – Птица уселась на жёрдочку, персонально для неё изготовленную, и почистила крыло. – Этот год високосный, а значит, я буду вдвое злее против обычного. Помнишь, что случилось в прошлый високосный год?
Ещё бы не помнить. Вор-Кошмарник и Пересечень накануне Зимнего Солнцестояния с нею что-то не поделили, разругались в пух и прах, но вербальной ссорой дело не ограничилось. Птица-Весень в тот день так разъярилась, что выклевала Пересеченю глаза. Правда, он у нас отменно регенерирует, в момент обзавёлся новой парой. Но сам факт…
Помню, как умирала от паники, как бешено колотилось моё сердце, когда я сбежала, заперлась у себя наверху и сидела под дверью, стуча зубами. Птица-Весень тогда надолго пропала, никто её не искал, всем скопом меня успокаивали. А я, как дура, после того эпизода трое суток кряду ревела до красных пятен на щеках, долго приходила в себя и боялась, что это конец.
К счастью, с весной наша Птица вернулась обновлённой, ещё более покладистой и дружелюбной, чем до осени. Она долго вымаливала прощение, и мы её, конечно же, простили. Ибо ну не владеет она собой в периоды увядания природы. Не владеет.
– Так вот, будет у меня к тебе просьба, – сказала Птица-Весень. – В первый календарный день осени достань клетку. Она у тебя в шкафу на верхней полке. И запри меня там до весны. Инычужи не справятся. Они не могут себе подобных запирать, таково уж наше свойство. А я… Я больше не хочу никому навредить.
Какое изуверски благородное желание, подумалось мне.
– А может, ты просто улетишь? Как в тот раз…
– Улететь не выход. В тот раз мне было тяжело, – призналась Птица-Весень. – Я старалась держаться повыше от земли, в разреженной атмосфере, чтобы никого нечаянно не встретить и не стать ни для кого проклятьем. Воздуха не хватало. Я была на грани. Всё моё существование тогда сводилось к утомительному механическому труду. Работать крыльями, работать крыльями… Не хотелось бы этого повторить.
Она была полна отчаяния, так что пришлось клятвенно пообещать, что я посажу её в клетку. Дикость, конечно, но куда деваться? Альтернативами мы не располагали.
Что же касается ближайшей поездки, то и здесь свободным выбором не пахло. Нойта обязана тащиться за сыщиком, как привязанная, куда бы тот её ни позвал. И так будет продолжаться в течение целого года.
Мне предстояла жизнь в роли прислужницы и подневольной, в суровом режиме: «Принеси, подай». И, что самое кошмарное, меня эта данность почему-то совершенно устраивала.
Впрочем, ещё оставалось выяснить, как в моём уязвимом положении не свалять дурака и не выдать свою сущность (о чувствах сейчас молчу, они наверняка и так все на лбу написаны).
Переодевшись и упаковав перед выездом необходимое, я спустилась во двор, переступила порог в прихожую и обострившимся обонянием уловила запахи с кухни.
Запахи обнадёживали.
В моё отсутствие Сио Лантий успел побывать в нескольких забегаловках и основательно закупиться готовыми блюдами. Пересечень разогрел их в духовом шкафу, и теперь они источали прямо-таки сногсшибательные ароматы.
– Кого ты уже ограбил? – вяло поинтересовалась я, углядев ценники на наклейках со штрих-кодами.
– Ли Фаний Орл передал карту для нас троих. Правда, всего на сутки. Велел наесться до отвала, потому что потом будет не до того, – дословно пересказал напарник. – Я и для Ро Тондия пару порций припас. Завтра отдам.
– Ты же слышал про тайное задание?
– Угу, – кивнул тот с набитым ртом, уплетая какой-то кулинарный шедевр от неведомого мастера. – Мне сообщение пришло. Ли Фаний Орл не хочет тянуть резину. Он сказал, у него есть зацепки и скоро он нападёт на след убийцы.
Я наморщила лоб и поджала губы. Скепсиса во мне было хоть лопатой греби. Не нападёт он на след. Куда более вероятно, нападут на него. Со стороны казалось, что сыщик занимается не своим делом. Ему бы на солнышке под пальмами нежиться, коктейли пить, в бассейне с подсветкой плавать да в азартных играх состояние проматывать, а не за преступниками гоняться.
