На третьем курсе Академии Евсеев писал курсовую работу о методах инквизиционного сыска, так что он был «в теме». И, в отличие от большинства своих коллег, не испытывал трепета перед внутренней контрразведкой. Возможно, это объяснялось и его молодостью.
«Инквизиция» находилась в тихом переулке, в нескольких кварталах от основного здания ФСБ на Лубянке, 2. Вывески у ворот небольшого особнячка не было, но внимательный человек мог определить его принадлежность по глухим шторам: точно такие висели на окнах «дома два», принадлежность которого была хорошо известна. Хозяйственное управление не вникало в подобные конспиративные тонкости.
Особняк был старинным, но хорошо отреставрированным. Он выглядел безлюдным и, если бы время визита не было оговорено заранее, Евсеев бы решил, что здесь сегодня выходной. Две телекамеры наблюдали за входом и, когда он позвонил у резной полированной двери, нижний окуляр выдвинулся, очевидно выводя крупный план на монитор комнаты охраны.
– Вы к кому? – раздался дружелюбный голос из решетки динамика, хотя визитеры здесь бывали нечасто и его, несомненно, сразу идентифицировали.
– Евсеев. К Кораблеву.
– Проходите.
Щелкнул замок. Дверь оказалась тяжелой: под нарядной облицовкой скрывалась броневая плита. Юрий оказался в небольшом деревянном тамбуре перед следующей дверью, но она открылась только после того, как сзади защелкнулась предыдущая.
В просторном пустом вестибюле стоял молодой человек стандартного комитетского вида: незапоминающаяся славянская внешность, короткая стрижка, костюм, сорочка, галстук… Он широко улыбался, как будто увидел своего родственника, или, по крайней мере, близкого друга. Евсеев даже оглянулся: не стоит ли за спиной тот, кому адресована эта улыбка? Но сзади была только дверь, в которой несколько раз провернулся запирающий механизм.
– Здравствуйте, Юрий Константинович, я Кораблев Сергей Евгеньевич, – молодой человек протянул руку. Евсеев понял, что улыбка предназначена именно ему, и решил, что они где-то встречались, а может даже, Кораблев учился с ним в Академии на курс-два старше. Но припомнить это открытое, лишенное броских примет лицо, он не мог, как ни старался.
Потом вдруг вспомнил, что сам он так же улыбался строителю Кутькову, с подачи которого и закрутилась вся эта история. Чтобы расположить его к себе и достигнуть доверительности отношений.
Они обменялись рукопожатиями. Со стороны это выглядело, как будто Кораблев пожал руку своему отражению в зеркале или Евсеев – своему. Потому что Юрий тоже прошел сквозь сито профессионального отбора и соответствовал комитетскому стандарту: неброская внешность, прическа, строгий костюм… Кораблев, правда, был лет на пять-семь старше, но эта разница скрадывалась радушной улыбкой.
– Пройдемте вот сюда, здесь нам будет удобно, – Кораблев провел визитера в небольшую, уютно обставленную комнату.
Мягкий диван, три кресла, стеклянный журнальный столик. Очевидно, жесткие допросы «инквизиторы» проводят в другом месте.
– Чай, кофе?
– Нет, спасибо. Я по делу…
Кораблев посерьезнел.
– Мы очень ценим ваш визит. Потому что к нам нечасто приходят за содействием и помощью. Обычно нас боятся, от нас шарахаются, как от чумы, от нас ждут неприятностей… О нас рассказывают небылицы… А почему?
– Почему? – поднял брови Юрий.
– Потому, что мы работаем среди своих. Потому, что мы склонны перестраховываться. Ведь шпионаж очень редко оставляет прямые доказательства. Поэтому мы не можем игнорировать косвенные…
– Да, я понимаю, – кивнул Юрий.
Настоящая инквизиция широко толковала косвенные улики. Слишком широко. Достаточно было надеть свое лучшее платье в субботу, разделить трапезу с евреями или пойти в мавританскую баню, чтобы получить обвинение в вероотступничестве…
– Конечно, одни косвенные не могут лечь в основу обвинения…
– Конечно, – снова кивнул Евсеев, – Это все знают.
Однажды сотрудник английской резидентуры Ричард Стоун, работающий под «крышей» атташе по культуре, три часа мотался по Москве, пытаясь оторваться от наружного наблюдения. Это ему не удалось, и Стоун вернулся в посольство. Но в поле зрения «наружки» случайно попал майор Титков из Второго Главка: он одновременно с англичанином проехал в метро от «Университета» до «Фрунзенской», где оба вышли на поверхность через один выход с интервалом в четыре минуты… Дело передали в «инквизицию».
Титков и Стоун ехали в разных вагонах, между собой не контактировали, к тому же майор представил убедительное объяснение своему маршруту… Так что никто его ни в чем не обвинил. Но ожидаемое повышение по службе по неизвестным причинам не состоялось, а через год он был уволен в запас по состоянию здоровья.
– К тому же мы очень тщательно все проверяем… Вы же понимаете, что нам приходится перестраховываться…
– Разумеется.
Капитан Сливин из внешней разведки много лет по утрам совершал пробежку в Измайловском парке. Как раз там, где обнаружили тайник, заложенный американским разведчиком. По представлению «инквизиции» ему отменили загранкомандировку и перевели на участок работы, не связанный с «горячей» информацией. А бегать он продолжает – никто не чинит ему препятствий…
– Мы как экзорцисты – изгоняющие дьявола, – устало вздохнул Кораблев. – Если обычный человек за запахом серы ищет минеральный источник или спичечную фабрику, то мы сразу начинаем искать нечистого. И, представьте, нередко находим!
– Меня интересуют утечки информации с ракетных полигонов Советского Союза после 1972 года, – Евсеев счел, что он добросовестно выдержал прелюдию и пора переходить к делу – Хотя бы за десятилетний период.
– Да, конечно, я читал запрос, – из внутреннего кармана пиджака Кораблев извлек узкую записную книжку в черном, с глубоким тиснением, переплете. Наверняка страницы в ней прошиты, пронумерованы, и выносить ее за пределы здания запрещено.
– Почему только полигоны? Разве части стратегических ракетных войск не представляют интереса для иноразведок? – спросил «инквизитор» со странной интонацией.
Юрий постарался, чтобы на лице не отразились никакие эмоции.
– На полигонах идут постоянные испытания – новые комплексы, разные условия запусков, а значит, имеется большой объем постоянно меняющейся информации… А МБР стоит на боевом дежурстве пятнадцать-двадцать лет, может быть и больше, здесь все статично, новой информации практически нет. К тому же, по моим данным, разведывательное проникновение осуществлялось именно на один из полигонов…
Кораблев удовлетворенно кивнул. Очевидно, он проверял – насколько компетентен молодой контрразведчик в вопросе, по которому ведет дознание. И конечно, с какой-то своей целью.
– Хорошо, тогда будем говорить только о полигонах, – сотрудник внутренней контрразведки раскрыл узкую черную книжку. – Я не называю источники и ничего вам не показываю: вы все воспринимаете на слух. Договорились?
– Да.
– В 1974 году ЦРУ получило данные о характеристиках запуска экспериментальной баллистической ракеты «Марс», – он говорил, не заглядывая в записи, очевидно, хорошо подготовился к разговору. – В 1977 и в 1978 годах в одно из конструкторских бюро НАСА поступили телеметрические данные испытаний ракет, предназначенных для исследования периферийных планет Солнечной системы – Сатурна и Нептуна.
Кораблев по-прежнему не заглядывал в записную книжку. Юрий подумал, что, возможно, в ней ничего и не записано.
– И еще… Агентство национальной безопасности США располагало отрывочными данными о некоторых обстоятельствах запусков в 1980 и 1981 годах. Похоже, что из телефонных разговоров или радиообменов…
– И все это утечки из одного источника?
Кораблев спрятал книжку.
– Это осталось неустановленным. Но все перечисленные испытания проводились в Восточно-Уральском военном округе. Полигон «РК-12» – «Дичково». Наша служба отрабатывала личный состав полигона, но выявить агентурное проникновение так и не удалось…
«Ясное дело, не удалось! – подумал Евсеев. – Он-то себя никак не проявляет. За него работает передающий сканер – круглый, трехкилограммовый, размером с дыню…»
– Какое же объяснение было дано утечкам? – для проформы спросил Юрий.
«Инквизитор» наклонился вперед и понизил голос.
– Одна из версий – экстрасенсорная разведка! Да, да… У американцев есть военные пси-операторы. В 1973 году они определили местонахождение строго засекреченной базы подводных лодок на Камчатке…
– Что?! – Юрию показалось, что он ослышался. – Вы меня разыгрываете?
Кораблев покачал головой.
– Конечно, в это трудно поверить – звучит, как фантастика… Но ребята из ГРУ скопировали секретный доклад начальника РУМО[13] генерала Грэхэма. Там есть даже фамилии военных экстрасенсов и конкретные операции, которые они проводили…[14]
