id="id7">
7. Правильный сорт безумия
Через неделю после возвращения из Флориды я сидел в баре в северной части Лондона с другом — режиссером-документалистом Адамом Кертисом. Я очень эмоционально рассказывал ему историю Данлэпа, добавив красочное описание жуткой коллекции скульптур, фигурок и огромных портретов.
— А что говорит Элен по поводу твоего нового увлечения? — спросил он.
(Элен — моя жена.)
— Ей нравится, — ответил я. — Как ты знаешь, это редкость, когда речь идет о моих хобби, но не в этот раз. К тому же я научил ее пользоваться опросником Хаэра, так что она определяет психопатов среди наших знакомых. Оказывается, их очень много. И кстати, мне кажется, что статья Джилла на тему убийства бабуинов говорит о наличии… — я выдержал паузу, после чего мрачновато продолжил: — …Психопатических черт.
Я назвал ему несколько имен наших общих знакомых, которых мы после опросника считали психопатами. Адам приуныл.
— Как долго ты добирался до дома Эла Данлэпа? — спросил он.
— Ну, где-то часов десять на самолете, — пожал я плечами. — Потом еще до Миссисипи на машине часов пятнадцать.
— То есть в целом ты преодолел несколько тысяч километров, чтобы описать безумные черты характера Эла Дан-лэпа, — подвел итог Адам.
— Ну да, — кивнул я. И уставился на Адама.
А затем с вызовом добавил:
— Да!
— Ты напоминаешь средневекового монаха, — сказал Адам, — который пытается соткать гобелен из человеческого безумия. Отовсюду собираешь понемногу — а после сшиваешь все вместе.
Мы опять помолчали.
— Это не так, — не согласился я.
* * *
Почему Адам критиковал мой стиль работы, подвергал сомнению весь проект?
«Вообще он любит ко всему придираться, большой любитель спорить, — задумался я. — Если начнет активно критиковать мою работу, на которую я уже потратил много времени и сил, я не буду слушать, вот и все. Он известный критик. Да, точно: просто не буду слушать, что он говорит».
(16. «Неспособность принять ответственность за собственные поступки» — огромное количество оправданий собственному поведению, включая рационализацию и перекладывание вины на других.)
— Все мы делаем это, — прокомментировал Адам. — Я имею в виду журналистов. Мы собираем историю по кусочкам: катаемся по миру непонятно зачем, торчим у людей в доме с блокнотиком в руках в ожидании сокровища. А они, как правило, оказываются сумасшествием — крайним, предельным проявлением личности человека: страхом, паранойей, нарциссизмом… В общем, всем тем, что Руководство по психическим расстройствам называет симптомом. Именно на это мы тратим собственную жизнь и понимаем, что это все ненормально, только это не принято говорить вслух. Хватит думать о психопатах среди директоров. Скажи мне лучше, что твои изыскания говорят о нашей психике?
* * *
Я посмотрел на Адама и нахмурился. Где-то глубоко в душе я понимал, что он прав, хотя мне ужасно не хотелось признаваться в этом. За последний год я был во множестве разных мест: Гетеборг, Бродмур, штат Нью-Йорк, Флорида, Миссисипи… И все это чтобы вырвать безумие с корнем. Я вспомнил часы, которые провел с Элом, и те ощущения, которые испытывал каждый раз, когда он озвучивал что-то разумное, — какое-то дикое разочарование. Например, перед обедом я отметил кое-что, когда спросил про пункты 12 и 18: «Трудности воспитания в детстве» и «Склонность к совершению правонарушений в подростковом возрасте». Тогда я решил немного смягчить эти пункты.
— Многие нынче успешные люди в детстве устраивали бунты против учителей и родителей, принося много проблем. Думаю, в этом нет ничего плохого.
Но его ответ меня поразил:
— Я был весьма ответственным ребенком, серьезным и целеустремленным, всегда слушался и родителей, и учителей. А еще упорно трудился и стремился быть лучшим в школе. На все это уходило очень много энергии, так что сил и времени хулиганить не оставалось.
— У вас не было проблем с законом?
— Нет, никогда. Меня ведь приняли в Вест-Пойнт! Вы знаете, все вот это про психопатов — такая чушь и ерунда! Вы никогда не станете успешным, если у вас вот тут, — он пальцем указал на голову, — нет необходимых контролирующих элементов. Как без них закончить школу? Как справиться с первой и второй работой, пока вы проходите становление как профессионал?
Он был очень убедителен, с его логикой было сложно поспорить. И это меня расстраивало. К тому же Данлэп добавил, что не считает себя обманщиком («Если я считаю человека идиотом, я так ему и скажу»), никогда не вел паразитический образ жизни («Я всегда зарабатывал на собственные нужды»), ну а при всем неприятии «пустых эмоций», «правильные» он испытывает. Хотя его пожертвование Университету Флориды и можно было рассматривать с нарциссической точки зрения, все-таки это был благородный шаг. Да и с супругой они живут уже больше 40 лет, ни о каких любовницах даже речи не было. Получается, что по пунктам 17 («Множество кратковременных брачных союзов») и 11 («Беспорядочное сексуальное поведение») баллы были по нолям.
Разумеется, даже самый рьяный психопат может не набрать баллов по какому-то из пунктов опросника. Но меня подстегивала собственная журналистская одержимость и приобретенная квалификация по выявлению психопатов, поэтому мне хотелось рассматривать Эла Данлэпа в абсолютных терминах.
* * *
Я размышлял о словах Адама: «Мы все это делаем — ждем сокровищ. А они, как правило, оказываются безумием». Мы оба основывались на том, что журналистами движут профессиональные инстинкты. У всех есть внутреннее представление о составляющих хорошего и качественного интервью. Меньше всего мы думали, являются ли эти элементы клиническими симптомами психопатии.
* * *
И вдруг я задумался о другом: а что будет, если кто-то из нас пойдет иным путем? Противоположным. Если кто-то поймет, что люди, которые страдают психическими расстройствами, — идеальные объекты для интервью, и разработает специфические методы их выявления, как Боб Хаэр?
Так что следующие несколько дней я проводил опрос среди знакомых редакторов, которые подбирают участников ток-шоу, и телевизионных продюсеров.
И благодаря этому свел знакомство с Шарлоттой Скотт.
* * *
Она жила в милом, старом, низеньком домике в графстве Кент. В углу комнаты сопел очаровательный двухмесячный малыш. На тот момент она находилась в отпуске по уходу за ребенком, но от работы на телевидении отошла еще раньше. Шарлотта решила никогда больше туда не возвращаться.
Когда-то она была идеалисткой, как она говорила. Девушка хотела заниматься журналистскими расследованиями, но жизнь сложилась таким образом, что Шарлотта оказалась на британском шопинговом канале в качестве ассистента режиссера. «Моя блестящая карьера», — со вздохом сказала она. Но через некоторое время ей удалось совершить значительный скачок от рекламы к мейнстриму — она начала заниматься поиском участников
