— Ты знаешь, на что это похоже. Они просто проходят мимо с таким видом, будто меня там нет. Как будто меня больше не существует.
Еще больше вины. На меня навалилось столько вины, что я едва могу это выдержать. С ней это происходит из-за меня.
— Никто с тобой не разговаривает?
— Некоторые говорят. Лукас. Та девушка, которая всегда фотографирует для ежегодника, Лена МакКенна? Вообще-то, мои друзья по библейскому кружку. Это меня немного удивило. Сначала мне показалось, что это очень плохо, но теперь уже не так сильно. Многие люди ненавидят Марго. Больше, чем я думала. — Она пожимает плечами. — Это больно, потому что я думала… думала, что они настоящие подруги. Марго может быть ужасной, но также она может быть… это трудно объяснить. Она как будто впускает тебя в этот внутренний круг. Она та, кто знает все внутренние шутки, все секреты. Словно тебя принимают в этот эксклюзивный мир. Я не знаю. Марго может светить на тебя, заставляя чувствовать себя самым важным человеком в мире. Но когда она выключает свет, когда она решает повернуться к тебе…
— Это предательство.
— Да, это так. Но и я рядом с ними вела себя несерьезно, пассивно и кротко. Я никогда не говорила то, что действительно думала. Сейчас, вдали от них, все по-другому. Я думаю, все будет хорошо.
— Если Марго что-нибудь сделает с тобой, я заставлю ее пожалеть об этом.
— Я верю в это. — Глаза Арианны расширились, и она вытащила телефон из куртки. — Забыла тебе сказать. Вчера кто-то прислал видео на мой телефон. Видео с той ночи на пляже. То, что Марго сделала с тобой.
Мой живот сжался.
— Что? Кто?
— Я не знаю. Заблокированный номер. Это может быть кто угодно. Наверное, кто-то еще, кто слишком часто попадал в неприятные ситуации с Марго. Мне его удалить?
— Оставь. Никогда не знаешь, когда может понадобиться небольшой шантаж.
Она убирает телефон обратно в карман и смотрит на меня.
— Как дела? Ты в порядке?
— Впечатляюще. Лучше не бывает.
— Я знаю. Глупый вопрос. — Она роется в шкафах и достает контейнер с шоколадным порошком и две кружки. — Сидни, в этом доме почти нет еды. Чем ты питаешься?
— У меня еще есть три банки арахисового масла.
Арианна качает головой.
— Я бы посмеялась, только ты не шутишь. — Она наливает воду в кружки, ставит их в микроволновку и устанавливает таймер. — Лукас передал записку для тебя. Я понятия не имею, почему он просто не написал тебе, как нормальный человек. Прочитаешь?
— Может позже.
— Есть что-нибудь новое в деле?
— Я не знаю. Этот глупый адвокат не отвечает на мои звонки. Было судебное заседание, мама признала себя виновной, но я не знаю, что будет дальше. — У них нет причин предполагать, что произошло что-то, помимо того, что сказала моя мать. Только Аарон может сказать другое. По моему телу проходит мелкая дрожь. Я все еще держу в руках Рэтти. Я усаживаю его к себе на колени, складываю руки на столе и опускаю голову на ладони.
— Ты можешь… ну, ты можешь навещать свою маму? В тюрьме?
Я представляю ее, скорчившуюся на жесткой скамье, одетую в оранжевую или полосатую, или какую-нибудь другую тюремную одежду, которую ее заставляют носить.
— Я не хочу ее навещать.
Арианна на мгновение замолкает. Микроволновка гудит.
— Но разве ты не хочешь повидать свою мать?
Я опускаю голову.
— Нет, — говорю я столешнице.
— Почему?
— Потому что она дерьмовая мать, вот почему.
— Ну, она идет в тюрьму ради тебя. Она явно тебя любит.
— Любит? — Я не могу сдержать горечь в своем голосе. — Она опоздала на восемнадцать лет.
Стул скрипит о линолеум, когда Арианна садится.
— Сидни… Твоя мама… Я уверена, если бы она знала, все сложилось бы по-другому.
Я фыркнула.
— Возможно в твоей идеальной жизни.
— Просто… она не знала. Я имею в виду… так ведь? — Ни одна мать не допустит этого — вот слова, которые она не произносит.
Микроволновка пищит.
— Она знала, — шепчу я, когда тяжесть знания, с которым пришлось жить долгие годы, вдавливает мое тело в пол.
Арианна достает кружки, насыпает шоколад, возвращает кружки на стол. Никто из нас не прикасается к ним.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пожалуйста, прости меня за эти слова, но ты абсолютно уверена? Откуда ты знаешь?
— Потому что я ей рассказала.
Тело Арианны напряглось.
— Что?
— Она сказала… она сказала, что я его соблазнила. — Слова на вкус как смерть на моем языке
— Ох, Сидни.
Стыд переполняет меня.
— Не говори, что тебе жаль. Не смей. Мне не нужна твоя жалость.
Арианна вздыхает.
— Это не жалость. Это называется забота о другом человеке.
Я заставляю себя дышать. Впиваюсь пальцами в мохнатую шерсть Рэтти. Она права. Я знаю, что она права. Я могу ей доверять. С ночи пляжной вечеринки Арианна доказывала это сотни раз. Она не заслуживает моей постоянной подозрительности, всех моих острых углов.
— Ладно. Неважно. Разве ты не собираешься пить свой горячий шоколад?
Мы обе знаем, что она не собирается к нему прикасаться.
Наступает долгое молчание.
— Тогда почему так? Почему она ради тебя идет на такое?
Из темноты выпрыгивают «возможные варианты» и терзают мой разум. Это то, с чем я боролась последнюю неделю. Монстр, затаившийся в ожидании. Где-то здесь есть уловка, ловушка, западня. Я просто не знаю, где она. Не могу понять. Мама не манипулятор как Фрэнк. Так какова ее конечная цель?
— Я не знаю. Я не могу об этом думать. Не сейчас.
Звонит мой телефон. И мы обе подпрыгиваем.
Я тянусь к телефону.
— Алло?
— Алло? — произносит грудной женский голос. — Я пытаюсь связаться с Сидни Шоу.
— Что вы хотите?
— Ох. Привет, Сидни. Это Эллен. Элли. Твоя тетя Элли. Ты помнишь меня?
Я моргнула.
— Я помню тебя, думаю. Ма часто говорила о тебе.
— Правда? Ну. Это хорошо. Как ты? Ты в порядке? То есть, не обращай внимания. Конечно, ты не можешь быть в порядке. Я собиралась позвонить тебе с тех пор, как услышала… — Она прочистила горло.
Я смотрю на Арианну. Арианна поднимает брови.
— В любом случае, — продолжает тетя. — Я понимаю, что это должно быть неловко для тебя. Конечно, я нечасто появлялась в вашем доме, да и вообще не появлялась. Ты меня не знаешь, но я твоя семья. Женщина из социальной службы позвонила, чтобы рассказать мне, что случилось. Я просто… это ужасно. Я хочу помочь. Я заказала билет на пятницу.
— Ты прилетишь сюда?
— Если ты не против. Я понимаю, тебе восемнадцать, но Фрэнки и Аарон не должны оставаться с незнакомцами. После того, через что вы прошли, вам нужно держаться вместе. Я могу помочь. Я хочу помочь.
Мой мозг словно набит конфетти. Тетя говорит так много слов, что я не успеваю понять, что она имеет в виду.
— Ты… ты собираешься остаться?
— Я не хочу отрывать мальчиков от их школы и друзей. У меня сейчас нет неотложных забот, и я подумала… Могу не приезжать, если ты этого не хочешь.
Я представляю их пустую спальню, призрачную тишину дома.
— Я хочу, чтобы они вернулись домой.
— Тогда решено. Увидимся в пятницу. Не беспокойся о том, чтобы встретить меня. Я возьму, как это называется? Убер. И свяжусь с адвокатом. Мы вернем мальчиков в кратчайшие сроки, я обещаю.
— Хорошо.
— Поговорим дольше, когда я приеду.
Дрожащими пальцами сбрасываю звонок.
— Это хорошая новость, — заявляет Арианна после того, как я рассказываю ей о второй половине разговора.
— Ты уверена? — Я обхватываю руками кружку с горячим шоколадом. Слишком много изменений происходит за один раз. Я чувствую, как меня охватывает тревога, как тесно становится в груди.
— Ты ведь скучаешь по братьям, верно?
Я киваю. Я так скучаю по ним, как будто в моих костях что-то распирает.
— Но где она была все эти годы? Где она была, когда у нас не было денег? Мама всегда говорила, что у нее много денег. Или, когда Фрэнк терроризировал нашу семью? Или, когда моя мать была слишком пьяна, чтобы встать с постели?
