Я чувствовал себя трусом из-за того, что хотел, чтобы Елена имела с ним дело, но я просто не мог справиться с такой тьмой. Я так долго боролся. Я не хотел быть драконом, который принесет ужас в наш мир.
Я ратовал за смерть.
Теперь, когда появился шанс, что она может быть там, ждать меня… но тогда почему она сказала мне открыть глаза? Что мне нужно было увидеть?
Я больше не хотел думать о ней. Раньше она была счастлива в моих мечтах, но теперь ей было грустно. Ей не следовало грустить.
Я крепко зажмурил глаза. Это было так неправильно.
Я не мог перестать думать об этом сне. Он мучил меня весь день.
Я что-то упускал. Я ждал момента прозрения, но его не наступало.
И обычно, когда чего-то там не было, этого не существовало.
Я отправился в Парфенон в наше обычное время, радуясь видеть там Елену.
Но это удовольствие длилось недолго. Она была так подавлена, и то, что я чувствовал ее печаль, не помогало, это только разозлило зверя.
Она подошла к дереву в нескольких футах от купола Парфенона и изменилась.
Я не разговаривал с ней, но это не имело значения. Она все равно не поймет.
Я все еще был зол из-за ее вчерашней выходки.
Она летела на одной линии со мной без каких-либо проблем.
Она отвлеклась и начала играть в воздухе, ныряя вниз и взмывая вверх, кружась и извиваясь.
Я рассмеялся, когда она издала звук чистого восторга.
Не умеет летать, черт возьми. Она любила это так же сильно, как и любой другой дракон.
Я приземлился первым и изменился.
Халат, который я сжимал в лапе, теперь свисал с руки.
Лапы Елены коснулись земли с удивительной грацией.
Она была так хороша в этом. К чему этот спектакль?
— Итак, с кем я имею удовольствие иметь дело сегодня? — спросил я, безуспешно пытаясь скрыть сарказм в тоне.
— Ха-ха, — сказала Елена. По крайней мере, теперь у нее было лучшее настроение. — Это я, идиот.
— Елена. — Я ухмыльнулся и натянул халат. Казалось, теперь у нее даже не было проблем с моей наготой. — Это ты летала или это была Кара? — спросил я, приподнимая брови.
— Всегда, Кара. Я же говорила тебе, что не люблю высоту.
Я фыркнул и, прищурившись, посмотрел на нее.
— Что?
— Ничего, — усмехнулся я и бросил ей запасной халат.
Она схватила его когтем и пошла в лес, чтобы снова принять человеческий облик.
Какого черта она разрушила главный вход прошлой ночью? Она пыталась доставить мне неприятности? Расплата за то, что оставил ее здесь?
Гребаные цыпочки.
Я сел на большой валун.
Я бы достал сигарету и закурил, но у меня не было настроения.
Что со мной происходило?
— Итак, у тебя есть какие-нибудь вопросы о том, как быть драконом? — спросил я Елену, когда она вышла из леса.
Она молчала, уставившись в землю.
— Нет… Да. Как я могла не знать о ней?
И снова «мы». Я согласился с этим и был с ней честен.
— Не знаю. Что я точно знаю, так это то, что она, должно быть, проснулась, когда ты поняла, что помощь не придет. Я никогда раньше не видел, чтобы драконья форма так долго спала, но читал об этом.
— Читал? Где? — Она села под деревом напротив меня.
— В учебнике истории о тринадцатом веке. Это было тогда, когда всех драконов все еще убивали и на них охотились. Некоторые, которые, как я предполагаю, были металлическими, прятались как люди. Пара из них делала это так долго, что больше не знали, как превращаться в драконов.
С ней было легко разговаривать. Это казалось естественным. Я понимал, почему Люциан влюбился в нее. Он любил много разговаривать.
Я проглотил ком в горле, он появлялся всякий раз, когда я думал о Люциане.
— Почему он не рассказал мне о ней?
— Твой отец? — озадаченно спросил я.
Она кивнула.
— Хотел бы я знать, Елена.
После этого некоторое время было тихо. Но ей нужно было тренироваться. Нужно было знать, как стать Рубиконом.
— О чем ты думаешь? — спросил я, отвлекая Елену от ее мыслей.
— О маме.
Я был ошеломлен тем, что она действительно ответила мне.
— А что насчет нее? — спросил я.
— Почему она тогда ушла от меня? Она тоже дракон.
Я знал, что ее мать ушла, потому что Ирен сказала мне.
— Я не могу ответить на этот вопрос.
— Да, я знаю. — Она вздохнула. — Я просто ненавижу все эти вопросы, на которые никогда не будет ответов.
Добро пожаловать в мой мир.
— Ты действительно слышала голос Пола в своей голове?
— Это был трюк, он подложил его.
Я нахмурился. Почему… Должно быть, это был Рубикон. Но тогда она еще не стала Рубиконом. В этом не было никакого смысла.
— Почему ты хочешь это знать? — спросила она.
— Просто любопытно. На что это было похоже?
— Сначала я подумала, что вот-вот сойду с ума. Лишний голос отвлекал меня, и я не могла сосредоточиться. Все знали, что что-то не так, но Люциан был первым, кто спросил меня об этом.
Люциан знал о голосе в ее голове?
— Вы регулярно разговаривали друг с другом?
Она покачала головой.
— Я пыталась, но он так и не ответил. Честно говоря, не думаю, что он этого хотел. Это был всего лишь трюк, помнишь? — Она изучала мое лицо, как будто знала, что я что-то скрываю.
— Ты связалась с ним? — Я никогда не слышал ни звука.
— Я только что сказала тебе, что пыталась. Я предположила, что уровень его мышления был выше моего, и что он не мог меня слышать, или, может быть, ему не нравился тот факт, что я могла его слышать. — Она наклонила голову, между ее бровями образовалась морщинка. — Почему ты хочешь это знать?
— Я же говорил тебе, мне любопытно. Этого не найдешь у всадника и его дракона в таком юном возрасте.
— И все же я продолжаю говорить тебе, что это был его дар. Обманывать людей было его специальностью. — Она улыбнулась, и я тихо фыркнул.
Может быть, я видел что-то или хотел увидеть то, чего там не было.
— Я точно знаю, что он питал слабость к стихам.
У меня чуть не отвисла челюсть, но я сдержался.
— Он продолжал повторять один из них снова и снова.
Все это время я был дома, в Тите. Это было после моего избиения. Она услышала меня с такого расстояния?
Она рассказала мне, как сначала этот голос напугал ее, но позже он стал успокаивающим.
Она была странной.
— Профессор Файзер действительно думала, что это была моя темная метка, и что кем бы ни был мой дракон, наша связь была крепкой. Она была так неправа.
Я не хотел говорить о Файзере.
— Дракон, который любит стихи, это немного анютины глазки, не так ли?
Она рассмеялась.
— Это не так. Я подумала, что это было прекрасно.
Я посмотрел на нее новыми глазами.
— Именно так он обманом заставил меня довериться и ему тоже. Кто-то, кто вот так декламирует старинные любовные стихи на латыни… — Она покачала головой. — Он никак не мог быть злым.
Мне не понравились ее слова. Теперь мне казалось, что я сам был обманщиком.
— Зло проявляется во всех формах. Даже изображает себя светом.
Я подобрал веточку и повертел ее в пальцах. Я сидел слишком неподвижно, и мне нужно было что-то сделать со своими руками.
— Да, было бы здорово, если бы кто-нибудь научил меня этому до всей этой истории с Виверной.
Я мог бы научить ее этому. С моей стороны было глупо ничего не говорить о пропавших днях. Мастер Лонгвей выгнал бы его, и Люциан был бы жив.
Я был так слеп.
Может быть, сон, который приснился мне прошлой ночью, был отложен. Может быть, мне это должно было присниться несколько месяцев назад. Предупреждение о том, что Елена не была моей всадницей.
Я снова переключил внимание на текущий разговор.
— Что Люциан сказал обо всем этом?
— Сначала он подумал, что это забавно, но когда увидел, что это вывело меня из себя, он забеспокоился. Он предложил мне поговорить об этом с профессором Файзер. Она, с другой стороны, сказала мне принять это.
— Ты когда-нибудь рассказывала ему о стихотворении?
