Да! «Лейтенант Шестаков» горел, его кормовая пушка замолчала, «Капитан Сакен» слегка сел носом, «Баранов» пока заметных повреждений не имел, но турецкие корабли прикрытия вообще превратились в пылающие руины: «Пейк» сел носом по самые клюзы, «Ядигар» пылал от носа до кормы, его артиллерия молчала, «Нумуне», лишившись обеих труб отползал к малым миноносцам…
Бюхсель понял, что конвой, во всяком случае, основную его часть, не спасти. На мачты «Меджидие» взлетел сигнал транспортам: «Выбрасываться на берег!», и крейсер поспешил на помощь избиваемым кораблям прикрытия.
Видя надвигающийся крейсер, Кузнецов благоразумно отвёл свой дивизион к норду, а вот Подъямпольский как раз не преминул воспользоваться предоставившейся возможностью — его «Лейтенант Зацаренный» густо задымил из обеих труб и пошёл атаковать отворачивающий к берегу пароход, везущий (вернее теперь — вёзший) в Трапезунд два батальона из состава Румелийской армии.
— Оба аппарата: «Товьсь!», — Подъямпольский хищно смотрел на наплывающий борт турецкого судна.
— Десять кабельтовых. Рано, — Виноградский здорово нервничал.
— Доложите, когда будет пять!
Минуты тянулись как часы, транспорт совершенно конкретно нацелил свой форштевень в сторону берега…
— Пли!
Вспыхнули пороховые заряды в аппаратах, торпеды нырнули в воду и пошли… Промахнуться было практически невозможно. Борт парохода вспороло взрывом… Вторым…
Судно, буквально за пару минут легло на борт, продержалось в таком состоянии ещё минуту, показало киль и… И всё.
Над поверхностью Чёрного моря обозначилось около пары сотен голов…
Заниматься спасением тонущих было некогда, в этом случае не стали бы спасать даже своих: вражеский конвой стал дружно разворачиваться в сторону берега, и стало совершенно понятно, что турки хотят спасти от полного разгрома хоть что-то…
Русским же необходимо постараться, чтобы это «что-то» оказалось минимальным. До берега должно добраться как можно меньшее количество вражеских судов, дабы они успели спасти наименьшее количество перевозимых грузов.
«Лейтенант Зацаренный» разрядил два свои торпедные аппарата из трёх в предыдущую цель, заряжание в них новых самодвижущихся мин требовало времени и хотя бы частично спокойной обстановки, но ни того, ни другого в наличии не имелось, поэтому следующего турка эсминец атаковал артиллерией.
В открытом море такому судну как «Кармен» хватило бы двух — трёх попаданий с русского эсминца, чтобы он гарантированно не добрался до берега, но тут было не открытое море — вот оно, побережье Анатолийского полуострова. Меньше мили.
Поэтому «Зацаренный» открыл ураганный огонь из обоих своих орудий, чтобы не допустить спасение транспортом груза, который он вёз.
На борту парохода один за другим разгорались пожары, разрывы русских попаданий рвали левый борт, и один из снарядов угодил-таки в машинное отделение. Вода, хлещущая через пробоины, стала подбираться к котлам. И механики, поняв, что их «Кармен» получила смертельную рану, стали срочно травить пар. Над морем пронёсся рёв умирающего судна. До берега ни ему, ни углю, которое оно везло, дойти уже было не суждено…
— Радио от Кузнецова: «Вернуться к дивизиону».
Но командиром эсминца овладел азарт боя:
— Сейчас. У нас ещё одна мина в кормовом, и пять кабельтовых до ещё одного жирного «хряка». Отстреляемся по нему — тогда можно будет и возвращаться. Баковая! Огонь по ближайшему транспорту! Полный ход на него!
Комендоры носового орудия работали просто на пистолетной дистанции, на стремящемся к берегу турке буквально за минуту заполыхал пожар во всю корму, а выпущенная с трёх кабельтов торпеда просто не могла промазать… Она и не промазала. Практически под винтами парохода встал водяной столб взрыва, и судно, здорово притормозив, потихоньку начало задирать форштевень над волнами.
Третий из турецких транспортов отправлялся на дно вместе мукой, горохом и консервами, которые вёз. Набор калорий, который мог поддерживать силы целого корпуса турецкой армии на Кавказе, опускался на дно Чёрного моря.
Бюхсель понял, что конвой погиб. Погиб окончательно и бесповоротно. А, если продолжать защищать отданные под охрану транспорты, то погибли и силы прикрытия.
Можно не сомневаться, что солнце взойдёт на востоке.
Можно не сомневаться, что утром придут русские крейсера. И тогда они размолотят своим калибром как грузовые суда, так и «Меджидие» с ошмётками минных кораблей прикрытия…
Нужно спасти хотя бы боевые корабли.
— Передать по радио, дублировать фонарями, флагами: «Выбрасываться на берег, спасаться по возможности, поджигать или подрывать суда по эвакуации экипажа».
На самом деле, приказ выбрасываться на берег, был излишним — капитаны турецких судов и так взяли курс на отмели.
И заскрежетало сталью днищ по камням дна. Обшивка пропарывалась легко, и вода радостно устремлялась в трюмы. Но это было уже не важно. Главным на данный момент являлось спасти перевозимых солдат и экипажи. А все «неодушевлённые» грузы предать огню или уничтожить любым другим способом.
Если отметить место, где происходила данная драма на карте — просто точка. Точка на бумаге и всё…
Но реально участок самоубийства конвоя представлял собой около восьми миль по берегу. И это уже не «точка».
А русские эсминцы разошлись так, что «Меджидие» не мог прикрыть все направления их предполагаемых атак — не хватало ни пушек, ни скорости… Ничего не хватало!
И, времена, когда побеждённому противнику строили «золотой мост», то есть давали возможность беспрепятственно отступить, давно прошли. Если враг, которого ты сейчас можешь убить, уйдёт — завтра он убьет тебя. Или твоего товарища…
На войне не убивают людей — там уничтожают врагов. И совершенно неважно, что человек, в которого ты направил свою винтовку (пушку, пулемёт, шпагу, копьё…) сам по себе очень хороший человек. Что у него есть родители, жена, дети, друзья…
Ты должен его убить, если он не бросил оружие, и не поднял руки!
Это ВОЙНА, БУДЬ ОНА ПРОКЛЯТА!
И Третий дивизион начал деловито разбрасывать из своих пушек над местом высадки совсем недавно принятые на эсминцы шрапнели. В небе одно за другим вспухали комки разрывов и пули, которыми были заполнены снаряды, стали собирать свою кровавую жатву среди ошалевших от ужаса турецких солдат и матросов.
«Меджидие» метался вдоль берега, отгоняя нахальные русские кораблики огнём, но, во — первых, количество орудий на нём имелось весьма ограниченное, к тому же вышла из строя носовая шестидюймовка, а во — вторых, он физически не мог прикрыть столь длинную береговую линию, на которую повыбрасывались конвоируемые суда.
Львы, или даже гиены, нападая стаей, вполне способны убить слонёнка, охраняемого матерью — они просто постоянно атакуют с разных сторон, дробят внимание огромного и мощного животного, отвлекают на себя, отскакивают в случае атаки, а в это время, другие охотники наносят детёнышу рану за раной, пока тот не истекает кровью…
Аналогично действовали и корабли Кузнецова: «Лейтенант Шестаков» и «Капитан — лейтенант Баранов» угрожали западной оконечности места «высадки», а «Капитан Сакен» и «Лейтенант Зацаренный» — восточной. Видя приближающийся крейсер, немедленно прекращали обстрел и отходили, а в это время открывали огонь их коллеги по дивизиону.
Когда загрохотали взрывы на транспортах, когда на них стали разгораться пожары, командир «Меджидие» и конвоя понял, что уже имеет моральное и юридическое право отводить на запад приданные ему силы эскорта. Иначе к Босфору не придёт никто.
Захромали на запад «Пейк»., «Ядигар», «Нумуние» и совсем уже ничтожная мелочь, которая сегодня не посмела даже вмешаться в бой.
На Чёрное море стремительно падала ночь. Именно «стремительно»: здесь вам не средняя полоса России, и уж тем более не Балтика — ничего постепенного в смене дня и ночи… Солнце не закатывается за горизонт, а ныряет за него…
Стемнело резко. Кузнецов не стал преследовать уходящие боевые корабли турок — он и так выполнил свою задачу: на побережье пылали девять вражеских транспортов… Кавказская армия турок не получит ни подкреплений, ни провизии, ни топлива, ни снарядов, ни пушек, — всё это горит и тонет здесь и сейчас.
Задача была выполнена. Причём с минимальными потерями на «Геройском» дивизионе.
А вот у Бюхселя рисовались проблемы: довести корабли эскорта до Босфора, и не напороться при этом на русские крейсера — та ещё задачка…
Поэтому «Нумуние», который не был способен держать даже семь узлов, при прохождении траверза Шиле, немедленно отправили в эту рыбацкую гавань, чтобы он хотя бы не висел гирей на остальном отряде..
На следующий же день, его нашли во время рекогносцировки «Гневный» и «Пронзительный», которые ночью промахнулись мимо основных сил прикрытия конвоя. Нашли. И, не заходя в гавань, если таковой можно назвать пляж, отгороженный от моря цепочкой мелких островов и рифов, испепелили третий из четырёх современных эсминцев турецкого флота.
