не покидала северо-восток. Тяжелое зимнее небо, плодородное зеленое лето, запах осенних листьев, серая слякоть конца февраля, робкие проблески цвета в марте – вот и все, что она знала. Пейзажи вдоль трассы почти не менялись, пока они не добрались до пыльных плоских просторов Техаса. Очень скоро юго-запад запестрел ярко-красной глиной, высокими бурыми колоннами скал и вечнозелеными махинами деревьев. Закусочные приобретали все более дешевый и чванливый вид. В вышине лазурно-голубого неба проплывали кучевые облака. Ночь сияла столькими звездами, что казалась нереальной. Закат разбрызгивал по пустыне целую палитру красок. Низкие глинобитные строения заросли кустарником и тишиной. Суета современности сменилась сумрачным покоем.
– Мы как будто на Луне, – заметила Перл.
Большую часть путешествия они молчали. Она днями дремала, не отличая реальность ото сна. Она помнила закусочную, где ее буравила взглядом одетая во все черное старуха. Помнила, как кричал от отчаяния Чарли. Помнила мертвый взгляд Стеллы. Помнила пыльную бурю, бесновавшуюся за окнами захудалого ресторана, и шагнувшего из темного угла ковбоя. Помнила мотель, помнила, как сама спала на кровати, а Чарли – на полу. Как он стоял на четвереньках на обочине дороги, содрогаясь от рвотных позывов.
– Хорошо бы нам там и оказаться на время.
Чарли сказал, что у него есть прибежище в городке под названием Пекос, недалеко от Санта-Фе, и именно туда они направлялись. Не успели они въехать в маленький городишко, как уже оказались за его пределами. Он состоял из универмага, бара, заправочной станции, в которую превратилась бывшая художественная галерея, закусочной и комиссионного магазина. Они проехали его от края до края за пять минут.
Они петляли по глинистым дорогам, мимо приткнувшихся между деревьями домов. Тут и там им вслед звенели развешанные на верандах ветроловки[29], заливисто голосили птицы. Наконец они прибыли. Их взору предстало небольшое глинобитное строение, окруженное деревьями, горами и небом. Другие дома, мимо которых они проезжали, были в милях отсюда.
– Какое-то время поживем здесь, – сказал Чарли, останавливаясь на подъездной дорожке.
– Чей это дом? – спросила Перл. Место выглядело странно знакомым, хотя она никогда не бывала в этих краях.
– Пока что – наш.
Перед домом был установлен почтовый ящик, слепленный из той же глины, что само здание, небольшое крыльцо перед деревянной дверью было заставлено горшками и завешано ветроловками.
Перл вылезла из машины. Из-под ног взметнулась красная пыль. В воздухе пахло можжевельником и шалфеем – этот освежающий аромат, казалось, проникал в каждую клеточку ее тела, снимая напряжение. По округе растекалась тишина – ни шума дорог, ни голосов.
– А как же школа? – вспомнила она. Ветер заглушал ее голос.
Чарли захлопнул дверь машины – звук эхом отразился от высившегося позади них холма.
– Перейдешь на онлайн-обучение.
У него были простые ответы на все вопросы, которые она задавала с тех пор, как пришла в себя. Она молча кивнула. Да, конечно. Она могла перевестись на удаленное обучение. Почему нет?
Что-то переменилось в Перл, когда она увидела тело Стеллы – переломанное, окровавленное, скрюченное, брошенное на постели. Кровь залила пол и простыни. В распахнутых глазах застыло выражение растерянной ярости. Перл, должно быть, потеряла сознание, когда вошла и увидела Чарли, стоящего на коленях посреди этого хаоса. Его вопли были похожи на вой сирены. Падая, она ударилась головой об пол – шишка все еще прощупывалась под волосами. Потом она обнаружила себя на заднем сиденье машины Чарли. Она была укрыта одеялом, под головой лежала ее собственная подушка.
Была убита женщина. Ребенок пропал.
Об этом кричали заголовки газет и интернет-изданий, а также все выпуски новостей, которые они видели в придорожных закусочных.
В чем-то они были правы – но не во всем.
Перл не считала себя пропавшей. Она оглядывала открывающийся ей мир и понимала: ее наконец-то нашли.
Они достали из машины продукты, которые купили в Альбукерке. У Чарли был ключ. Он отпер входную дверь, словно это место было ему отлично знакомо, и включил свет. Дом, казалось, сплошь состоял из окон. Большая комната служила одновременно гостиной, столовой и кухней. Потолки были сводчатыми и высокими. Из окон, занимавших большую часть внешних стен, открывались виды на гору, национальный лес Санта-Фе и раскинувшуюся внизу долину.
Чарли поселил ее в простой комнате с двуспальной кроватью и деревянным комодом. Ее чемодан он поставил у двери. На девственно-чистых бледно-желтых стенах не висело ни одной картины или фотографии – один-единственный пейзаж, заключенный в раму огромного окна. Кровать, застеленная чистыми хлопковыми простынями, была похожа на белое облако.
– Ты в безопасности, – снова сказал Чарли. Он повторял это раз за разом, словно мантру, и беспокойно хмурился. – Я позабочусь о тебе.
Они почти не говорили о том, что произошло. Она вообще почти не говорила. Чарли рассказал ей, что запаниковал, обнаружив Стеллу. Он упаковал вещи Перл: ее постельное белье, книги, одежду, туалетные принадлежности, плюшевого медведя – и погрузил их в машину. Перл пошла с ним – ему не пришлось ее нести. Он не раз акцентировался на этом – как будто ему казалось важным, что она пошла за ним сама. Ошеломленная, ни на что не реагирующая, Перл позволила увести себя из дома.
– Они бы ведь забрали тебя, понимаешь? Органы опеки. Стелла бы этого не хотела. Она бы хотела, чтобы о тебе позаботился я. Поэтому мы и сбежали, – объяснил он ей на второй день их путешествия. Это он тоже повторял несколько раз. Расписывал свои мотивы. Она ему верила. Она была несовершеннолетней, и позаботиться о ней мог только Чарли. Он не был ее отцом, не был даже отчимом. Технически не был даже парнем ее матери. Своего биологического отца она не знала. Перл определили бы в приемную семью или куда там обычно определяют сирот.
– Ты в безопасности, – повторил Чарли. – Верь мне.
Она села на кровать и кивнула.
– Я приготовлю ужин, – сказал он. – Мы еще вернемся к этому разговору. Когда будешь готова.
Она посмотрела в висящее над комодом зеркало – и не узнала девушку, которую в нем увидела. В Техасе они сделали ей короткую стрижку и покрасили волосы в черный. Чарли сбрил свою темную гриву и теперь ходил с полубоксом[30]. Он даже успел отрастить козлиную бородку. Они уже не были теми людьми, которые – меньше недели назад – запаковывали коробки в книжном магазине. Как могла их жизнь настолько мгновенно измениться? Разве мог человек в понедельник быть старым добрым самим собой, а в воскресенье проснуться уже кем-то другим? Она коснулась подвески, которую теперь носила на шее, – это был медальон Стеллы. Чарли взял
