ревность.
Во-вторых, Николас, его брат. Если знал про поцелуй в беседке, мог взревновать и избавиться от соперника. В его возрасте подобные опасения кажутся мужчинам вполне обоснованными. Кроме того, чувствовал, что теряет сына, попавшего под влияние нигилиста.
В-третьих, Джеймс. Ревность к леди Бланш, мог отомстить за ранение дяди.
В-четвёртых, Анна Бланш. Если Себастьян отверг её, возможно, отплатила ему.
В-пятых, Мартин. Ненависть «ученика», узнавшего, что наставник насмехался над ним. Или желание свергнуть авторитет — в соответствии с нигилистической теорией. Маловероятно, однако для порядка лучше совсем не вычёркивать.
Наконец, в-шестых, убить Себастьяна могла сестра Бланш, Кэтрин. В случае, если была в него влюблена и ревновала к Анне.
Конечно, проще всего это было сделать отцу, но у него, кажется, никакого мотива не имелось. Разве что помешательство? Но старик Тэкери на безумца не походил. Впрочем, я себя специалистом в данной области не считал.
Дело осложнялось тем, что преступник использовал колдовство, а значит, мог действовать на расстоянии. Его присутствие поблизости от жертвы не было обязательным условием.
— Почти доехали, — сказал Джеймс, указывая вперёд, где на пологом холме, неподалёку от церкви, показался дом с колоннами и портиком. С обеих сторон к нему прилегали деревья старинного сада, а к подъезду вела аллея стриженых ёлок.
— Дом построил покойный Бланш, — сказал Джеймс. — Как видите, в одном стиле с церковью. Не терпел ничего лишнего.
— Откуда вы знаете?
— Помнится, Анна Бланш как-то раз упомянула.
Я остановил «Бэнтли» на подъездном круге прямо перед крыльцом. Нас встретили два рослых лакея в синих ливреях. Один тотчас побежал за дворецким, а второй встал у стены и замер в почтительной позе.
Вскоре явился дворецкий, толстый человек в черном фраке и с аккуратными бакенбардами.
— Прошу за мной, — проговорил он с лёгким поклоном и повёл нас по устланной коврами лестнице в гостиную.
В доме царствовал порядок: все сверкало чистотой, пахло мебельной кожей, деревом и лёгкими цветочными духами.
— Леди Бланш выйдет через четверть часа, — предупредил дворецкий, прежде чем оставить нас в мягких креслах. — Не будет ли пока приказаний?
— Пусть подадут чего-нибудь прохладительного, — ответил Джеймс. — И тёмное пиво. Верно?
Я кивнул.
— Сию минуту, — поклонившись, камердинер неспешно удалился.
Гостиная была просторной, высокой комнатой, убранной роскошно, но безвкусно: тяжелая, дорогая мебель чопорно стояла вдоль стен, обитых коричневыми обоями с золотыми разводами, напоминавшими то ли вензеля, то ли волшебные цветы.
Над средним диваном висел портрет белокурого мужчины с недружелюбным лицом. Казалось, ему хотелось, чтобы художник изобразил его посуровей, и потому он хмурился и наклонял вперёд голову, пока позировал. Я решил, что это покойный лорд Бланш.
Вскоре вошла женщина лет тридцати пяти, высокая и очень стройная, с исключительным достоинством в осанке. Гладко зачёсанные за уши волосы придавали лицу девическое выражение, волосы были тёмными, а светлые глаза смотрели ласково и внимательно. На мой вкус, она обладала тем, что я называю непривлекательной красотой. Такую хорошо рассматривать на картине или увидеть в кино. Однако в жизни никакого волнения подобные красавицы не вызывают. По крайней мере, у меня. Нет в них движения жизни, что ли.
— Джеймс! — леди Бланш улыбнулась и протянула Уилшоу обнажённую до плеча руку. — Как я рада тебя видеть!
Глава 34
Никаких украшений, кроме серёжек и одного кольца с бриллиантом, она не носила.
Движения её были мягкими и сдержанными.
Лёгкое розовое платье с коричневыми крапинками плотно обхватывало талию и высокую грудь, а книзу расходилось свободными складками.
— Кто твой спутник? — спросила леди Бланш, с любопытством взглянув на меня.
— Кристофер Блаунт, — представил Джеймс и запнулся, не зная, должен ли он назвать род моих занятий и цель визита.
— Частный детектив, — сказал с лёгким поклоном. — Из Лондона.
Леди Бланш наградила меня долгим внимательным взглядом.
— Я слышала о вас, господин Блаунт. Вы — недавняя знаменитость. Расследовали несколько дел, ставших громкими из-за того, что в них была замешана чёрная магия. И, кажется, даже демоны?
Я кивнул.
— Вы совершенно правы.
— Недавно как раз показывали репортаж о новых подвигах эксцентричного сына лорда Блаунта. Не знаю, должна ли я вас в этим поздравить.
— Как угодно. А почему эксцентричного?
— Ну, как же? Редкий случай, чтобы сын аристократа, да ещё столь известного, занялся частным сыском. По правде говоря, я вообще таких примеров не припоминаю.
Я пожал плечами.
— Времена меняются, леди Бланш.
— Да, похоже на то.
Женщина не старалась меня уколоть. В её глазах читалось только любопытство. Я был для ней диковиной.
— Значит, вы приехали из-за смерти Себастьяна Тэкери?
— Хотел с вами познакомиться, — уклончиво ответил я. — Господина Тэкери не знал.
— Ах, вот как! — чуть поморщилась леди Бланш. — Но ко мне вы приехали не просто из любопытства? Или да?
Глядя в её серые глаза, я решил, что она довольно умна. А значит, лучше говорить с ней прямо. Иначе замкнётся, и приезд окажется попросту бессмысленным.
— Полагаю, господин Тэкери был отравлен, — сказал я. — Об этом уже говорят, и, вероятно, официальное расследование вот-вот начнётся. Впрочем, возможно, я найду преступника раньше. Если повезёт.
— По чьей просьбе вы действуете?
— Мой клиент — Мартин Уэллс. Он очень расстроен смертью друга.
— Понимаю. Однако, насколько я понимаю, вы расследуете не обычные убийства, а лишь те, в которых замешано колдовство. Что, оно правда существует?
— Без сомнения.
— И демоны? — в голосе леди Бланш послышались чуть насмешливые нотки.
— Не присоединяйтесь к числу скептиков, считающих меня мошенником, — улыбнулся я. — Поверьте, их армия не нуждается в пополнении.
— Охотно верю. Скажите, господин Блаунт, как столь молодой человек смог овладеть методами борьбы с демонами?
— Это было моим увлечением с самого детства, — ответил я, не моргнув.
Насчёт официального расследования я, конечно, преувеличил. Без заключения врача о том, что смерть нигилиста была насильственной, ни о чём таком не могло быть и речи. А на это надежды почти не было, да и тело уже закопали. Конечно, врач оставил на всякий случай органы, но сумеет ли он выяснить, из-за чего почернел язык
