хлопнул себя по бедру.
«Да он просто шут гороховый». Ричард тоже покачал головой.
«Игрушечный ковбой». Он напомнил ему не столько Джона Уэйна[67], как наверняка задумывалось, сколько Дорис Дей[68] в роли Бедовой Джейн[69]. А еще Ричард понимал, когда терпит поражение, и, очевидно, Текс тоже. Он снова широко развел руками, еще раз потянулся погладить Паспарту, но получил зубастый ответ, махнул рукой, словно говоря «до скорого», и не спеша покинул парк.
Ричард перевел настороженный взгляд на трех остальных; казалось, перед ним оставшиеся участники какого-то игрового шоу. Синьора Риззоли протянула руку и, похоже, просила что-то; как полагал Ричард, это был их пропавший телефон. Но Валери покачала головой, не обращая внимания на протянутую руку. Она подхватила Паспарту и протянула собственную руку, прощаясь. Встреча, брифинг, стычка — как ни назови — подошли к концу. Они пожали друг другу руки, и Валери ушла через правые ворота. Пару секунд спустя ушли и Риззоли, но через левые. Ричард сложил свою газету и последовал за Валери.
Он с радостью отметил, что Паспарту сидел в переноске с дверцей спереди, значит, не мог видеть Ричарда, плетущегося за ними метрах в тридцати или около того. Ричард понятия не имел, что бы пес сделал, заметь он его; до сих пор тот не подавал вида, что замечает его существование, глядя перед собой с надменным выражением, припасенным для всех, кроме Валери, или Текса, но рисковать не стоило.
Валери свернула на узенькую рю Кольбер, и Ричарду пришлось держаться близко к стенам, что было непросто, ведь он постоянно сшибал стоящие повсюду столики кафе. Он успокаивал себя, что отлично справляется, но не мог не заметить, что огромное количество времени тратит, извиняясь перед людьми, к тому же чисто по-английски сметая все со столиков, в которые врезается, поэтому за ним тянется шлейф недовольства. Увидев, что Валери сворачивает на еще более узкую боковую улочку, он ускорился, чтобы подобраться поближе. Улочка оказалась едва ли шире переулка, с двумя рядами старинных зданий, стоящих по обе стороны от узкой дороги под разными углами, словно кривые зубы. Валери шла изящно, в гордом одиночестве, и Ричард метнулся в темный проем, провожая ее взглядом.
Он оперся на дверь, чтобы отдышаться, и та вдруг поддалась; за ней оказалась китаянка, от испуга огревшая его метлой, заставив перебежать дорогу и нырнуть в какую-то нишу. Теперь он едва дышал и несколько мгновений потратил на то, чтобы прийти в себя. Затем снова выглянул, осторожно высунув голову из тени, и понял, что увиденное ему не нравится.
Где-то в двадцати футах впереди стояла, широко расставив ноги, Валери. А в паре ярдов перед ней возникли Риззоли, чуть разошедшиеся в стороны, чтобы перекрыть ей путь. Они так и простояли несколько секунд, злобным треугольником, пока Валери не сняла переноску Паспарту с плеча и не поставила бережно у какой-то двери. Затем вернулась в первоначальную позицию, широко расставив ноги и приготовившись.
Синьор Риззоли медленно приблизился, протянув руку, вероятно, в последний раз пытаясь убедить ее отдать их телефон. Ричард сжал кулаки и неубедительно сказал себе, что готов к действию, тут же припомнив слова Валери о найденном ими пистолете: «запасной», сказала она, «должны быть и другие».
Мужчина остановился прямо перед Валери, а синьора Риззоли скрестила руки на груди, изображая скуку. Внезапно Ричард заметил, что они выглядят не такими уж молодыми. Паспарту пронзительно гавкнул, и итальянец повернулся, одарив разозленного пса издевательской усмешкой. Это стало его первой ошибкой. Второй была попытка подняться сразу после того, как он был поражен стремительным ударом колена в пах, поскольку теперь то же колено прилетело ему прямо в челюсть, напрочь его вырубив. Синьора Риззоли, казалось, ничуть не удивилась непрофессионализму мужа и медленно двинулась вперед, достав из кармана выкидной нож. Валери тоже пошла на сближение, перешагнув через синьора Риззоли, в полной уверенности, что он больше не проблема.
Ричард почувствовал, как по лбу стекает пот и дрожат руки. Он готов был кинуться, если так можно выразиться, на защиту Валери, выйти и сделать все, что сможет, чтобы защитить даму. Но тут стало ясно, что он не только ничем не в силах помочь, но и может сильно помешать.
Синьора Риззоли пригнулась, зажав нож в правой руке и растянув губы в издевательской усмешке. Валери стояла прямая, как шомпол, напрягшись, но при этом покачиваясь, словно королевская кобра, готовая к броску. И тут вдруг она разразилась смехом, прижимая руку ко рту, как будто пыталась подавить неуместный порыв. Синьора Риззоли, успевшая приблизиться на расстояние удара, на секунду смешалась и вышла из стойки. Это стало ее первой ошибкой. Валери молниеносно ухватила ее за запястье и выкрутила руку, прижав к земле, и та выронила нож. Второй ошибкой была попытка нож вернуть. Дорогой кожаный ботинок впечатался в ее подбородок, отправив в полет, и она, слегка выгнувшись в воздухе, мягко приземлилась рядом с поверженным мужем. Валери потратила пару секунд, чтобы убедиться, что оба выведены из строя, затем подняла Паспарту, пару раз чмокнув его в мордочку в благодарность за помощь, и невозмутимо двинулась дальше.
Не найдя, чем еще себя занять, Ричард надел очки и тихо выдохнул:
— Ад и все дьяволы.
Глава двадцать четвертая
Легкий вечерний ветерок был пропитан ароматом жасмина, и Мари, сидящая на верхней ступеньке крыльца дома судьи Граншо, как обычно, еле слышно напевала и практически впитывала в себя чудесный запах весны. Сидела она под запертой дверью. Судья не предупредил, что его не будет, и недостаточно доверял ей, чтобы оставить ключ, хотя ей было отлично известно, что запасной лежит под ведром у садового колодца. Она даст ему еще пять минут, а потом пойдет посидит немного на берегу реки. Мелвил был на работе у Мсье Яйца, готовясь к рекламной акции специального вечернего предложения. Большую часть ланча он тренировался кудахтать и болтал о вдохновении, а к Бруно нужно было возвращаться только в семь часов. «Как раз к вечернему наплыву», — всегда говорил он, но такое случалось крайне редко.
Приехал Боннивал и припарковал свою машину прямо перед узкими воротами. Шустро выскочил и помог старому судье выгрузиться с пассажирского сиденья. Судья почему-то выглядел хуже, чем вчера; его кожа пожелтела, а под глазами залегли темные круги. Он встретился взглядом с Мари, и та заметила в его глазах безмерную печаль; он определенно был выбит из колеи. Боннивал вел его, бережно поддерживая под руку; он тоже выглядел расстроенным. Похоже, их обоих сразила одна беда.
— Все в порядке, Мари, — тихо
