– Запретили ведь! – выпалила она, прежде чем потянуть на себя скрипучую разболтанную дверь. – Все одно болтают за баранкой!..
– И сыновей у гражданина Уварова с одинаковой с ним фамилией не значится. А соседи его сказали нашим ребятам, что у того была жена, которую он будто взял с детьми. Понятно теперь, почему не нашли мы сыновей?
– Ну, я не знаю! – кипятилась Арина, выезжая из деревни. – Надо было его завещание проверить. Дом-то свой он кому-то оставил! Там ведь живет кто-то!
– Умная, да? – снова повторил подвядшим голосом Перцев, сделал два глубоких глотка чего-то, тут же объяснил, что это вода, просто вода. И с тяжелым стоном продолжил рассказывать дальше: – Копию завещания в нотариальной конторе нашим парням не дали, сказали, что только по решению суда. Это частная жизнь их клиентов, и она охраняется… Короче, ты знаешь порядок, чего молотить языком! Им плевать на наши сроки. И на строгие заверения про утаивание информации и препятствие ведению расследования нам лишь кротко улыбались. Поняла теперь?
– Надо найти этих парней, Саш! Кто-то из них говорил с Митиной часами. Часами, Саш!!! А после убийства звонки поступать перестали. Телефон ее молчит, родители мне сказали. Получается, что этот человек в курсе ее гибели? Значит, местный?
– Мы и так знали, что звонки ей поступали из нашего региона. Но это ведь ничего не дает, Ир. Он мог просто ей звонить. Просто… Мог… Звонить… И все! И мог вообще не какой-то там ОН звонить.
– А кто?
– Могла та же Софья звонить. – Голос Перцева стал до противного трезвым и рассудительным, что означало только одно: сейчас он от версии Арины камня на камне не оставит. – Если она знала сыновей этого Уварова, могла знать и его. Так?
– Могла, – нехотя согласилась Арина.
– Вот! – он сразу обрадовался ее покладистости. – Если она его знала, могла и телефоном его завладеть. И при чем тут вообще этот телефон?! Убийца вызвал Аллу из дома звонком с таксофона, не с мобильного, если ты забыла.
– Не забыла, – проворчала Арина.
Она уже начала жалеть, что привлекла Сашку. Он вредничает, что ли, не соглашаясь с ней ни в чем?
Арина плотнее прижала трубку к уху, сосредоточив внимание на дороге, поэтому следующую фразу пропустила.
– Что, что?
– Все склонны полагать, что за убийством Митиной стоят либо ее бывший муж, либо Ветров, находящийся сейчас в розыске. Все! Нечего огород городить, Арина. – Перцев с шумом выдохнул ей прямо в ухо, ей даже запах перегара почудился, честное слово. – Ты уже уехала?
– Да, на трассе. – Она ловко сманеврировала, обогнав бензовоз, встала в средний ряд, сбавила скорость и задумалась. – Саш, признайся честно, вы разыскные мероприятия по этому делу уже свернули, да?
– Ну…
– Значит, свернули, – ахнула Арина, тут же вспомнив про Ветрова в наручниках на собственной кухне. – И что теперь?
– Теперь, малыш, либо сядет ее бывший муж, если не отыщет себе алиби и внятных объяснений своей невиновности, которые у него должны быть, а нету, либо Ветров.
– Если его поймают! – ядовито поддела Арина и тут же прикусила язык.
Нельзя Перцева дразнить, нельзя. Тот даже с пьяной головы может заподозрить в ее залихватском вызове что-нибудь. Он и заподозрил.
– Откуда такая уверенность? Чего это вдруг, а?
– Так я, Саш, так.
А в душе заныло: может, признаться, может, рассказать ему все про Ветрова? Чего, в самом деле, оттягивать? Вечер скоро, а за ним ночь, еще одна ночь под одной крышей с беглым каторжником. Вдруг он и правда врет ей, вдруг он и есть самый что ни на есть настоящий убийца? А к ней заявился за сочувствием, будучи уверенным, что сможет разжалобить ее. Она же просто женщина, не милиционер давно, хотя и не сидится ей вот дома с вязаньем, а все приключений ищется на одно место.
– Ладно, проехали, – буркнул он, помолчал немного, потом прокашлялся и со вздохом: – Ир, я это… Ночую у тебя сегодня, а?
Да! Да!
Это первое, что готово было сорваться с ее языка. Воображение тут же без задержек подкинуло милую уютную картинку грядущего вечера. Вкусный ужин с жареным мясом, ну хорошо, пусть будет курица, бутылкой вина, беззаботным разговором с без конца прорывающимися непристойными предложениями. Это Перцев, конечно, не она же. Конечно, полыхающий камин. Конечно, разбросанные подушки, жар огня, жар тела. Потом сонная нега, уткнувшееся в его плечо лицо, рассыпавшиеся по подушке волосы. И полный покой, и никакого страха, и никакого тревожного ожидания.
Господи, как же ей всего этого хотелось!
Все, все забыть: и тоскливые, утратившие жизнь глаза родителей Аллы. И нелепого Ветрова, которому и не хотелось, а с чего-то верилось. И на зуд свой, не умерший в ней с увольнением и гнавший ее вперед, наплевать хотелось. Загнать его в угол, забить, забыть, забросать камнями, закидать валежником, похоронить намертво. И чтобы чувство нелепого долга – она ведь никому ничего не должна, так? – не мучило, не тяготило.
И хотелось начать все сначала. С нового солнечного счастливого утра, с нового дня, с нового счастья. Прямо как в Новый год – все с нового отсчета. Просто уснуть сегодня у Перцева на плече со сладкой улыбкой, с ней же завтра проснуться, выпить кофе, посмотреть в окно, снова улыбнуться. Только вот…
Только вот совершенно точно Арина знала: не получится у нее счастливо зубы скалить, если она все сейчас оставит так, как есть. Наобещает Перцеву ужин сварганить к его приезду, попутно позвонит в отдел и сдаст Ветрова. Когда того заберут и с нее возьмут показания, тщательно уберет дом, польет цветочки. Сходит к Митиным, там обескураженно разведет руками: не смогла, мол, увольте и извините.
Не сможет она счастьем упиваться, если не найдет того, кто убил Аллу. Она должна самой себе, должна всем доказать, что убийца – это тот человек, на которого она укажет пальцем. Даже если им окажется и Ветров, даже если им окажется и непутевый муж Аллы. Она должна это доказать не руководству, а себе, черт возьми!
– Кто же дал ей такие деньги в долг, а, Саш? – пробормотала Арина, въезжая в город.
– Ир? Ты свихнулась, да? – фыркнул тот обиженно. – Я ей про Фому, она мне про Ерему!
– Его зовут Николай Николаевич.
– Кого??? – застонал Перцев и заругался: – Я с тобой с ума сойду, идиотка!!!
– Начальника охраны, из-за которого уволили Ветрова, – терпеливо объяснила Арина и съехала на обочину, разговаривать в городе по телефону за рулем она не могла, ДТП ей только не хватало и длительных составлений протоколов с замерами и показаниями очевидцев. – Его зовут Николай Николаевич. Может, он дал денег Алле Митиной?
– Такой богатый? – Сашка, кажется, обо что-то споткнулся и чуть не упал, поскольку Арина услышала отчетливый грохот, а потом его протяжный стон. – С ума сойти с тобой можно! И откуда ты узнала, что из-за него уволили Ветрова.
– Уборщица проболталась, – соврала Арина.
– А-аа… А причина?
– Знать бы! Они подрались. Ветрова уволили. Причину драки не знаю.
Арина повернула на себя зеркало заднего вида, покачала головой. Красавица, сказать нечего. Волосы висят сосульками, лицо пыльное, потное. На скулах лихорадочный румянец, губы обметало.
– А Николай Николаевич что по этому поводу говорит? – поинтересовался Перцев безо всякого, правда, энтузиазма.
– А я не знаю, что он скажет, Саш. Не видела его еще. На больничном он, спину прихватило. Адреса не знаю, – поспешила она, предвидя его следующий вопрос. – Но он целыми днями пропадает на кладбище на Нахимовском, знаешь, где это?
– Знаю, – снова никакой радости в голосе. – Предлагаешь там его искать, сумасшедшая?
– Я бы и поискала, если бы знала его в лицо, Саш, – пожаловалась Арина.
Достала из сумки расческу и провела ею по волосам, стало чуть получше. Дотянулась до тюбика с губной помадой, открыла, ткнула раза три в губы, покатала их одна о другую – все свежее. Платком протерла пыльные щеки, шею, лоб.
– Я знаю его в лицо, – проскрипел Перцев через минутную паузу. И совершенно уже нехотя: – Подъезжай к Нахимовскому, я там буду минут через десять.
Когда Арина туда добралась, Перцев уже околачивался у входа на кладбище. Сизое лицо, бесцветные губы, зато лысина красная, будто его кто шлепал по ней в назидание. Куртка, невзирая на теплую погоду, была застегнута до самого подбородка. Дядю подтрясывало.
– Неважно выглядишь, дядя Саша, – крикнула ему Арина, остановив машину метрах в трех от него. – Нездоровится?
– И не говори, – махнул Перцев удрученно рукой, выудив ее из кармана лишь с третьей попытки. Поежился от легкого дуновения ветерка. Затянул подбородок в воротник. – Угораздило же!
– А чего дорвались? – Она закрыла машину, подошла к нему вплотную, скользнула губами по его ледяной щеке. – Что за повод у вас с Сячиновым был так надраться? Валечка вся в слезах. Я…
– А ты? – Он поймал ее руку, притянул к лицу, уложил на лоб, простонал глухо: – Ох, как хорошо… А ты?
