музыканта! А тут сразу супер-звезда!
– О, ты подписала снимок «Мой парень круче всех»… – Замечаю я надпись под фото.
– Да. Ты ведь не против? Мы ведь не скрываем наши отношения? У нас ведь отношения, да?
Она поправляет подол платья, чтобы мне лучше были видны ее голые коленки.
– Может… не будем торопить события? Это наше первое свидание… – Бормочу я.
– Да, поэтому я пока не поставила статус в своем профиле. – Полина кладет свою руку на мое плечо. – Но я уже добавила тебя в друзья.
– Отлично. – Цежу я сквозь зубы.
И как мне теперь выпутываться из этой ситуации? Помнится, я и мечтать не мог, чтобы в ней оказаться.
– Тут так прохладно. – Убрав телефон, придвигается ко мне девушка.
– Жаль, я без куртки, а то бы отдал тебе. – Говорю я, в очередной раз пытаясь выхватить взглядом в сумерках силуэты сидящих в кресле перед нами Стаса и Алены.
– Тогда просто обними. – Говорит Полина.
Забирает мороженое и наваливается на меня. Мне приходится приобнять ее рукой. Здесь, в вышине, гораздо тише, чем на земле, где гуляют сотни людей, и неловкое молчание ощущается еще более очевидным. «Нужно что-то сказать, о чем-нибудь спросить», – напоминаю я себе, но в голову, как назло, лезут лишь идеи о том, как ловко исчезнуть с кресла на чертовом колесе: от телепортации до самоубийственного прыжка в пропасть.
Нам. С ней. Не. О чем. Разговаривать.
Более абсурдного положения и придумать нельзя.
– Они такие милые. – Наконец, говорит Полина.
– Кто?
– Кощей и твоя соседка. – Она поворачивается и выразительно смотрит на меня, не забывая облизывать свой шоколадный рожок.
– Алена – моя лучшая подруга. – Уточняю я.
– Да-да, я заметила, что вы слишком много времени проводите вместе.
– Мы с детства дружим. – Пожав плечами, объясняю ей. – Я не могу представить без нее свою жизнь.
– А надо бы. – С довольной улыбкой говорит Полина. – Сейчас у вас совсем не будет времени друг на друга.
– Почему это? – Напрягаюсь я.
– У нее теперь есть парень. – Она бросает взгляд на ребят. – Ей, кстати, будет полезно потусить с Кощеем: может, он ее перевоспитает.
– Чего?
– Грубая она. – Поджимает губки Полина. – Все время пытается меня как-нибудь поддеть, оскорбить… Это так обидно…
– Алена? Серьезно? – Не могу поверить я.
– Хорошо, что и ты теперь будешь меньше общаться с ней.
– Почему это?
– У тебя теперь есть я. – Облизывает губы Полина. У нее весь рот в шоколаде. Пока я думаю, как мне лучше ей ответить, она бьет меня ладонью по ноге. – Смотри! Смотри! Они целу-у-у-ются!
Что? Кто? Где?
Мое сердце обрывается. Я отчаянно вглядываюсь в темноту и не хочу верить своим глазам: Стас и Алена слились в поцелуе. Да, точно. Ошибки быть не может.
Я даже не думал, что буду чувствовать настолько оглушающую боль, если увижу подобное. Это в десятки, нет – в сотни раз сильнее, чем когда у тебя ломаются кости. Весь парк аттракционов исчезает. Деревья, люди, колесо обозрения, даже воздух – потому что мне становится нечем дышать. Время останавливается, и остаются только они, я и пространство между нами, которое уже не преодолеть.
У меня кружится голова. Я хочу взлететь, броситься к ним и остановить Алену. Хочу кричать ей о своих чувствах, трясти ее за плечи и умолять опомниться. Мое несчастное сердце толкает меня к ней, но разум напоминает: сейчас она с другим. И, скорее всего, ей хорошо. Для тебя там нет места – ровно, как и в ее сердце.
Все закономерно, ведь ты сам все просрал.
Я захлебываюсь в безумной горечи и слышу, словно через вату, тонкий голосок Полины:
– Может, ты тоже меня поцелуешь?
Ее коготки взбираются по моей груди, а я все никак не могу оторвать взгляда от целующейся парочки.
Я – мазохист: мне нравится эта боль, я ее заслужил.
В любви как в футболе: не забиваешь ты, забивают тебе. И пока я пытался разобраться со своими чувствами, кто-то другой, а конкретно Кощеев, сделал то, чего я не успел: пригласил ее на свидание и украл ее первый настоящий поцелуй.
«У меня никогда не будет первого поцелуя с Аленой, – внезапно понимаю я, – уже никогда». Ее первый поцелуй теперь принадлежит другому. И моя реальность трещит по швам.
– Ох, – стонет Полина, так и не дождавшись моего внимания.
Я мучительно придумываю, как избежать поцелуя с ней, и, так и не придумав, опускаю взгляд. Вселенная решает сжалиться надо мной, но ее милость оказывается какой-то специфичной: в тот момент, когда я поворачиваюсь к Полине, ту рвет фонтаном прямо на мои джинсы и обувь, а ее мороженое падает мне на колени и пачкает футболку.
Казалось, этот вечер уже не мог стать хуже, но, к сожалению или к счастью, у судьбы отличное чувство юмора.
13.3.
АЛЕНА
Стас отрывается от моих губ и смотрит в глаза.
«Эй, а разве поцелуи должны заканчиваться так быстро?» – протестует мое сознание.
Но у меня слишком пересохло в горле, чтобы что-то выдавить, а сердце бьется также сильно, как ветер вибрирует на высоте. Понятия не имею, зачем он прервал этот поцелуй, едва я начала входить во вкус, но я не собираюсь с этим мириться. Поэтому сильнее вцепляюсь в Стаса, притягиваю его к себе и целую – теперь уже сама.
О. Мой. Бог.
Я целуюсь с парнем. Впервые в жизни. Это по-настоящему! Правда. И это не могло быть еще более захватывающим.
Нужно запомнить этот момент.
Кощеев целует меня уже второй раз, и каждый раз без предупреждения, но теперь растерянность сменяется радостью, а смущение уступает место страсти. Очень странные ощущения – внутри меня все будто горит, и мне это нравится. Все последнее время я была так зациклена на Никите, что даже мысли не допускала, что мое тело может реагировать подобным образом на кого-то еще. И это удивительно!
Я сминаю в руке ткань толстовки парня, глажу пальцами его шею, щеку, затылок. Мое дыхание становится прерывистым, как и его. Губы Стаса мягкие, его язык горячий, и мне нравится, какой он на вкус – словно слегка переспелый, полежавший на солнце персик. Я все еще помню, что это лишь первое свидание, и мы с ним еще толком не знаем друг друга, но мне совсем не хочется думать о последствиях или о том, что будет завтра. Возможно, я пожалею об этом поцелуе, но сейчас мне хочется насладиться им сполна.
И не думать о Никите. Не думать о нем совсем.
Рука Стаса скользит по моему бедру, медленно крадется вверх, и мое сердце начинает колотиться еще быстрее. Бедра инстинктивно движутся ему навстречу в поисках большего тепла и соприкосновения, но чертовы ремни безопасности напоминают, что мы высоко над землей, и прочно удерживают меня на месте. Я задыхаюсь, вспомнив, что под нами пустота, но чистый жар, пронизывающий меня насквозь и покалывающий кожу, забирает последние сомнения.
У меня не получается мыслить связно, но, кажется, этот поцелуй длится уже вечность.
– Ух, ты, – вздыхает Стас, отстраняясь от меня спустя миллион мгновений.
Нам обоим нужно отдышаться.
Где моя чертова вафля? Вроде ведь была в руке? Наверное, я отпустила ее, и она свалилась вниз. Надеюсь, ни кому-нибудь на голову…
– Ммм, – бормочу я, тут же позабыв о ней.
И, боясь смотреть Стасу в глаза, смущенно прикусываю нижнюю губу.
– Сначала мне показалось, что у тебя это в первый раз. – В его голосе слышится улыбка.
Я осторожно поднимаю на него глаза.
– Так и есть.
– Уверена? – Он берет меня за руку и переплетает наши пальцы.
Во мне вновь разгорается жар.
– Я… просто вошла во вкус.
Стас наклоняется и убирает за ухо одну из прядей, упавших мне на лицо. Его движения нежны и аккуратны, и он не сводит с меня глаз.
– Алена, мне нужно быть осторожнее. – Тихо произносит он. – А то я влюблюсь.
– Хм… – Я отвожу взгляд, не зная, что ответить.
Что, вообще, говорят в таких случаях? Мое сердце сейчас выпрыгнет из груди!
– Я предлагаю не торопиться. – Наконец, выдыхает Стас. – Будем действовать постепенно. Тебе нужно ко мне привыкнуть.
Я с удивлением смотрю на него. Если честно, ищу подвоха, но парень выглядит искренним. Между нашими лицами всего несколько сантиметров, и я почему-то гадаю, не видит ли нас сейчас Высоцкий. От мысли о том, что он мог стать свидетелем нашего с Кощеевым поцелуя, мне становится немного не по себе.
Мы молчим. Молчим и смотрим друг на друга. Но это не неловкое молчание, а уютная тишина. Никакого напряжения. Абсолютно.
– Предлагаю блиц. – Через полминуты говорит Стас.
– Это как?
– Несколько простых вопросов, чтобы мы могли узнать друг друга ближе.
– Идет. – Соглашаюсь я.
