Ставки на лот 66 начались с десяти шиллингов. В основном торговались два мужчины: один из них сидел в первом ряду, другой — слева от меня. Пикванс азартно выкрикивал все новые и новые, более высокие предложения. Двадцать шиллингов… тридцать… тридцать пять…
Во рту у меня пересохло, и по позвоночнику поднялась щекочущая дрожь, словно по нему прокатился ртутный шарик. Прищурившись, я пытался рассмотреть книгу, которую демонстрировал господин Скиппер, гордо вышагивая взад и вперед по своеобразной сцене. Каковы шансы, учитывая все предыдущие обманы Пикванса, что она действительно была из библиотеки Шварца, не говоря уж об Императорской библиотеке? Но звено цепи, связующей сэра Амброза Плессингтона с «Золотым рогом» или, по крайней мере, с доктором Самюэлем Пиквансом, каким бы тонким оно ни было, уже выковалось.
Подавшись вперед на стуле, я облизал губы. В помещении, казалось, воцарилась невозможная тишина. Мужчина в моем ряду перестал увеличивать ставки. Пикванс поднял молоток.
— Тридцать пять шиллингов раз… два…
К тому времени, когда последний из трех сотен лотов был продан, колокола Святой Бригитты отзвонили четыре часа. С трудом выбравшись на улицу, я щурился и моргал от яркого солнечного света, неуклюже толкаясь в потоке уходящих посетителей аукциона, к которым сейчас, после столь долгих проведенных вместе часов, испытывал чувство нежелательной близости. Чтобы избавиться от них, я направился вниз к Флит-ривер и постоял немного на берегу, наблюдая, как лениво плещутся волны, медленно откатываясь назад. На поверхности воды дрожала маслянистая пленка, переливаясь всеми цветами радуги. Наконец голоса за моей спиной утихли, и я сунул руку в карман куртки.
Лот 66, по меркам этого аукциона, был изданием весьма примечательным: настоящий сафьяновый переплет, аккуратно сброшюрованная книга, напечатанная на тряпичной бумаге, не поврежденной ни влагой, ни книжной вошью. Мое приобретение оказалось трудом Корнелия Агриппы фон Неттесгейма Magische Werke, опубликованным в Кельне в 1601 году неким издателем по имени Манфред Шлоссингер. Я мало знал об этом сочинении, кроме того что это был перевод на немецкий De occulta philosophia[33], книги заклинаний или магических формул, в которой помимо прочего впервые упоминалось слово «абракадабра». Она обошлась мне почти в пять фунтов, что было, конечно, чересчур дорого. Едва ли мне удалось бы продать ее даже за два фунта, не говоря уж о пяти. Но меня интересовало не само сочинение, а экслибрис, приклеенный к внутренней стороне обложки. На нем изображался герб с девизом — Spe Expecto [34] — и имя, оттиснутое под ним крупными готическими буквами: Антон Шварц фон Штайнер.
Разумеется, экслибрис мог быть поддельным. Книготорговцы привыкли недоверчиво относиться к таким второстепенным доказательствам подлинности. Как говорится, нельзя судить о книге ни по ее переплету, ни по ее экслибрису. К примеру, этот экслибрис могли взять с другой книги — той, что действительно принадлежала фон Штайнеру, — и наклеить на внутреннюю сторону обложки другой, ничем не примечательной книги Агриппы Magishe Werke. Известно, что некоторые неразборчивые в средствах книготорговцы прибегали к таким средствам, чтобы набить книге цену, — что, по-моему, было бы вполне в стиле Пикванса. Да и сам экслибрис фон Штайнера мог оказаться подделкой. Но судить об этом я смогу, только если увижу подлинный образец экслибриса фон Штайнера, что в ближайшем будущем не представлялось мне вероятным.
С другой стороны, говорил я себе, ведь хорошо известно, что содержимое Императорской библиотеки в Праге было разграблено и рассеяно по миру во время Тридцатилетней войны. То, что не захватили наемники, разграбившие Пражский замок в начале войны, заполучила по ее окончании, тремя десятилетиями позже, королева Швеции Кристина. То есть, возможно, экслибрис Штайнера был подлинным и его книга каким-то образом попала в Англию. Ее мог привезти сюда сэр Амброз, к которому она попала благодаря его деловым связям с императором Священной Римской империи. Возможно, этот англичанин действовал не только в интересах Рудольфа и, особо не церемонясь, оставил некоторые тома для своей собственной личной коллекции, которая со временем вполне смогла бы поспорить с императорской. Но в таком случае, почему этот том не доехал до Понтифик-Холла? Почему сэр Амброз не приклеил свой экслибрис на внутреннюю сторону крышки? А если книга была утрачена или пропала, как многие другие, то почему Алетия не упомянула ее в своем списке?
Я закрыл книгу, и мне почему-то вспомнилось, что Агриппа, так называемый «король магов», приятель как Эразма, так и Меланхтона, секретарь императора Максимилиана, а позднее врач и астролог при дворе Франциска I, почитался в Европе большим знатоком герметических писаний. Несмотря на все эти обстоятельства — путь от Magishe Werke к украденному из Понтифик-Холла герметическому манускрипту обещал быть длинным и извилистым. Подлинная это «шварциана» или нет, в любом случае она, возможно, вообще не имеет отношения ни к сэру Амброзу, ни к его пропавшему манускрипту. Неужели я напрасно потратил пять фунтов и целый рабочий день?
Надеюсь, что нет. Я выудил из кармана визитную карточку, которую Пикванс вручил мне, когда я протолкался к столу за своим приобретением. Вблизи аукционист оказался более низкорослым и выглядел гораздо старше. Глубокие складки изрезали его чахоточное лицо, а белки глаз — или, точнее, их желтки — покрывала филигранная красная сеточка. Его длинные пальцы были, как я уже заметил, странно скрючены, как будто изуродованы подагрой, — а может, сломаны пыточными тисками. Интересно, пытал ли Пикванса один из министров Кромвеля, или его пальцы просто придавило упавшим подъемным окном? Взяв экземпляр Агриппы из этих ужасных лап, я нашел в себе достаточно смелости, чтобы спросить, кто предоставил эту книгу на продажу.
— Может быть, меня заинтересуют другие книги подобного происхождения, — сообщил я ему, понижая голос. — Из собрания фон Штайнера.
Пикванс, казалось, испугался моего вопроса. И мне уже не в первый раз пришла в голову мысль, что это могла быть краденая книга: еще одна причина, чтобы выбрать для аукциона именно «Золотой рог». Возможно, его каталог — те лоты, что не являлись подделкой, — сплошь состоит из добра, награбленного в библиотеках имений, принадлежавших роялистам и, подобно Понтифик-Холлу, разоренных или конфискованных. Его ответ ни на йоту не уменьшил моих подозрений. Он пожал плечами и заявил, что не имеет права разглашать свои источники. Его истощенное лицо растянулось в отвратительной усмешке.
— В конце концов, существуют же профессиональные тайны.
Я удержал его за рукав, когда он уже разворачивался, чтобы заняться очередным покупателем. Мне подумалось, что звон нескольких золотых соверенов с легкостью заглушит те легкие сомнения или чувство осторожности, которые могли владеть им, поэтому я сказал ему таким же приглушенным голосом, что мой клиент охотно заплатил бы изрядную сумму — более значительную, чем пять фунтов, — за нужную книгу. Он задержался и, медленно повернувшись, взглянул на меня. На секунду я усомнился в правильности своих действий… возможно, за маской вора и обманщика, нацепленной Пиквансом, скрывается нечто большее. Как бы то ни было, он, казалось, сразу отбросил в сторону все сомнения и с готовностью заглотил наживку.
— О, надо подумать. Пожалуй, да, у меня, возможно, имеется что-то в таком роде. — Его тон стал более уважительным. Вероятно, говоря все это, он уже строил планы для обширной «шварцианы», для серии новых фальшивых книг. — Конечно, мне нужно свериться с моими каталогами. Но, пожалуй, да, там вполне может оказаться…
Теперь настала моя очередь заглотить наживку.
— Вы храните каталоги? Записи ваших распродаж?
Этот вопрос, видимо, оскорбил его.
— А как же?! Конечно же храню.
— Ну да, разумеется. — Я продолжал натиск с прежними вежливостью и усердием. — Как интересно, а не позволите ли вы мне справиться…
Но меня прервали крики, доносившиеся сзади. Кавалеры и Банхиллские братья начали проявлять нетерпение, желая поскорее заполучить свои сомнительные покупки, и господин Скиппер, стремясь удовлетворить их, попытался оттащить Пикванса в сторону. Аукционист пробурчал что-то в свой шейный платок и, вернувшись ко мне, запустил свои ужасные сплющенные пальцы в жилетный карман.
— Завтра, — успел он шепнуть мне, прежде чем волна тел разделила нас.
И вот сейчас, глядя на эту карточку, я понял, что когда завтра вечером пойду в Пултени-хаус, то, возможно, уже смогу сообщить кое-что Алетии — кое-что важное, — если моя встреча с Пиквансом окажется плодотворной. Я не представлял, что именно, если уж на то пошло, смогу отыскать в одном из его каталогов. Может быть, списки покупателей и продавцов или имя того, кто предложил для продажи этот том Агриппы. Может, даже какую-то связь, слабый след, способный привести к искомому пергаменту или, по крайней мере, к его отправной точке, библиотеке сэра Амброза, и к тем, кто ограбил ее. Ведь грабители могли продать книги — это же был, в конце концов, сбыт краденого! — как раз через такого беспринципного дельца, как Пикванс.
