Интересно, как далеко она его пошлет?
***
Островский подъехал к дому секретаря около десяти вечера. Предварительно переоделся в новые светло-синие джинсы и бежевый свитер, даже прыснул на шею одеколона. Очень хотелось произвести на Бажену положительное впечатление, показать, что он может быть не только строгим начальником, но еще и мужчиной. Она же его почти нигде, кроме офиса, не видела, соответственно, воспринимала исключительно как босса. В офисе Богдан всегда в костюме, при галстуке… однако он не только начальник, но еще и человек.
«Неплохо устроилась», — подметил про себя Островский, разглядывая дом, в котором, по словам Ангелины, находилась квартира Бажены.
Новое здание, пусть и не элитное — обычная девятиэтажка. Дошел до нужного подъезда, отметил новую дверь, работающий домофон. Однако когда попытался набрать нужный номер, никакого ответа не последовало. Динамик молчал, как партизан на допросе, хоть в разведку с ним ходи. Домофон-то есть, но не факт, что установлен во всех квартирах. Может быть, как раз в нужной его и не было. Набрал соседний номер, ему ответил юный мужской голос, пришлось разъяснять, к кому идет в гости. Открыли.
Богдан поднялся на последний этаж, повернул к нужной двери, и тут его брови поползли вверх, а лоб собрался в гармошку.
В двери медного цвета с цифрой «237» торчали ключи с небольшим брелоком в форме тыквы. Ключи Бажены — в этом нет сомнений, Богдан не раз видел их на ее рабочем столе, успел изрядно полюбоваться глупым оранжевым овощем.
Ключи в двери, дверь закрыта, вокруг никого. Берите, кто хотите, делайте дубликаты, творите, что душе угодно…
Когда-то давно, еще в пору студенчества, у Богдана был опыт проживания с девушкой. Ни о каких более-менее приличных доходах тогда и речи не шло. Подрабатывал барменом, чтобы не помереть с голоду. А его девушка, Анна, пока он пропадал на работе, вовсю развлекалась с подругами. И вот пришел он как-то вечером со смены, а в замке торчали ключи. Стерпел, не высказал подруге всё, что о ней думал. Зато когда вернулся на следующий день, из съемной квартиры исчез компьютер, телевизор, недавно купленный чайник… и всё остальное, что можно унести.
Вещи было жалко до дрожи, но еще больше душила злость из-за безответственности Анны, ведь всё случилось из-за нее. В ту ночь подруга допоздна гостила у однокурсницы. Когда вернулась, Богдан устроил ей жесткий разбор полетов, а она устроила истерику в ответ. На том и расстались. Конечно, это дело давно минувших дней, но вид брошенных в замочной скважине ключей бесил до сих пор. Островский ведь доподлинно знал, к чему может привести подобная безалаберность.
Вот и теперь заскрежетал зубами, даже не отдавая себе в этом отчета. Вытащил ключи, постучал в дверь, но никто не ответил. Повернул ручку, и… дверь открылась!
— Верх беспечности… — прошипел сквозь зубы и вошел.
В квартире оказалось тихо и пусто.
— Бажена? — позвал хозяйку, но никто ему не ответил.
Обстановка поражала, точнее, поражала ее скудность. Однокомнатное помещение оказалось почти пустым. В спальне лишь матрац, веселенькие занавески в стиле Хэллоуина, небольшой бежевый шкаф и… всё. Разве это похоже на спальню девушки? А где стол? Телевизор? Компьютер или ноутбук? Разбросанная где только можно косметика, например?
Богдан прошел на кухню и лично убедился, что разбрасывать вещи Бажена всё-таки любит. На единственном столе и открытых полочках царил хаос… Очень странный хаос к слову. Мелкие баночки, пузырьки, плошки с темной мукой, небольшая ступа в белой круглой тарелке, разложенная на подоконнике трава.
«Тайный наркопритон?!» — пронеслось в его голове.
Но марихуаной или чем-то подобным тут не пахло. Скорее чаем, ромашкой и еще чем-то похожим.
— Что за чертовщина…
И тут Островский услышал, как дверь ванной отворилась.
Поспешил из кухни в коридор и увидел, как из ванной вышла Бажена.
В ушах рыжей прелести торчали белые наушники, на левой руке прицепленный за специальный держатель телефон, к которому, собственно, наушники и присоединены. Волосы забраны наверх красной резинкой… а из одежды на теле… ничего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Бажена с ужасным акцентом напевала какую-то английскую песню, при этом втирала в живот бесцветный гель.
Островский замер. Ни вздохнуть не мог, ни сглотнуть — слишком увлекся разглядыванием ее прелестей. Вечность бы простоял с вытаращенными глазами, да только счастье длилось недолго. Очень скоро Бажена заметила незваного гостя, стоявшего в кухонном дверном проеме.
— А-а-а! — заверещала она.
Прикрыла ладонями грудь, вспомнила, что нужно спрятать не только грудь, попыталась извернуться и закрыть от чересчур любопытного взгляда самое сокровенное. Да только задача оказалась не из простых, ведь одна грудь все равно выпирала.
— Вы совсем обалдели?! — взвизгнула.
Толку-то… В Богдане не проснулись даже зачатки совести.
Он нервно сглотнул, продолжая любоваться красотой юного тела. Лишний раз для себя отметил, как молода, хороша и стройна его рыжая прелесть.
«Ну точно друзья засмеют… Скажут, на кой черт ты ей сдался, тридцатилетний старпер…»
Но Островский уже знал — не отступится. Слишком Бажена нравилась ему, слишком привлекала. И как только смог столько продержаться на расстоянии? Кремень!
— Священная ведьма-матерь… — простонала секретарь.
— Что? — не понял он.
— Ух…
Отчаявшись воззвать к совести шефа, Бажена со всех ног бросилась обратно в ванную.
Богдан за ней. Занял позицию у двери, начал стучать:
— Бажена не бойся, я ничего плохого не хотел… Выйди…
Решил, что после того, как повторно лицезрел ее голой, вполне может перейти на «ты». Но, похоже, секретарь была другого мнения.
— Убирайтесь! — кричала маленькая нахалка из ванной.
— Я прошу прощения, не хотел вот так вламываться… Бажена, я хочу поговорить…
Так и топтался на месте в надежде выманить оттуда девицу поскорее, а та продолжила верещать:
— Я сказала, вон! Я вас в квартиру не приглашала! Что вы тут вынюхиваете?
— Я? Вынюхиваю?! — удивился Богдан. — Ничего я не нюхал!
Наверное, Бажена поняла, что ляпнула что-то не то, потому что через минуту спросила более-менее мирно:
— Как вы вообще сюда попали?
— Ты ключи в дверях забыла…
— Ужас… — охнула она.
— Я стучал, ты не ответила, вот и зашел, забеспокоился. Хотел спросить кое-что важное… Выйди, пожалуйста!
Послышалось негромкое шуршание. Через минуту Бажена показалась пред его очи закутанная в розовый халат от шеи до пяток. Волосы распущены… Для него старалась?
— Спрашивайте! — буркнула она, прищурившись.
— Почему ты со мной переспала? — ляпнул Богдан резко.
«Молодец, Островский! Деликатно начал!» — прорычал про себя.
Как только Бажена услышала вопрос, начала краснеть, причем густо, почти как томатная паста или венозная кровь. Открыла и закрыла рот.
— Я… Э-э-э…
— Ответь правду! — попросил он с чувством.
— Правду? Я… М-м-м… — И замолчала.
Богдан ждал долго, но рыжая прелесть будто набрала в рот воды, только смотрела на него, хлопая длиннющими ресницами, и на этом всё.
— Пожалуйста… — взмолился он. — Мне необходимо знать, иначе сойду с ума!
Бажена громко прокашлялась, ответила хриплым голосом:
— Я надеялась, если мы с вами это сделаем… то... ну… Это поможет мне… М-м-м…
— Тебе нужна какая-то помощь? — забеспокоился он.
Впрочем, неудивительно, если принять в расчет, в каких условиях жила Бажена.
Только он собрался спросить, что именно ей нужно, как она продолжила объяснять:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я хотела стать взрослой, обрести себя истинную… научиться быть ведь… женщиной, в общем.
До Богдана начало потихоньку доходить.
— Так дело в пресловутой девственности? — усмехнулся он невесело. — Не терпелось ее лишиться? Знаешь что, Бажена, стоило сообщить мне о том, что это будет твой первый опыт. На мужчине, вообще-то, тоже лежит ответственность. Я мог тебя поранить!
