это уже было проблемой. – Отведите ее в третье стойло, а потом уходите. – Он оглянулся на двух других парней в похожей одежде. Те жестами подавали ему какие-то сигналы. Он в последний раз взглянул на Коффи и Джабира, а затем побежал к товарищам. Как только они ушли, Джабир повернулся к Коффи:
– Иди за мной.
Пригнувшись, они зашли в конюшню и тут же свернули направо. Они прошли мимо нескольких свиней, мулов, тихо пощипывающих сено, и даже мимо нескольких цесарок. Когда они наконец дошли до пустого стойла, на дверце которого была нарисована цифра три, Джабир остановился.
– Прости, подруга, – сказал он, глядя на Шиду. В ответ заманийская коза снова заблеяла на него. Он нагнулся и слегка потрепал козу по голове – это был пугающе печальный жест. Он выпрямился, а затем понизил голос: – Я возвращаюсь в Ночной зоопарк. За этой дверью, – о нпоказал на большой проход по другую сторону конюшни, – вход в сам храм. Я никогда не был внутри этой части, но знаю, что это нижний этаж. Найди ступеньки и поднимись по ним. Все карты наверняка хранятся на верхних этажах. Дальше я тебя не могу провести. Дальше ты сама. – Он помолчал. – Уверена, что хочешь это сделать? Наказание за проникновение в храм…
Коффи сглотнула. На самом деле она не хотела этого делать, она была в ужасе. Стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, она ответила:
– Я должна.
Джабир на секунду задержал на ней взгляд.
– Тогда удачи. – Он помолчал. – Люблю тебя. Мы оба любим.
Это было чересчур. Коффи едва не подавилась словами.
– Я тоже люблю тебя.
Он обнял ее, а она позволила ему это сделать, надеясь, что он не заметит, как она дрожит с головы до ног.
Когда они расстались, он кивнул ей, а затем, не говоря ни слова, направился к выходу из конюшни. Ей хотелось увидеть, как он уходит, убедиться, что он безопасно доберется до Ночного зоопарка, но времени не было. Она посмотрела на вход, который показал ей Джабир, собралась с духом и зашагала в ту сторону. Коридор, ведущий в храм, казалось, становился больше по мере того, как она приближалась к нему, и ей приходилось сдерживать отчетливое ощущение, будто он вот-вот проглотит ее. В какой-то момент она оказалась прямо перед ним, в следующий – в одиночестве скользнула в темноту.
Казалось, что воздух становится холоднее с каждым шагом, а серые каменные стены давят на нее. Инстинктивно Коффи сунула руку в висевший на плече мешок, и ее пальцы обхватили горлышко старой бутылочной тыквы. Оружие из нее не очень, но, если все будет совсем плохо, и такое сойдет. Джеде не разрешалось входить в храм ни при каких обстоятельствах. Если ее поймают здесь, это не только погубит ее миссию, это, скорее всего, принесет ей серьезные проблемы со стороны Сынов Шести. Ходили слухи, что худших преступников города держали в другой части храма, возможно, в подвале, который был даже глубже этого. Она вздрогнула от мысли о том, что может оказаться в одной из камер в том подвале.
Завернув за угол, Коффи провела свободной рукой по стенам, чтобы лучше ощутить это место. Несмотря на то что снаружи, когда они с Джабиром подходили к храму, было видно много окон, в этой его части их, похоже, вообще не было. Свет давали лишь немногочисленные факелы на стенах. Она медленно поднималась по коридорам. Казалось, что сюда стащили все лишнее: через каждые пару метров она натыкалась то на старую швабру, то на сломанный стул. Когда она в очередной раз ударилась обо что-то мизинцем, ногу пронзила тупая боль, но на этот раз Коффи остановилась. В мерцающем свете было сложно различить старую статую, прислоненную к стене, но она все равно поняла, кто это: Бадва, богиня джунглей.
Считалось, что каждый из шести богов был рожден из слезинки вселенной – по три капли упало из каждого ее глаза, и так возникло шесть бессмертных созданий. Мама рассказывала ей истории о них. Коффи знала, как их зовут и над какими пространствами они властвуют, но по-прежнему было странно видеть изображение великой богини перед собой – такое большое, такое величественное. У Бадвы было круглое лицо, пухлые щеки, словно она собиралась вот-вот улыбнуться. Черная и зеленая плесень начала покрывать ее лицо с одной стороны – вероятно, поэтому статую и переселили сюда, – но богине, похоже, было все равно. Коффи все еще рассматривала ее, опустив глаза на резную каменную змею, когда услышала голос:
– Эй?
Кровь похолодела. Она едва успела спрятаться за статую, прежде чем услышала шаги. Они не были ни громкими, ни уверенными – не такие, как марш Сынов Шести. Эти шаги были мягче, осторожнее. Она съежилась за статуей, заставляя себя замереть, когда шаги приблизились.
– Эй? – снова прозвучал в темноте голос, низкий, явно мужской. По акценту было ясно, что это йаба. – Кто здесь?
Коффи поудобнее перехватила тыкву. У нее оставалось два варианта, и ей нужно было быстро выбрать один из них. Если обладатель голоса останется там, где стоит, есть шанс, что он не заметит ее и в итоге уйдет. Но если он подойдет ближе, он может ее заметить и ей придется действовать. Она попыталась вспомнить все, что узнала в Ночном зоопарке и что могло ей пригодиться, но мысли были пусты. Чудовища предсказуемы, люди – нет.
Дыхание ускорилось, когда шаги зазвучали ближе, громче. Ладони покрылись потом, и она, шевельнув плечом, медленно опустила мешок на землю. Лучше, если ничто не будет мешать движению руки.
«Бей, затем беги, – мысленно приказала она себе, собираясь с духом. – На счет раз, два, три…»
Она с криком выпрыгнула из-за статуи, размахнувшись рукой с бутылочной тыквой, но тут же застыла.
Перед ней стоял молодой худощавый высокий юноша. На нем был простой белый кафтан с голубой вышивкой у воротника и у края полы. Его темные кудрявые волосы были коротко подстрижены с боков, и она отчетливо разглядела его высокую прическу. Ханджари с кожаной рукояткой висел в ножнах на поясе, но ее заставило замереть на месте не это.
Она узнала его.
Она видела его в Ночном зоопарке, когда он гнался за ней и мамой. Яркие воспоминания вернулись к ней. Она вспомнила, как он смотрел на нее, каким сосредоточенным был его взгляд, когда он вместе с еще одним юношей бежал по территории зоопарка. Сейчас эта жесткость исчезла, и он казался моложе, может, не намного старше ее.
– Ты. – Он заговорил первым. Его глаза расширились,
