люди считают, что мамба всегда побеждает – ведь она большая, ядовитая и быстрая.
Мангуста взмахнула лапой в воздухе, и мамба бросилась вперед, с ужасающей точностью целясь в ее лапу. Мангуста взвизгнула от боли. Экон поморщился.
– Но кое-чего люди не понимают, – продолжил брат Уго. – Мангуста мудрее, чем кажется. Она упорная, яд мамбы на нее не действует, и… – он кивнул еще раз, – она быстрее.
Все случилось так быстро, что Экон ничего не заметил бы, если бы моргнул. Черная мамба метнулась вперед, нацелившись на жертву. Она нанесла второй удар, но не попала в цель. Мангуста, словно возникнув из ниоткуда, впилась зубами в ее хребет, и раздался короткий резкий хруст. Змея обмякла, на землю закапала кровь. Она была еще жива, но парализована и обречена на медленную смерть. Только когда брат Уго положил руку на плечо Экона, тот понял, что все это время задерживал дыхание.
– Тебе не обязательно быть самым крупным или самым опасным воином, Экон, – тихо сказал он. – Если ты самый быстрый.
Если ты самый быстрый.
Шомари крупнее, и, наверное, он был лучшим бойцом, но Экон был быстрее. В следующий раз, когда Шомари бросился на него, он был готов. Его ноги будто двигались сами по себе, унося его влево, в то время как Шомари пронесся мимо, промахнувшись мимо него, как атакующий бык. Инерция протащила его крупное тело вперед, и он споткнулся. Фахим обхватил его, не давая продолжить драку.
– Ты трус! – кричал Шомари. – Ты надменный кусок…
– Воин Менса!
Все трое подняли взгляды, как и несколько посетителей, наблюдавших за стычкой. Брат Уго спокойно проталкивался сквозь толпу, но лицо у него было суровое. Он окинул взглядом их всех.
– Что все это значит?
Шомари тут же перестал вырываться и встал по стойке смирно, бормоча что-то себе под нос.
– Я вполне уверен, что Кухани не одобрит такое поведение в храме, – произнес брат Уго. – Ты пойдешь со мной. Как я понял, отец Олуфеми возложил на тебя некие новые обязанности, верно?
– Да, брат, – пробормотал Шомари.
– Значит, лучше тебе пообщаться с ним. Честно говоря, такое поведение в священном месте…
Экон и Фахим смотрели вслед брату Уго, который уводил Шомари прочь. Как только они исчезли из вида, Фахим посерьезнел:
– Как ты, Экон?
Сердце Экона сбилось с ритма. В голосе Фахима звучало такое искреннее беспокойство за него, что было больно слушать. Он ответил – пожалуй, чересчур вежливо:
– Я в порядке.
Фахим встретился с ним взглядом и некоторое время не отводил глаза. Когда он заговорил снова, его голос звучал тише:
– Ты не заслужил того, что с тобой произошло.
В горле Экона встал твердый комок, так что ему стало сложно говорить.
– Все нормально, Фахим, я…
– Это не нормально. Всего одна ошибка. Ты работал упорнее, чем мы, это даже Шомари понимает. Ты больше нас заслужил звание воина.
Комок в горле Экона становился невыносимо тяжелым, а глаза начало покалывать. Он заморгал, отгоняя это ощущение. Он и так пережил достаточно унижений – не хватало еще расплакаться, как девчонка, на глазах у Фахима. Он быстро сменил тему:
– А как дела у тебя? – спросил он. – Как живет посвященный воин-йаба?
Он не ожидал, что на лицо Фахима вдруг ляжет тень. Будто подняли невидимую вуаль и из-под нее внезапно проглянула другая правда. Они не виделись всего день, но Фахим уже выглядел странным образом старше, а может быть, просто более уставшим. Кожа у него под глазами припухла, и Экон заметил, что его прическа – обычно аккуратно уложенный узел дредов – выглядит растрепанной.
– Это… сложно. – Фахим потер закрытые веки. – Отец Олуфеми переживает из-за недавних нападений Шетани. – Он понизил голос: – Между нами, горожане теряют терпение. Чтобы ободрить их, он усилил патрули во всех районах и на границе с джунглями. Но проблема в том, что нас слишком мало. Поскольку мы с Шомари новички, нам достаются самые плохие смены. Все измотаны. Вот почему он повел себя так…
– Более тупо, чем обычно?
– Угу.
Экон осторожно спросил, стараясь звучать непринужденно:
– Так, значит, слышно что-то новое? Новые появления Шетани?
– Нет. – Фахим нахмурился: – Мы думаем, оно вернулось обратно в джунгли, по крайней мере временно. На самом деле… – Он помолчал. – Наверное, ты должен это знать, Экон. Я не должен рассказывать, но ты мой друг и…
Экон постарался придать лицу невозмутимый вид.
– Я знаю об охотничьем отряде.
На мгновение по лицу Фахима разлилось облегчение, но его тут же снова сменило напряжение.
– Отец Олуфеми попросил меня присоединиться. И Шомари тоже.
Экон ощутил отчетливый укол ревности. Он невольно задумался о том, как бы все могло случиться в другом мире – оказали бы и ему такую честь? Наверное, он был таким же способным, как Шомари и Фахим. Пытаясь скрыть напряжение в голосе, он ответил:
– Ты знаешь, когда вы выступаете?
– Еще нет. – Фахим покачал головой: – Но я думаю, скоро, может, в следующие несколько дней.
Дней. Экон попытался посчитать в уме. Какое преимущество будет у них с Коффи, если они выступят завтра или даже сегодня вечером? Если они будут идти без остановок, сколько понадобится Сынам Шести, чтобы их нагнать?
– Тем временем, – продолжал Фахим, – наши патрули удвоили, и каждое утро кто-то должен отчитываться перед отцом Олуфеми в его кабинете. – Он оглянулся. – Шомари, видимо, занят этим прямо сейчас.
– Погоди. – Когда Экон осознал смысл слов Фахима, его пронзила паника. – Я думал, что отец Олуфеми сегодня проводит службу шукрани.
– Обычно да. – Фахим зевнул. – Но из-за этих новых нападений он выделяет больше времени своим прямым обязанностям и управлению Сынами Шести. Вместо него вести службу назначили брата Лекана. – Он показал на одного из братьев, выходящих из коридора. Люди тут же начали проталкиваться к нему, и Экон сжал губы. Фахим сказал что-то еще, но он не слышал. Его уши заполнил глухой гул. Их с Коффи план держался на том, что отец Олуфеми точно не вернется в кабинет во время службы шукрани. Он сказал ей, что это безопасно, и она как раз сейчас направлялась в кабинет – или даже была внутри. Если ее поймают… Сколько пройдет времени, прежде чем она назовет его имя? Паника пронзила его, словно копье.
– Ох, был рад тебя видеть, Фахим. – Он оглянулся. – Мне нужно… попить воды. – Он чересчур быстро отступил от растерянного товарища и принялся проталкиваться в заднюю часть молитвенного зала, а затем направился в коридоры, соединяющие зал с остальной частью храма. Как только его укрыла тень, он перешел на бег.
Ему нужно
