Утром, наскоро позавтракав, тумен поскакал дальше.
– Что с тобой, мой светлый хан? – обеспокоено посматривая на Пуш-нига, спросил сотник. – Почему сегодня ты такой хмурый и молчаливый? Что-то случилось?
– Предчувствия одолевают, – признался Алекс. – Хорошие предчувствия? Плохие? Пока не знаю, – резко махнув рукой налево, велел: – Уходим к югу!
– Зачем? Нам же это не по дороге. Да и барханы с южной стороны гораздо выше. Лошадки быстро устанут.
– Я слышу – в голове – зов. Мол, обязательно надо повернуть.
– Зов – великое дело, – согласился О-чой. – Это, наверное, всесильные и многознающие Боги тебе советуют. Поворачиваем…
Уже за полдень передовой отряд тумена забрался на вершину покатого песчаного холма, с которой открывался вид на узкую речную долину.
– Это – Хотан, – пояснил сотник. – Единственная река в пустыне Такла-Макан, которая никогда не пересыхает… Хм, вижу ярко-пёструю точку на речном берегу. Интересно, что это такое?
– Шатёр странствующего пилигрима, – радостно улыбнулся Алекс. – Слушай, О-чой, мой строгий ханский приказ. Пусть тумен переправится на противоположный берег реки вон в том месте, – указал рукой. – Переправится и встанет там лагерем. К пёстрому шатру запрещаю даже приближаться – под страхом лютой смерти. Я сам к нему подъеду.
– Один?
– Один.
– Но так, ведь, не полагается…
– У меня – зов.
– Зов – великое дело, – покорно кивнул головой О-чой. – Это, наверное, всесильные и многознающие Боги тебе советуют. Поезжай, мой светлый хан…
Подъехав к пёстрому шатру, Алекс соскочил с коня, подошёл к слегка приоткрытому шёлковому пологу и, остановившись, нерешительно кашлянул несколько раз подряд.
– Заходи внутрь, отважный хан Пуш-ниг, – пригласил низкий звучный баритон. – Не сомневайся. Я рад нашей встрече…
Он и прошёл. Прошёл, коротко, помня о своём высоком ханском достоинстве, поклонился и замер в ожидании.
«Неплохое внутреннее убранство, надо признать», – напомнил о своём существовании вездесущий внутренний голос. – «Особенно учитывая тот факт, что до ближайшего человеческого стационарного жилья будет ни одна сотня километров. В том смысле, что не менее десяти полноценных конских переходов… Восточными благовониями, понимаешь, пахнет. Элегантный бронзовый чайник, пристроенный на чугунной решётке над тёмно-малиновыми углями, закипает. Упитанный скворец в клетке дремлет на тоненькой жердочке. Наверное, говорящий. Вокруг – горками и рулонами – беспорядочно сложены-разбросаны шкуры и меха различных животных. Уют, покой и восточная икебана, короче говоря. А в дальнем углу помещения расположилась длинная китайская ширма – лаковая, изысканная и вычурная такая вся из себя, из серии – упасть и не встать. И, судя по тихому шороху, за ширмой кто-то есть… Вроде бы, всё. Ничего и никого не забыл? Ах, да, голова садовая. Про хозяина здешних экзотических апартаментов… На низеньком раскладном стуле восседает типичный китайский мудрец: бритый затылок с одинокой чёрной прядью, тонкие чёрные же усики – длинной подковой, покатые плечи, чёрно-серые балахонистые одежды, карие водянистые глаза, плетёная обувка на босу ногу. Восточный дяденька в сандалиях, если мыслить образами. А улыбка у него грустная и характерная – прямо как у тряпичной итальянской куклы Пьеро…».
– Меня зовут – «Борхь Цзан», – представился «восточный дяденька».
– Очень приятно, – ещё раз вежливо кивнул головой Алекс, после чего уточнил: – Вы, наверное, странствующий буддийский монах?
– И монах – тоже, – подтвердил Борхь Цзан. – А ещё дервиш, паладин, святой старец и нищий бродячий философ. Далее, как говорится, по расширенному списку… Что привело тебя, беспокойный хан, в эти суровые и нелюдимые края?
– М-м-м…
– Говори правду, светлый хан. То есть, только самое главное.
– Я ищу девушку, умеющую общаться с китайским единорогом.
– Зачем она тебе?
– Зачем? – задумался Алекс. – Надо, чтобы единорог предупредил Хана всех монгол о возможной опасности. Никого другого гордый и надменный Чингиз не послушает…
Он коротко рассказал об опасениях О-чоя – относительно предстоящих трудностей, могущих возникнуть при походе монгольской орды в далёкую и жаркую Индию.
– Твой сотник, действительно, мудрый человек, – невозмутимо пожав покатыми плечами, согласился странствующий монах-философ. – Индийский поход изначально обречён на поражение. Монгольским степным нукерам не суждено помыть копыта своих коней и лошадей в водах священного Инда… А кому, спрашивается, нужны напрасные жертвы? Правильно, никому… Говоришь, надо предупредить и предостеречь Чингизхана? Хорошо предостережём. Почему бы и нет? Добрые намеренья, как известно, лишними не бывают… Внучка, ты всё слышала?
– Да, дедуля, – из-за длинной китайской ширмы показалась она – невысокая девушка в светло-серых тибетских одеждах с оранжевой окантовкой.
«Черноволосая, стройная и зеленоглазая», – дополнил дотошный внутренний голос. – «Со смешливыми ямочками на смуглых щеках. Как и было предсказано старой шаманкой…».
– Здравствуй, мой хан, – склонилась в низком почтительном поклоне девушка.
– Твой? – чуть дрогнув голосом, уточнил Алекс.
– Очень похоже на то. По крайней мере, всё к этому и идёт. Может быть… Меня зовут – «Ань Цзан».
– Очень приятно, Ань.
– Я рада… Хочешь, чтобы единорог выполнил твоё поручение? Чтобы он предостерёг Хана всех монгол от скоропалительных решений?
– Да, очень хочу. Так будет правильно. Напрасные жертвы, как учит твой мудрый дед, никому не нужны.
– Хорошо, я помогу. И тебе, и монголам. Идём.
– Куда?
– Здесь недалеко, – кротко улыбнулась девушка. – Одна двадцатая конного перехода вниз по течению реки.
– Идите с миром, – напутствовал молодых людей пожилой Борхь Цзан. – И пусть у вас всё получится. Всё-всё-всё. И даже больше…
Они выбрались наружу. Примерно в полукилометре от пёстрого шатра речные воды – буквально-таки – бурлили и кипели.
– Это мой тумен переправляется через Хотан, – с законной гордостью в голосе сообщил Алекс. – Как и было велено.
– Я знаю, – в очередной раз улыбнулась девушка. – Нам, слава Небесному властителю, в другую сторону, – махнув рукой, пояснила. – Вон к той длинной цепочке светлых конусов. Это – Белые холмы. Там он и обитает, единорог… Пошли?
– Может, поедем на моём Вороне?
– Нельзя. Единороги терпеть не могут коней. Как, впрочем, и лошадей. Чуют их запах издалека и убегают. Или же прячутся… Ничего, пройдёмся пешком. Дедуля считает, что это очень полезно для здоровья.
Взявшись за руки, они зашагали вниз по течению Хотана. Шли и молчали, лишь иногда обмениваясь приязненными взглядами и понимающими улыбками…
