Телефон, как и сумку у меня отобрали, и я вдруг понимаю, что мне спокойно – здесь и сейчас мне спокойно! Тихо, решетки будто охраняют меня от этого мира с его вечной ложью.
«Может, стоило настоять на звонке Руслану? – размышляю я лениво. – Он бы оказал мне маленькую услугу, вытащив отсюда. Раз уж так любит!»
Любит… фыркаю от смеха. Любовь у него, как и у Давида – одно название! Уродливая любовь, которая больше на ущемленное самолюбие похожа – что выбрала не его.
Нет, не любовь это!
— Марина, поехали, — доносится до меня голос Андрея, которого я услышала далеко не сразу — так глубоко ушла в свои мысли.
Поднимаю на Андрея взгляд – в камеру он не заходит, хоть она и открыта. Около решетки стоит молоденький полицейский, нетерпеливо пристукивающий ногой, а мне почти жаль.
Я бы еще посидела здесь. И подумала. Хорошее место, как оказалось!
— Поехали, — я встаю с жесткой скамьи, и выхожу. Андрей тут же берет мою ладонь в свою – греет, сжимает ободряюще, показывая, что рядом.
— Как ты узнал?
— Ты про охрану забыла? – удивляется он обрадованно, и радость эта от того, что не поднимаю неудобную тему. – Мне сразу сообщили, и я приехал. Тебя не побеспокоят, милая, я все решу.
Я все решу… я завизжу сейчас!
Но вместо истерики я сажусь в машину – спокойная, собранная и сдержанная. Словно со стороны смотрю на себя – на темноволосую, бледную женщину-тень.
Едем домой в молчании. О чем говорить – не знаю, и лишь иногда бросаю на Андрея взгляды. Он сосредоточен. Хмурится с каждой секундой все сильнее, губы сжаты в тонкую линию, сглатывает нервно… очередную сказочку сочиняет?
— Светлячок, я не думал, что к тебе эта дрянь попадет, — наконец заговаривает мужчина, чуть сбавив скорость. – Это еще с тех времен, когда я долг за освобождение отрабатывал!
— Хорошо, — киваю я рассеянно.
— Ты из моих вещей взяла эту сотню? – спрашивает Андрей, чтобы паузу заполнить. Или чтобы вину свою не чувствовать, забив ее словами.
— Да, ты разрешил.
— Забыл, что с собой взял, — зло парирует он. – Милая, скоро все наладится! Ты мне веришь?
Ты мне веришь?
Ты мне веришь…
— Конечно верю, — я поворачиваюсь к Андрею, и горько улыбаюсь ему сквозь слезы, заполнившие глаза. Но слезы не проливаются из глаз, как и слова с языка не идут – те слова, которые он заслужил. – Я ведь тебя люблю! Как же я могу тебе не верить?
Андрей дергается, словно от пощечины, которая щеку обжигает обидным ударом. Получай, любимый, я с тобой, и я тебе верю – ты ведь этого хотел?
— Марина…
— Я устала, Андрей. Я просто устала, хватит!
ГЛАВА 46
Марина
Дом встречает нас тишиной, и спокойствием, которого я так жаждала. Хотя, я бы с большим наслаждением слушала детский смех и вечный шум, сопровождающий сына, где бы он ни был.
Как же я соскучилась по Захару!
— Тебя не вызовут в отдел, я все уладил, — продолжает говорить Андрей о несущественном, будто это все имеет хоть какое-то значение. – Журналисты, кстати, успокоились, как ты и говорила…
— Хорошо, — перебиваю я мужа, и иду в спальню.
Валюсь на кровать, не вымыв рук и не переодевшись. Плевать, на все плевать… как же я устала! Устала от всего того хаоса, который царит в моей жизни, ведь хаос этот – вечный спутник Андрея.
«Он ведь вернулся пару недель назад, — апатично думаю я, рассматривая узор на шторах. – А такое чувство, что год прошел. Годы!»
Прикрываю глаза, но сон не идет, хотя с кровати встать тоже сил нет никаких. Через пару мгновений чувствую, как кровать немного проседает, и меня обнимает сильная рука. Андрей молчит, но я знаю – смотрит на меня, физически ощущаю его взгляд. Скользит по лицу, изучает… замышляет что-то?
— Тебя Руслан хотел убить, — тихо произношу я, не открывая глаза. – Тот ФСБшник – это он.
— Я догадался. Мне сообщили с кем ты виделась, и выводы я сделал.
Андрей спокоен, вернее, голос его звучит спокойно. Как и мой – будто мы не покушение на его убийство обсуждаем, да еще и то, которое унесло две жизни, а поход в магазин. Муж проводит рукой по моим волосам – ласково и легко, а я вдруг понимаю, что мечтаю его ударить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Разбить лицо в кровь, злость свою выместить!
Вот только не поможет это – легче мне не станет, лишь Андрею будет хорошо от моей вспышки: перебесилась, и остыла.
— И что теперь будет с Русланом?
— Ничего, — снова врет Андрей.
Когда Громов обманывает, голос его становится чуть выше. Когда он придумывает очередную басню для дурочки-меня – Андрей прочищает горло, а затем говорит, глядя прямо в глаза.
Пожалуй, я изучила все оттенки его лжи.
«Ох, хватит, — злюсь я на саму себя. – Себе хоть признайся: в глубине души ты всегда все знала! Понимала, что он обманывает, и даже почему он это делает! Просто делала вид, что ничего не замечаешь – так ведь гораздо удобнее!»
Звоночков было множество, но как же сладостно было позволить себе не слышать их звон: вот он – Андрей. Приехал, в любви поклялся, наобещал с три короба… да даже если бы не обещал, разве бы я смогла устоять?
Нет, не смогла бы, и нужно это признать. Просто ломалась бы чуть дольше, скажи он, что не собирается завязывать с криминалом. Скандалы бы устраивала, сцены, истерики, но вряд ли бы долго выдержала без него, зная, что Андрей рядом.
— … его жаль?
— Что? – переспрашиваю я, открыв глаза.
— Тебе он дорог? – снова задает Андрей свой глупый вопрос. – Не хочешь, чтобы Руслан пострадал?
«Какая разница, чего я хочу? – раздраженно думаю я. – Будто ты меня послушаешь, если я скажу, что не хочу его смерти?! Солжешь, и сделаешь все по-своему!»
— Андрей, мне абсолютно все равно! – отмахиваюсь я от него, и пытаюсь подняться с кровати.
Но он не позволяет. Удерживает меня, как обычно распоряжаясь моим телом как ему заблагорассудится.
— Марина, скажи уже это! – приказывает Андрей, нависнув надо мной. – Давай, скажи, не сдерживайся!
Сжимаю зубы, и гляжу на Андрея в упор. С яростью, почти с ненавистью, но и это улетучивается. Нет в словах смысла, если они не ведут к действию.
— Когда похороны? – спрашиваю я, сбивая Андрея с толка.
Андрей
— Послезавтра. Похороны послезавтра. Ты… ты будешь рядом со мной?
— Я буду рядом, — слабо улыбается Марина, снова делая мне больно.
«Она поняла все? Или нет? – гадаю я, вспоминая наш разговор по дороге домой. – Нет, вряд ли, иначе бы Светлячок уже вещи собирала, проклиная меня! Просто устала от всего, видимо!»
Нужно подбодрить Марину, хоть немного утешить, что все это скоро закончится. Оно ведь закончится?
Разберусь с Русланом – прощать убийство брата и попытку моего убийства я не намерен. Это раз.
Освобожусь от Пахана, хотя от него так просто, подозреваю, не уходят. Это два.
Узнаю, кто воду мутит, и кто из своих под меня копает. Это три.
Остальное – Интерпол, ФСБ, ФБР… пусть докажут! Разберусь со всеми проблемами, и мы уедем. Испаримся, как не было нас – новые личности, другая страна…
— Я ведь медовый месяц тебе должен, — прижимаюсь губами к нежной девичьей щеке. Вдыхаю ее цветочно-цитрусовый запах, представляя, как здорово будет, когда мы уедем.
На другой конец света! Туда, где никто нас не знает, и где мы можем быть просто мужем и женой с маленьким сыном.
— Должен. Ты много чего мне должен, — отвечает Марина, поворачиваясь ко мне.
Странный у нее взгляд – повзрослевший. Сканирует меня, словно реакцию просчитывает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Может, она все-же знает?» — думаю я с сомнением.
— И куда бы ты хотела?
— На Бали. Всегда хотела туда.
Бали, так Бали – легко.
— Значит, полетим, — перемежаю слова с поцелуями, которые Марина принимает, к моему облегчению.
