Она была права. Харм согласился с этим. Даже сам процесс съемок, заставлял ее немного перевоплощаться, превращал в действующее лицо. Во всяком случае, ему стало стыдно за свое желание снимать ее сейчас. Он не будет просматривать на видео, как они с Джеком занимаются сексом. Не будет сотню раз ходить в кино, говоря знакомым, что встречался с ней. Харм подумал, что, оказывается, так легко эксплуатировать ее.
Он укладывал камеру в чехол, когда услышал, что Ния часто задышала, а потом вдруг заплакала. Выпрямившись, он увидел, что она открыла маленькую коробочку с мягкой подстилкой, какая бывает в футлярах для драгоценностей. На мягкой подстилке лежали скрюченные птичьи лапки с красноватыми чешуйками и острыми коготками. Кости были раздроблены в том месте, где их отрубили.
Ния прикрыла рот рукой и оттолкнула коробку. Харм схватил коробку. Никакой ошибки. Они связаны между собой – посиневший мертвый мужчина в лачуге за Мадридом и этот тошнотворный подарок. Он подумал о складном ноже, разрезанном одеяле в ее домике. Сейчас ему придется все рассказать.
Ния потянулась к нему, он прижал ее к себе. Она затаила дыхание, спрятала у него на груди лицо.
– Откуда вы взяли эту коробку? – спросил Харм. Слегка отстранив Нию, он внимательно осмотрел коричневую бумагу. Ни марок, ни адреса.
– Она лежала здесь на столе, когда я вошла, – ответила Ния, шепотом, словно кто-то мог подслушивать.
«Исследуем мотивацию определенных ключевых сцен. По какой-то неясной для себя причине, сначала он представил, как убивает ее любовника в ее присутствии. Но почему? – Возможно, это разъяснит ей положение вещей. Или расчистит путь новому любовнику. Он всегда знал, что она любит того человека и никогда не перестанет любить его, хотя давно не встречается с ним больше. Он должен исчезнуть. Избавиться от него – значит изменить все.
Однажды он попытался убить его, но задуманное сделать не удалось. Он долго ждал в переулке, неподалеку от бара, где они были в тот вечер. А потом шел за ними следом. Мужчина, ее любовник, обнимал ее, целовал светлые распущенные волосы, гладил через платье ягодицы. Итак, они снова вместе, как он и подозревал.
Он шел вслед за ними на расстоянии. Они повернули в темный переулок, он удивился – зачем? Почему они идут туда? Мужчина прижал ее к стене, приподнял юбку. Ее рука скользнула по его спине, пальцы вцепились в рубашку.
Я видел его в прицеле, хоть было довольно темно. Мысленно представил, как он рухнет к ее ногам в середине любовной сцены. Превосходно. Но я больше не мог сдерживаться и нажал на курок. В темном узком переулке выстрел прозвучал слишком громко. А следом – пронзительный крик. Но не женский крик, не ее. Низкий мужской вопль, вскоре подавленный. Вновь наступила тишина. Она упала. Вернее, он уронил ее. Она тяжело упала в грязь возле стены. Он быстро обернулся, мельком глянул в мою сторону, не заметив. Темнота была густой в ту ночь, он не мог меня заметить. Он повернулся и побежал в другую сторону.
Я поднял винтовку, чтобы выстрелить в него, но мужчина уже исчез. Тогда я тоже побежал вниз по боковой улочке, набирая скорость, понимая, что все полетело к чертям, Я не попал в него. Вместо этого убил ее. Но, может быть, так лучше. Предназначено судьбой, чтобы сохранить очередность событий. Может быть, сейчас смогу покончить с ней, с постоянной болью из-за нее, с бесконечно повторяющимися желаниями, жаждой неутолимого стремления к ней.
Но это оказалась не она. Растрепанные светлые волосы, черное платье – в его объятиях. Это должна была быть она. И все-таки это была другая. Все пошло совершенно не так, как надо.
После неудачи он на много месяцев замкнулся в себе. А чувство проникало все дальше, все глубже. Очевидно, где-то внутри он знал, что сделал это. Он не был совершенно безумным, вот в чем дело. В душе оставалась полная ясность, он все осознавал верно. А на другом уровне отстранялся от событий.
О смерти другой женщины он узнал, но она для него ничего не значила. Он не имел к ее смерти никакого отношения. И многие месяцы так и воспринимал свершившееся. Он сказал психиатру, что хочет на месте убитой женщины видеть ее.
Враждебные мысли. Бессмысленные агрессивные желания. Что-то связанное с ненавистью к своей матери.
Потом, постепенно, до него дошло, что образы, спрятанные глубоко внутри – не фантазии. Это – воспоминания. Он начал понимать, как ему не повезло. Он не достиг своей цели. И он снова начал строить планы, в его мозгу ясно виделись новые сцены, в которых ее любовник обречен быть убитым в ее объятиях. Именно так и надо было сделать.
Но что же насчет мотивации этой сцены? Он не знал, да это и не имело значения. У истории появилась своя собственная истина, импульс которой следовало уважать. Подчиниться ему. Поэтому он ждал следующего раза. И следующий раз наступил.
Глава 9
Ния ждала в джипе, пока Харм звонил Куинтане из телефонной будки на заправочной станции и возле шоссе. Санта-Фе казался золотистым в свете заходящего солнца. Сюзанна Сколфильд будет сегодня вечером на обеде. Ния хотела поговорить с ней, как оформить отказ от окончания съемок. Она устала. Но каковы будут правовые последствия? Ей больше не хотелось сниматься. События вышли из-под контроля, и даже больше, чем в Мексике.
По пути из Эспаньолы Харм рассказал ей о мертвом мужчине, которого они обнаружили сегодня в лачуге у Мадрида. Она плотно запахнула куртку и наблюдала за движением транспорта в боковое зеркальце.
«Мертвый мужчина. Мертвая птица. Подсадная утка», – думала она.
Харм вернулся от заправочной станции, забрался в джип, с лязгом захлопнул дверцу. Прежде чем заговорить, он закрыл на мгновение глаза, потер пальцами переносицу. В мусорном ящике убитого полицейские нашли чек из местного магазина, торгующего спортивными товарами. На нем стояла дата – утро того дня, когда обстреляли машину. Полицейские нашли немного денег, рассованных по местам далеко не потайным. Мотивом преступления было не ограбление.
– Оружия у убитого не нашли, – сказал Харм. – Но сейчас выясняется, мог ли он купить оружие. Возможно, именно его и украли. Куинтана обещал прислать ко мне человека, который заберет лапки и проверит, подходят ли они к птице, найденной на кухне в лачуге. Хотя я уверен, что все сойдется. По справкам, наведенным в городишке и ответам соседей, тот парень был холостяком, немного чудаковатым. Регулярно околачивался в баре Сериллос. Исчезал на много дней. Перебивался случайными заработками, плотничал, продавал дрова, выполнял подручные работы.
– Это он стрелял в меня? – спросила Ния.
– Может, он. Но если так все и обстоит, кто застрелил его? Кто еще знал обо всем? Возможно, тот, кто знал, что стрелял он, захотел заставить его замолчать навсегда. Это только предположение. Я не знаю, Ния. Хотя должен сказать, что не понимаю, как бы мог сделать такое Леонард Джакобс? – он посмотрел ей прямо в глаза.
