атаковал части 2-го французского корпуса. Немецкая артиллерия заняла позиции на господствующей высоте в районе Флавиньи и поддерживала огнем наступление пехоты. Именно германские артиллеристы стали героями этого дня, образовав становой хребет германского боевого порядка и нанося противнику существенный урон. В течение дня они выпустили в общей сложности 22 тысячи снарядов. К счастью, достаточно скоро к орудиям III корпуса смогли присоединиться батареи Х корпуса, опередившие пехоту. К вечеру с немецкой стороны в сражении участвовали уже 210 орудий[313].
Тем временем прусская пехота вскоре начала сталкиваться с возрастающим сопротивлением врага. Части 2-го корпуса переходили в локальные контратаки, а вскоре справа от него в бой вступили подразделения 6-го корпуса. К одиннадцати часам утра немецкое продвижение полностью остановилось. Альвенслебен, бросивший в бой практически все имевшиеся у него силы, начал понимать, что столкнулся не с арьергардом, а со всей французской армией. В этой ситуации единственный шанс избежать поражения заключался в том, чтобы убедить противника: его атакует не один-единственный корпус, а вся армия Фридриха Карла. Альвенслебену, неожиданно для самого себя схватившему быка за рога, нужно было любой ценой не ослаблять хватку.
Однако эта задача легко могла оказаться непосильной — к полю боя приближались еще три французских корпуса. Если бы Базен отдал приказ о решительном наступлении, пруссаки оказались бы попросту раздавлены, а дорога на Верден, которую перекрыл Альвенслебен, свободна. Однако маршал был слишком осторожен. Он не представлял себе силы противостоящей ему немецкой группировки и опасался внезапного удара немцев по своему левому флангу. Больше всего Базен боялся быть отрезанным от Меца и разгромленным в чистом поле. Поэтому вместо решительного наступления французы ограничивались отдельными контрударами. Свою роль, как ни парадоксально, сыграло и прекрасное вооружение французской пехоты: дальнобойные винтовки лучше всего показывали себя в обороне, и это привело к формированию во французской армии своего рода «оборонительного менталитета», не поощрявшего переход в наступление. ««Шаспо», несмотря на превосходство над нашими игольчатыми, — писал впоследствии генерал Войтс-Рец, — были нашими союзниками, поскольку заставили французов отказаться от любого наступления, соответствующего их натуре, чтобы использовать преимущества своего оружия. Они ограничились чистой обороной, что предоставляло нам свободу маневра»[314].
КАРТА 7. Сражение при Марс-ла-Туре 16 августа 1870 г.
Источник: Battles of the Nineteenth Century. Vol. 1. L., 1890. P. 346.
Базен развил бурную деятельность, совершенно не соответствовавшую по своему содержанию его должности: находясь на левом фланге, он отдавал распоряжения отдельным батальонам и батареям, при этом уделяя явно недостаточно внимания событиям на правом фланге, где 3-й корпус Лебёфа и 4-й корпус генерала Ладмиро приближались к открытому левому флангу немцев. В какой-то момент, оказавшись слишком близко к немецким позициям, Базен едва не был захвачен в плен атаковавшими прусскими гусарами бригады Редерна. Такое внимание маршала левому флангу было продиктовано его главной заботой — сосредоточить здесь достаточно сил, чтобы не быть отрезанным от Меца.
Силы французских контрударов, впрочем, вполне хватило бы для того, чтобы разгромить изолированный прусский корпус. К часу дня в бой были вовлечены все прусские части, пехотных резервов не осталось. Когда артиллерия 6-го корпуса маршала Канробера начала крошить левый фланг Альвенслебена, тот вынужден был бросить в бой свой последний резерв — кавалерию. В два часа дня Рейнбабен направил в атаку бригаду Бредова; ее задачей было атаковать и принудить к молчанию французские батареи.
Немецкие кирасиры и уланы под прикрытием густого дыма, грамотно используя складки местности, смогли подойти к вражеским пушкам на достаточно близкое расстояние для того, чтобы их самоубийственная атака увенчалась успехом. Опрокинув пехотное прикрытие, кавалеристы прорвались на позиции французских батарей и заставили их замолчать, прежде чем были отброшены назад превосходящими силами врага. Впоследствии «смертельная скачка Брёдова» станет одним из самых воспетых подвигов германской армии в этой войне. Апологеты кавалерии будут на ее примере доказывать, что конницу рано списывать со счетов как ударную силу на поле боя. В действительности успех Бредова (купленный ценой потери половины участников атаки) был исключением, но не правилом. Подавляющее большинство попыток конницы атаковать пехоту, вооруженную скорострельными винтовками, оканчивалось бесславной гибелью лихих всадников.
Атака бригады Бредова дала III корпусу короткую передышку. В три часа дня 3-й и 4-й корпуса начали согласованное наступление на юг, на линию Марс-ла-Тур — Вионвиль, на открытый левый фланг немцев. Отразивший натиск кавалеристов Брёдова генерал Сиссэ настаивал на немедленной контратаке, которая позволила бы отбить Марс-ля-Тур и открыть путь на Верден. Генерал Ладмиро, однако, к огромному разочарованию Сиссэ и его людей, отказался отдать соответствующий приказ. Он полагал, что имеет перед собой превосходящие силы противника[315]. И Лебёф, и Ладмиро были уверены, что перед ними вся 2-я армия, и они в любой момент могут получить мощный удар. Французы действовали медленно и осторожно, хотя встречали только минимальное сопротивление. Действия французских корпусных командиров 16 августа показывают, что проблема Рейнской армии была не только в Базене; нехватка инициативы, пассивность, избыточная осторожность были характерны практически для всего высшего командного состава французской армии.
Однако этого времени хватило для того, чтобы на поле сражения, в район деревни Марс-ла-Тур, начали прибывать части Х корпуса. Начальник штаба корпуса, будущий преемник Бисмарка на посту канцлера Германской империи, Лео фон Каприви еще утром установил контакт с Альвенслебеном и прилагал максимальные усилия для того, чтобы обеспечить ему скорейшую поддержку. Правило «маршировать на шум боя» блестяще оправдало себя и в этом случае.
В половине четвертого на левом фланге отчаянно сражавшегося III корпуса появилась 20-я пехотная дивизия. Это было как нельзя кстати — подошедший 4-й корпус французов пытался охватить этот фланг, и остановить его Альвенслебену было просто нечем. Прибывшая вскоре вторая дивизия Х корпуса (19-я пехотная) попыталась с ходу атаковать то, что было сочтено правым французским флангом; ее 38-я бригада была, однако, отброшена противником. Винтовки Шаспо в очередной раз доказали свое превосходство — большинство пруссаков даже не смогли выйти на дистанцию эффективного огня, когда батальоны бригады, потерявшие практически всех офицеров убитыми и ранеными, начали беспорядочно отступать. Чтобы задержать противника, в атаку был брошен 1-й гвардейский драгунский полк; когда командир кавалерийской бригады заявил, что мероприятие представляется ему самоубийственным, Войтс-Рец ответил: «Если полк задержит врага хотя бы на десять минут и погибнет в полном составе, он выполнит свою задачу и свой долг»[316]. Командиру Х корпуса ситуация представлялась настолько отчаянной, что в какой-то момент он
