Всего было одиннадцать композиций. Однако в СССР альбом распространялся в урезанной версии, где было только десять вещей. Все дело в том, что в песне «Красная конница»[45] звучал переделанный С. Вольным текст, с резким антисоветским содержанием, и люди просто боялись ее тиражировать.
И было из-за чего:
Там вдали за рекой побелел небосвод,В небе ясном заря загорает,Сотни старых бойцов из буденовских войскВ лагерях до сих пор загнивает…Я не буду молчать, нужно правду сказать,Если сердце огнем обжигает,Заключенных судьба в темноте залеглаИ потомство страны исчезает.Я немало сидел,Волос весь побелел,Научился читать их законы,Мне повсюду везло, изучив ремесло,Власть у тех, кто там носит погоны…
Та же ситуация и с обложкой диска. Ввезти в страну его было практически невозможно из-за портрета Солженицына и аршинных английских букв — Gulag Song. Тогда конверт рвали, подменяли его на безобидную обложку из-под Мирей Матье или Карела Гота, но ухитрялись протащить раритет через границу. Удавалось не всем.
Коллекционер Игорь Шалыгин утверждает, что некий врач (назовем его Сергей Р.), член олимпийской сборной СССР, возвращался в феврале 1976 года из Австрии с зимней Олимпиады в Инсбруке. В музыкальном магазине он приобрел опасную новинку, но особенно прятать ее не стал. Кто будет обыскивать багаж спортсменов? Тем более что наши ребята выступили отлично — с огромным отрывом заняли первое место в медальном зачете. Однако Р. жестоко просчитался. Таможенник в Шереметьеве попросил его открыть чемодан и через несколько мгновений, брезгливо, словно дохлую крысу, вытянул за край крамольную пластинку.
«Толпа как хором ахнет…»
…Прошмонали до самых гланд, вывернули наизнанку и потрясли за ноги. К виниловому раритету добавилась парочка сомнительных журналов, книга Булгакова и кое-что по мелочи. А дальше уже не по Высоцкому, а по Жванецкому: суд, тюрьма… До Сибири, правда, дело не дошло, но год «химии» ему впаяли и, уж конечно, с треском выперли с работы да на всю советскую жизнь записали в разряд невыездных.
В Перестройку он поднялся, занялся бизнесом и однажды, увидев на Горбушке у Игоря Шалыгина злополучную пластинку, купил не торгуясь. Что значит какая-то тысяча долларов по сравнению с памятью?!
Но что же известно о таинственном диске и его создателе?
Охота за фата-морганой
До недавнего времени отсутствовала практически любая достоверная информация. Ходили и продолжают циркулировать самые нелепые слухи о судьбе Славы Вольного.
Несмотря на целый ряд публикаций последних лет, до сих пор в Интернете можно наткнуться на «проверенную» информацию: «Слава Вольный (он же — брат певицы Майи Розовой Аркадий Розов)… Убит в ресторанной перестрелке».
Но волею случая (или, как считает, сам Слава, провидения) три года назад благодаря помощи американского журналиста Виктора Топаллера мне удалось его разыскать.
Настоящая фамилия исполнителя — Мазур. Он родом из Киева. Ему было всего двадцать лет, когда в 1968 году вместе с семьей он эмигрировал в Израиль. Но совсем скоро вместе с отцом перебрался в Германию.
Мазур-старший получил должность на радио «Немецкая волна». Короткое время там же работал и Слава. Затем он начал учебу в Кельнском университете на юридическом факультете, усиленно учил немецкий. В студенческом общежитии юноша не расставался с гитарой и пел песни, которые узнал, по его словам, от друзей и знакомых и которые все знают и поют в СССР, но только для своих, на кухне и очень тихо.
В 1970 году Слава с друзьями открыл в Кельне русский трактир «Тайга». Посетители могли не только отведать русской кухни, но и купить сувениры. Место пользовалось большой популярностью среди немецкой молодежи. По многочисленным просьбам завсегдатаев Слава и решился записать пластинку. А тут как раз подоспела история с Солженицыным, и выбор концепции решился сам собой.
Как вспоминает Слава, когда продюсер Ян Хенрик Курст связался с писателем, Александр Исаевич поддержал идею выпуска диска «лагерных песен» и дал добро на размещение своего портрета. На ходу придумали псевдоним и с одного дубля записали в студии полторы дюжины песен. К сожалению, в финальную компиляцию вошли не все, а оставшиеся треки не сохранились.
Дизайн обложки делал известный немецкий художник и скульптор Херб Лабусга, но делиться воспоминаниями он по неясным причинам отказался. Наверное, боится, по старой памяти, происков вездесущего КГБ.
Альбом был признан лучшим проектом месяца, и весь 1974 год молодой артист провел, разъезжая с гастролями по городам Западной Европы. Газетные заголовки, приглашая посетить концерт русского барда, кричали:
Слава Вольный поет песни, призывающие выжить
Песни политические, песни лагерные. Слава Вольный, проживающий в Кельне, поет песни о лагерной действительности, которая, в особенности со времен появления книги Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», которая стала известна широкой общественности. Если сравнить произведения Солженицына и Достоевского, то невозможно не заметить, что условия заключенных того царского времени и сегодня вовсе не изменились. Поэтому и «лагерные» песни в Советском Союзе официально умалчиваются. Часто никто не знает, кто написал их музыку и текст, однако каждый знает их.
…Русский фольклор? Под таковым у нас известны в лучшем случае очаровывающий гул добрых, старых донских казаков, а в худшем — резкий бас папаши Ивана Реброва. Однако в Советском Союзе существует еще и другой фольклор. Этот фольклор официально умалчивается потому, что он вызывает ненужное неудобство…
В конце семидесятых успешный ресторатор открыл новый клуб «Калинка». Заведение стало центром русской тусовки, туда приходили не только добропорядочные бюргеры, но и «лихие мальчики» из набирающей мощь русской мафии. Случалась там и «легкая стрельба», как прокомментировал сам Слава Вольный сплетню о своей мнимой смерти в ресторанной перестрелке.
Автограф Славы Вольного автору книги
«Калинка» цвела. Гостями шикарного кабака побывали все советские звезды: от Аллы Пугачевой до Владимира Высоцкого, с которым Слава как-то сразу сошелся и провел три незабываемых дня в Кельне. Владимир Семенович слышал, как Вольный исполнил две его песни, и остался доволен.
До конца девяностых Слава занимался ресторанным бизнесом, но теперь отошел от дел и в качестве юриста занимается организацией крупных экологических проектов.
У него трое детей и любимая жена. Недавно он выпустил книгу, где немного рассказывает о своей полной приключений и встреч жизни, а также о высших силах, ведущих нас по пути судьбы.
Кстати, о высших силах и мистических совпадениях… До сих пор я не могу ответить себе на вопрос, что же это такое было… На протяжении восьмидесятых, девяностых и части двухтысячных годов я, как уже говорил, пытался отыскать информацию о Славе Вольном.
Еще в советские времена мне на глаза попадалась заметка в журнале «Огонек», посвященная «вражьим голосам», вещающим на страны соц-блока. Известно, что помимо обширной русской редакции существовали польский, румынский, чешский и другие отделы. Статья в «Огоньке» была посвящена «предателям и отщепенцам» как раз из чешского департамента радио «Свободная Европа». Среди прочих там не раз называлось имя Сла-век Вольный. Позднее, году в 1993-м, на развале мне попалась советская книга 1977 года В. Заречного о «шпионской и подрывной деятельности радиостанций “Свобода” и “Свободная Европа”» под броским заголовком «Разведчики разоблачают». На вклейке я обнаружил черно-белый снимок с лаконичной подписью: «Агенты ЦРУ из вещания редакции ЧССР: Славо Вольный (справа), Карел Ездински (слева). В центре — связник Вольного и его агентуры в ЧССР американский студент Джон Кунстадтер».
Казалось бы, удача! Тот, информацию о ком так долго искал, обнаружен.
В то время я уже располагал переснятой с обложки винила фотографией Славы Вольного. Естественно, увидев подпись, мне ничего не оставалось, как взять карточку и сравнить ее с изображением в книге. (Она так до сих пор между страницами и хранится.)
Как ни вертел я два кадра, как ни пытался углядеть в них сходство, как ни старался сделать поправки на возраст, освещение и качество печати, уловить общее в двух лицах никак не удавалось. Хотя разум отказывался воспринимать этот факт. Ну, посудите сами: имя совпадает практически до буквы, время съемки (середина 1970-х) и место действия (Германия) — тоже совпадают, плюс оба — эмигранты и ярые антисоветчики. Но отчего-то в советской печати Славека хоть и мазали всеми оттенками черной краски, ни разу про его песни не упоминали. И главное — не наблюдалось сходства в лицах.
