Если верить газете «Красный Дагестан» за 1927 г., «заняв город, бичераховцы распоясались вовсю. Охотились за большевиками, ловили их на улицах, в театре, на квартирах, вывозили за город или на море и там расстреливали»594. В другой статье говорится о «дикой расправе над коммунистами и комиссарами» и «зверском расстреле» 20 мадьярских солдат, воевавших на стороне красных595. Последним пришлось самим рыть себе могилу. Одному из них, по свидетельству жены заместителя председателя петровского революционного трибунала Д.П. Онанова М.А. Онановой, удалось выбраться из ямы, и в 1926 г. он приезжал на могилу своих товарищей596. Историю с расстрелом венгерских солдат в похожих интерпретациях рассказывают многие свидетели, и, очевидно, она в действительности имела место.
Документальные свидетельства о терроре со стороны бичераховцев совсем не случайно появляются именно в дагестанский период истории отряда. Бичераховское войско и ранее не блистало дисциплиной и, как отмечалось выше, еще в Персии производило на наблюдателей впечатление казачьей вольницы. Пьянство, беспричинная стрельба, порой грабежи населения – все это случалось и в Персии. Свидетелями отмечалось и то, как «русскими (вероятнее всего, бичераховцами, ибо более некому. – А. Б.) было повешено несколько известных революционеров в Реште…»597. Генерал Денстервилль рассказывал, как во время многодневного «стояния» отряда в Казвине близкий помощник Бичерахова Т. Совлаев занимался тем, что отлавливал персов, показавшихся ему «шпионами». Однако тогда отряд находился на территории иностранного государства и такое поведение казаков воспринималось и сторонними наблюдателями, и офицерами отряда как издержки оккупации.
Бакинский период стал временем интенсивных боев со старым противником – регулярной турецкой армией. Отряд Бичерахова вновь окунулся в атмосферу мировой войны. Боевая работа объективно способствовала укреплению дисциплины в отряде. Кроме того, бакинские коммунары благоразумно держали отряд вне пределов города.
С уходом отряда из-под Баку бичераховцы неожиданно для себя окунулись в жестокую и беспринципную атмосферу гражданской войны – войны без линии фронта, без правил, без начала и конца. Атмосфера ее уже вполне чувствовалась в Баку: по разладу и несогласованности действий гражданских и военных властей, по острой политической борьбе, по низкой дисциплине бакинских войск.
Следует особо подчеркнуть, что никакого официального приказа о развертывании классового или национального террора в связи со вступлением в Дагестан не было. Напротив, Бичерахов предпринимал отчаянные усилия поддержать дисциплину в своем отряде. Приказы, требовавшие сохранения воинского порядка и недопущения дискредитации отряда в глазах населения, издавались один за другим (см. Приложение 4).
Уводя свой отряд из Баку, Бичерахов счел нужным издать приказ войскам, в котором провел водораздел между своим отрядом и охваченным апатией бакинским войском. Обращаясь к командирам сотен, батарей, рот, он почти поэтическими средствами разъяснял, что единственный путь сохранить отряд и собственные жизни – держаться вместе: «Строго следить, чтобы вверенные вам люди всегда были на учете, всегда были вместе, не только к котлу собирались. Разъяснить казакам и солдатам, что в этом наша сила и что в этом залог нашего благополучия и успех в борьбе с врагами России и врагами отряда. Разъяснить, что, куда бы ни двигались, путь труден и опасен, а посему нужна общая работа, общая жизнь, всем держаться за одного, одному за всех. Бояться нечего. Пусть помнят, что от судьбы не уйдешь и, если кому суждено быть повешенным, тот в море не утонет»598. Здесь же он обращал внимание на «необходимость полного доверия, вежливости, братской заботливости, поддержки, взаимного уважения и готовности костьми рядом лечь за общее дело, не выдавая друг друга»599.
Центральной стала установка начальника отряда на поддержание железной дисциплины среди казаков и солдат, недопущение грабежей и насилия в отношении мирных жителей. «Надо сохранить свое честное имя, надо сохранить свою совесть. Жители должны быть рады нашему приходу, а не проклинать нас»600.
Любопытно, что суровым наказанием для провинившихся считалось исключение из отряда. Понятно, что выброшенного на произвол судьбы на пылающей чужой земле нарушителя не ожидало ничего хорошего. Первобытный, в сущности, обычай наказания путем исключения из общности вновь стал востребованным в смутное время.
Однако удержать войска от бесчинств по мере продвижения по Дагестану становилось все сложнее. Несмотря на увещевания начальника, казаки все более распоясываются. 17 августа, когда отряд занял Дербент, Бичерахов вынужден был констатировать: «В последние дни участились безобразия казаков и солдат отряда в городе… Офицеры не доносят мне о бесчинствах, а казаки и солдаты укрывают»601 (см. Приложение 4). Действительно появляются сообщения об открытых грабежах обывателей казаками.
Значительную роль в развертывании террора отрядом Бичерахова сыграло пополнение отряда массой добровольцев из числа защитников Баку. Они внесли настроения самоуправства и мародерства в казачью среду. Нередки были случаи, когда примкнувшие к отряду совершали преступления от имени его командования. 30 октября, уже в Петровске, Бичерахов издал приказ, в котором вынужден был констатировать, что «лица, не уполномоченные и по большей части даже не входящие в состав отряда, самочинно устраивают ночные обыски и аресты» 602. Этим же приказом Бичерахов потребовал предавать виновных в самоуправстве, которое он считал «государственным преступлением», военно-полевому суду, разрешив впредь проводить обыски и аресты только в чрезвычайных случаях и по распоряжению начальника гарнизона603.
Сложившееся положение чрезвычайно удручало Бичерахова. В одном из приказов он предупреждал своих казаков: «Если так будет продолжаться, и казаки, и солдаты сами не примут меры к прекращению безобразия и не выгонят из своей среды позорящих отряд мерзавцев, я брошу отряд, т. к. я не хочу вести домой и заботиться о негодяях, которые прикрываются моим именем, скандалят, режут и грабят местное население»604.
«Некий Джигитян»
Все же девиации большинства казаков не выходили за границы хулиганства и пьяных дебошей. Это явления хотя и неприятные, но не несшие непоправимых последствий. В фонде отряда Бичерахова не обнаружено прямых распоряжений о расстрелах, да и вообще свидетельств террора, хотя это не дает оснований утверждать, что такого не было вовсе. В сильно разросшемся численно отряде Бичерахова многие преступления совершались в, так сказать, «инициативном порядке», без ведома начальника отряда.
Напротив, есть противоположные примеры. Так, девяносто семь арестованных бичераховцами большевиков и красноармейцев были перевезены в Закаспийскую область, где красноармейцы были мобилизованы уже в белые войска, а большевики отпущены под подписку о невыезде и сразу сбежали605.
Вдохновителем собственно террора в Дагестане, развернувшегося с приходом сюда отряда Бичерахова, следует считать дашнака Нерсеса Джигитяна – руководителя политической службы Бичерахова. Источники чаще всего относят незаконные аресты, облавы и расстрелы именно на его счет.
Сам Джигитян – фигура таинственная. Сведения о нем крайне фрагментарны; ни одному из исследователей не удалось разыскать его биографических данных. В литературе он нередко упоминается не иначе как «некий Джигитян», и ему приписывают едва ли не демонические черты606.
Знакомство с ним Бичерахова состоялось еще в Энзели весной 1918 г., где член партии дашнакцутюн Н. Джигитян состоял членом Энзелийского ревкома и одновременно был доверенным лицом Степана Шаумяна… По информации председателя бакинской ЧК периода коммуны С.М. Тер-Габриэляна, Джигитян «втерся в доверие к Советской власти и был вхож в Совнарком»607. Не исключено, что он был коллегой Тер-Габриэляна по ЧК. В начале мая от лица Совнаркома Джигитян вел конфиденциальную переписку. В то время, апреле – мае 1918 г., находясь в Энзели, Джигитян занимался важным делом – организацией снабжения отряда бензином. Ему же в начале мая было поручено формировать для отряда стрелковые роты608.
Очевидно, Джигитян имел влияние на Бичерахова и тот поручал ему самые щекотливые дела. В фонде отряда Бичерахова, весьма хорошо сохранившемся, обнаружить документов какой-то службы политического сыска не удалось. Не упоминается таковая служба и ее начальник ни в одной из многочисленных раздаточных ведомостей, смет расходов и в прочих финансовых документах, в которых имеется роспись расходов отряда по его структурным подразделениям.
Тем не менее секретная служба Джигитяна безусловно существовала и была весьма активна. Институализация ее пришлась на сентябрь 1918 г. – время, когда бичераховцы прочно закрепились в Дагестане. К середине сентября относится представленный на утверждение Бичерахова проект организации осведомительного бюро при штабе отряда, в задачу которого входило бы «обнаружение и обследование явлений и лиц, деятельность которых направлена к способствованию или благоприятствованию неприятелю в его военных или враждебных действиях против России и, в частности, против отряда полковника Л.Ф. Бичерахова»609. Автор проекта (его имя установить не удалось) возлагал на бюро как агентурно-разведывательные, так и судебно-следственные функции. Планировалось насадить «самую широкую сеть секретных осведомителей» сначала в Дагестане, а затем и в остальных ключевых пунктах Прикаспия и Закавказья: Энзели, Астрахани, Красноводске, Баку, Тифлисе. Должностные лица осведомительного бюро должны были также войти в штат основных железнодорожных магистралей и телеграфа. Штат осведомительного бюро только по Дагестану составлял 41 человека, а ежемесячная смета расходов – почти 95 тыс. рублей610.
