Как пишут товарищи Одижева, в крепости был склад артиллерийских боеприпасов, но стрелкового оружия не было и боеприпасов к нему было очень мало. Дустумовцы применяли танки и минометы. Позже им на помощь пришла американская авиация. На кадрах хроники видно, как самолеты бомбят крепость. Видно, как дустумовцы пытаются залезть на крепостные стены, но несут потери. Американцы не предупредили людей Дустума о том, что собираются применить мощную авиабомбу. В результате бомбометания погибло от 50 до 80 дустумовцев. На кадрах виден перевернувшийся от взрывной волны дустумовский танк. Муджахиды, у которых почти не осталось боеприпасов, укрылись в подвале. Дустумовцы захватили крепость и окружили вход в подвал. Вначале амиром оборонявшихся был муджахид из Аравии. Через несколько дней он сложил с себя полномочия амира из—за ранения и назначил вместо себя амиром Одижева. По словам Улугбека Эргашева, «буквально на второй час наступления к ним туда прыгнула вниз, в подвальное помещение, группа из 20 человек дустумовских ребят, но их всех перебили там». В общей сложности муджахиды оборонялись 8 дней. У них не осталось еды и воды. Многие были ранены. Со слов Одижева, их убежище дустумовцы пытались залить бензином и поджечь. По версии арабского амира, нападавшие не пытались, а всетаки подожгли подвал: «Примерно через два дня враги залили дизельное топливо в туннели и подожгли его. Пожар продолжался в туннелях в течение многих часов, сжигая многих из муджахидов, которые были уже ранены и истощены, находясь в ледяной воде в течение более чем 48 часов»[194]. По словам товарищей Одижева, на 5й или 6й день нападавшие смогли изменить русло протекавшей рядом с крепостью речушки и направить ее воду в подвал. Но вода нашла выход, и подвал не был полностью затоплен. Муджахиды стояли по горло в воде. Одижев, посовещавшись со своими братьями, принял решение о сдаче. Муджахиды решили, что обязательно повторят попытку бунта и побега, как только им представится для этого возможность. Когда они выходили наружу, их встречал генерал Дустум, американские и британские военные, а также многочисленные журналисты со всего мира. Дустум спросил Одижева на фарси: «Ты, наверное, чеченец? Приехал в Афганистан, чтобы убивать афганцев?!» Одижев ответил ему: «Да, я приехал сюда, чтобы убивать афганцев». Дустум громко рассмеялся[195]. Друг Одижева добавляет к этому: «Но на их удивление, на улице их ждала большая толпа журналистов со всего мира и треск фотокамер, и первые вопросы: «Ребята, вы чеченцы?» — «Нет, кавказцы»[196].
Товарищи Одижева дальше рассказывают, что военнопленных отвезли в одну из местных тюрем. Одижев был ранен и попал в тюремную больницу. Там пленным не давали есть, опасаясь, что они могут набраться сил и поднять бунт. Многие раненые умерли. Примерно через месяц всех пленных отвезли в американский концлагерь, который располагался в аэропорту Кандагара. Вот как вспоминал об Одижеве еще один российский узник Гуантанамо Айрат Вахитов: «В первую очередь, он был одним из самых образованных и мудрых людей, которых я встречал. А еще он был справедливым. В первый раз я увидел его в американском концлагере при аэропорте Кандагара в Афганистане. Он сидел в палатке для тяжелораненных, напротив нашей палатки. Нам не разрешали говорить, но мы успели спросить друг у друга: откуда, мол, земляк? Я заметил, что он доброжелателен ко мне в сравнении со своими товарищами по палатке. Дело в том, что в лагере ходили слухи, что я российский шпион, так как меня привезли в концлагерь из талибской тюрьмы, а талибы, мол, сажали только за дело. Потом уже в Гуантанамо он рассказал мне, что он слышал эти сплетни, но решил проверить и наблюдал за мной весь день и даже ночью. Он заметил, что я молюсь, так же как и они, хотя меня никто не заставляет этого делать, ведь я сижу в палатке один. Тогда он засомневался в том, что шпион, тем более, российский, может молиться, и запретил товарищам распространять эти сплетни. В начале еды нам давали очень мало, а из халяльной пищи можно было найти только леденцы и влажные салфетки. Усугублялось это тем, что люди до этого долгое время находились в горах и голодали. Так вот, некоторые заключенные попросту стали воровать еду у своих раненных товарищей, мол, все равно им не жить. Я видел, как Руслан несколько раз пресекал такое поведение, просто накрывал «крысу» одеялом, и несколько тумаков ставили заблудших на путь истинный. Уже в Гуантанамо я долго находился рядом с Русланом. Он много рассказывал мне о пытках в застенках ФСБ на родине. Когда он говорил об этом, он сильно нервничал, видно было, что он не врет, что парню действительно досталось от тиранов. О кругозоре Руслана можно сказать, что он был очень начитанным человеком. Мог часами цитировать мировых классиков, мог дать свою рецензию на любую прочитанную книгу или фильм. Однако больше всего он предпочитал читать Коран и религиозную литературу. Руслан всегда заступался за слабых, не мог допустить несправедливости по отношению к любому человеку, даже к охраннику. Несмотря на тяжелое ранение, полученное при мятеже в МазариШарифе (сквозное пулевое ранение в живот, через выходное отверстие в спине был виден позвоночник) он активно занимался спортом, был бодрым и веселым»[197].
По рассказу товарищей Одижева, из Кандагара пленных на военнотранспортных самолетах вывезли на Кубу в Гуантанамо. Там они жили в клетках. В каждом коридоре около 20 одиночных клеток. Были допросы, многих пытали. Про Одижева американцы ничего толком не знали. Они спрашивали у многих пленных, кто такой амир Дауд, пытаясь установить его личность и узнать, находится ли он среди пленных. Они были уверены, что амир Дауд — араб, так как на фронте он говорил в эфире поарабски. Тех, кто сотрудничал с американцами и давал показания, переводили в отдельный лагерь с мягким режимом. Заключенные этого лагеря носили белую одежду. Одижев не давал показаний и оставался в лагере с жестким режимом, где зэки носили оранжевую одежду. Время от времени зэков переводили из одного блока в другой, и они могли знакомиться с разными людьми. Они общались через клетку. Если говорить громко, то люди, находящиеся в разных концах блока, могли слышать друг друга. Зэков свозили в лагерь со всех концов света. Некоторых похитили в Боснии, где они мирно жили со своими семьями. Некоторых захватили в Панкисском ущелье Грузии. Кого—то похитили в Африке, кого—то в Пакистане. В письме матери из лагеря Одижев пишет: «Учусь понемногу, здесь книг много арабских, русских, английских — я уже поанглийски разговариваю. Условия хорошие, питание 3 раза в день, и 2—3 раза медицинское обслуживание каждый день, как в санатории. Новостей у нас нет никаких, сидим, друг другу сны рассказываем. Еда халяль, в основном рыба. Прогулки 2 раза в неделю и душ. Недавно водили в больницу, проверяли на туберкулез, слава Аллаху, и следов не нашли. Каждый день похож на другой, но все равно интересно — каких только людей не встретишь со всего мира»[198].
По словам товарищей Одижева, среди зэков было немало людей, имевших религиозное образование. Некоторые, судя по их знаниям, были учеными. Многие из них скрывали свои настоящие имена. Многие знали наизусть Коран, сборники хадисов и тексты книг по вероучению. Поэтому все время пребывания в лагере зэки изучали религиозные науки. Лектор громко читал лекцию, остальные старались запомнить. Проводились также уроки по военным наукам. Один бывший дипломат из правительства Талибана был какое—то время соседом Одижева по клетке. Он давал в блоке уроки по политологии. Среди зэков было немало лидеров Талибана. Все они были муллами (знатоками шариата). Они тоже знали наизусть многие из шариатских научных текстов. Одижев читал в блоке лекции по выживанию в условиях холодного климата. Администрация концлагеря пыталась всячески помешать проведению занятий в блоках. Они устраивали карательные рейды. Заключенных избивали, бросали в карцер и т. п. Но зэки научились организованно сопротивляться насилию. Если кого—то из пленных начинали часто водить на допросы или пытать, зэки поднимали шум и провоцировали охрану. Они поливали охранников нечистотами и плевали им в лица. Американцы пытались давить психологически. Они включали громкую музыку, рвали страницы Корана и бросали их в туалет. Они видели, что это больше всего задевает зэков, многие из которых не могли сдержать слез, видя издевательства над их святой книгой[199].
В 2003 году начались переговоры между российскими представителями власти и американскими по поводу выдачи пленных. Мать Одижева тогда написала письмо американскому послу с просьбой не выдавать ее сына. «Уважаемый господин посол! Приложенные к этому письму документы свидетельствуют о том, что мой сын не имел отношения к религиозному экстремизму и терроризму. Он вынужден был покинуть Россию из—за преследования силовых структур и спецслужб РФ. Я уверена, его передача российским властям будет большой ошибкой: спецслужбы страны не дадут ему спокойно жить»[200].
