Послѣ ужина, во время котораго Оливеръ не выказалъ особенно большого аппетита, мистеръ Сайксъ проглотилъ еще пару стаканчиковъ виски, бросился на постель и приказалъ Нанси разбудить его ровно въ пять часовъ, наградилъ ее предварительно цѣлымъ потокомъ ругательствъ на тотъ случай, если она проспитъ. По распоряженію того же владыки Оливеръ улегся, не раздѣваясь, на брошенномъ на полъ соломенникѣ, а дѣвушка, поправивъ огонь, сѣла у камина, готовая встать въ назначенное ей время.
Долго не засыпалъ Оливеръ, ожидая, что Нанси воспользуется этимъ случаемъ и шепнетъ ему еще нѣсколько словъ, но дѣвушка сидѣла молча у огня, не двигаясь съ мѣста и только изрѣдка мѣшая въ каминѣ. Утомленный душевной тревогой, онъ въ концъ концовъ заснулъ глубокимъ сномъ.
Когда онъ проснулся, столъ былъ уже приготовленъ для утренняго завтрака, а Сайксъ пряталъ какія то вещи въ карманы своего плаща, висѣвшаго на спинкѣ стула. Нанси поспѣшно готовила завтракъ. На дворѣ было еще совсѣмъ темно и въ комнатѣ горѣла свѣча. Въ стекла оконъ стучали крупныя капли дождя и все небо было покрыто темными облаками.
— Ну! — заревѣлъ Сайксъ на Оливера, — половина шестого! Живѣй, не то останешься безъ завтрака. Мы и такъ опоздали.
Оливеръ не долго занимался своимъ туалетомъ; поѣвъ на скорую руку, онъ на вопросъ Сайкса отвѣчалъ, что готовъ.
Нанси, стараясь не смотрѣть на мальчика, повязала ему платочекъ вокругъ шеи, а Сайксъ накинулъ ему плащъ на плечи. Разбойникъ взялъ его за руку и, остановившись на минуту, сказалъ ему, что пистолетъ находится у него въ боковомъ карманѣ. Затѣмъ еще крѣпче стиснулъ ему руку и, простившись съ Нанси, вышелъ изъ комнаты.
У дверей Оливеръ оглянулся, надѣясь, что дѣвушка взглянетъ на него, но она заняла по прежнему мѣсто у камина и исподтишка слѣдила, уставившись на огонь.
XXI. Экспедиція
Не веселое было утро, когда они вышли на улицу. Дождь лилъ ливмя и по небу ходили густыя, дождевыя облака. Вся ночь была дождливая; на улицѣ стояли вездѣ большія лужи и канавы были до краевъ наполнены водой. На небѣ виднѣлись едва замѣтные отблески начинающагося дня, что еще болѣе увеличивало окружающій ихъ мракъ. Свѣтъ фонарей сталъ замѣтно тусклѣе, накладывая еще болѣе мрачный оттѣнокъ на мокрые дома и грязные улицы. Никто повидимому не поднимался еще въ этой части города; окна въ домахъ были плотно прикрыты ставнями, а на улицѣ, по которой они шли, все было пусто и безмолвно.
Начинало разсвѣтать, когда они повернули въ Бетнель-Гринъ-Роадъ. Многіе фонари были уже погашены. Нѣсколько деревенскихъ повозокъ медленно тащились къ Лондону и только изрѣдка проносилась мимо нихъ почтовая карета, вся покрытая грязью; кучеръ время отъ времени надѣлялъ ударами бича перваго попавшагося ломовика, который не свернулъ во время съ дорога, вслѣдствіе чего онъ могъ опоздать и пріѣхать на четверть часа позже. Нѣкоторые трактиры были уже открыты и въ нихъ горѣлъ газъ. Мало по малу стали открываться и лавки и на улицахъ показался народъ. Появились группы рабочихъ, затѣмъ мужчины и женщины съ корзинами рыбы на головѣ, повозки, запряженныя ослами и нагруженныя овощами, двухъ-колесныя тачки съ мясомъ, молочницы съ ведрами молока, словомъ — непрерывная вереница разнаго люда, снабжающая всевозможными припасами восточныя окраины города. Шумъ и гулъ увеличивались по мѣрѣ того, какъ они приближались къ городу; когда они дошли до улицъ между Шордичемъ и Смитфильдомъ гулъ этотъ перешелъ въ настоящій ревъ. Было уже довольно свѣтло, и населеніе Лондона принималось за свои дневныя заботы, кончающіяся только съ наступленіемъ ночи.
Пройдя Сенъ-Стритъ и Кроунъ-Стритъ, затѣмъ Финсбюри-Стритъ, мистеръ Сайксъ прошелъ черезь Чисуэлль-Стритъ въ Бариканъ, потамъ Лонгъ-Ленъ, Смитфильдъ, откуда несся смѣшанный гулъ всевозможныхъ звуковъ, поразившій Оливера Твиста.
Былъ рыночный день. Вся мостовая была покрыта густымъ слоемъ чуть не по самую щиколотку слоемъ грязи; паръ, подымавшійся отъ разгоряченнаго скота, смѣшивался съ густымъ туманомъ, нависшимъ надъ городомъ. Постоянныя загородки въ центрѣ обширной площади, а также другія, сдѣланныя на скорую руку, были биткомъ набиты баранами; вдоль водопоя цѣлыми рядами стояли привязанные къ столбамъ быки и разныя животныя. Поселяне, мясники, погонщики скота, разносчики, мальчишки, воры, бродяги самаго низкаго разряда, все смѣшалось въ одну густую толпу. Свистъ погонщиковъ, лай собакъ, мычанье и ревъ быковъ, блеяніе барановъ, визгъ и хрюканье свиней, крики разносчиковъ, проклятія и ругательства неслись со всѣхъ сторонъ, смѣшиваясь съ звонками и гуломъ голосовъ, доносящихся изъ ближнихъ трактировъ. Все кругомъ толпилось, толкалось, тискалось, орало, вопило! То и дѣло раздавалось хлопанье бича спѣшившихъ на рынокъ, въ каждомъ углу рынка раздавались окрики и отвратительная ругань. Кругамъ вездѣ по всему рынку слонялись неумытыя, небритыя и грязныя фигуры, старавшіяся локтями проложить себѣ дорогу сквозь толпу. Все это вмѣстѣ взятое представляло собою картину, ошеломляющимъ и одуряющимъ образомъ дѣйствующую на всѣ ваши чувства.
Мистеръ Сайксъ тащилъ за собою Оливера, локтями пролагая себѣ путь сквозь непроницаемую толпу народа и не обращая вниманія ни на какія картины и ни на какіе звуки, такъ поражавшіе Оливера. Два или три раза раскланялся онъ съ проходившими мимо знакомыхъ, отказываясь отъ приглашенія выпить рюмочку — другую; онъ спѣшилъ пробраться сквозь толпу и, когда вышелъ на болѣе свободное мѣсто, направился черезъ Хоссиръ-Ленъ прямо къ Хольборну.
— Ну, ты щенокъ, — сказалъ Сайксъ, взглянувъ на часы церкви Св. Андрея, — уже почти семь часовъ. Прибавь-ка шагу, лѣнтяй ты этакій!
Онъ крѣпче стиснулъ руку Оливера и зашагалъ еще быстрѣе прежняго, такъ что мальчику пришлось бѣжать чуть ли не опрометью, чтобы поспѣть за разбойнкомъ.
Такъ бѣжалъ Оливеръ до тѣхъ поръ, пока они не прошли Гайдъ-Парка и не повернули къ Кенсингтону, гдѣ Сайксъ замедлилъ шаги. Вскорѣ послѣ этого ихъ нагнала небольшая повозка. Увидя надпись «Хоунлоу», Сайксъ, стараясь быть, по возможности, вѣжливее, попросилъ возницу подвезти ихъ до Айльуорза.
— Садитесь, — сказалъ возница. — Это вашъ мальчикъ?
— Да, мой, — отвѣчалъ Сайксъ, сурово поглядывая на Оливера и рукой его надавливая свой карманъ съ пистолетомъ.
— Отецъ твой слишкомъ скоро ходитъ для тебя, не правда ли? — спросилъ возница, видя, что Оливеръ еле переводитъ духъ.
— Нисколько, — поспѣшилъ отвѣтить Сайксъ, — онъ привыкъ, возьми мою руку, Нэдъ! Ну, полѣзай!
Сайксъ посадилъ Оливера на повозку, а возница указалъ ему на кучу мѣшковъ и предложилъ ему лечь и отдохнуть.
Такъ проѣхали они нѣсколько миль и Оливеръ все больше и больше удивлялся, куда собственно везетъ его Сайксь. Они миновали Кенсингтонъ, Гаммерсмитъ, Чисуикъ, Кью-Бриджъ, Брентфордъ и все еще ѣхали впередъ, какъ будто бы только что начали свое путешествіе. Когда они проѣхали мимо трактира, извѣстнаго подъ названіемъ «Карета и Лошадь», за которымъ начинался перекрестокъ, повозка остановилась.
Сайксъ поспѣшно вылѣзъ изъ повозки, поднялъ Оливера и спустилъ его на землю, злобно взглянувъ на него и многозначительно похлопавъ по карману съ пистолетомъ.
— До свиданья, мальчикъ, — сказалъ возница.
— Ты чего надулся, — сказалъ Сайксъ, тряхнувъ мальчика, — чего надулся? Щенокъ! Не сердитесь на него.
— О, нѣтъ! — отвѣчалъ возница, усаживаясь на повозку. — А погода все таки ничего, — и съ этими словами онъ уѣхалъ.
Сайксъ подождалъ, пока повозка отъѣхала на нѣкоторое разстояніе, и тогда сказалъ Оливеру, что онъ можетъ осмотрѣться кругомъ, если желаетъ, но никого не увидитъ, и затѣмъ повелъ его дальше.
На нѣкоторомъ разстояніи отъ трактира они повернули влѣво, а немного погодя вправо и довольно долго шли въ этомъ направленіи, проходя мимо большихъ садовъ и красивыхъ домовъ, пока не дошли до города, нигдѣ не останавливались, а если останавливались, то лишь для того, чтобы выпить пива. Въ городѣ на стѣнѣ одного дома Оливеръ прочелъ надпись большими буквами «Гамптонъ». Отсюда они вышли въ поле, гдѣ бродили нѣсколько часовъ, а затѣмъ вернулись обратно въ городъ и отправились въ старый трактиръ съ выцвѣтшей почти совсѣмъ вывѣской. Они вошли здѣсь въ кухню и Сайксъ приказалъ подать обѣдъ.
Кухня помѣщалась въ старой комнатѣ съ низкимъ потолкомъ, посреди котораго тянулась толстая балка; противъ очага стояли скамьи съ высокими спинками и на нихъ сидѣли суровые на видъ люди въ блузахъ; они пили и курили. Никто изъ нихъ не обратилъ вниманія на Оливера, а еще менѣе на Сайкса, а такъ какъ въ свою очередь и Сайксъ не обращалъ на нихъ вниманіе, то онъ вмѣстѣ со своимъ маленькимъ спутникомъ усѣлся въ углу, не интересуясь вовсе ихъ обществомъ.
На обѣдъ имъ подали холоднаго мяса. Послѣ обѣда они сидѣли очень долго, такъ что Оливеръ, пока Сайксъ курилъ трубку за трубкой, началъ уже думать, что они не пойдутъ дальше. Утомленный продолжительной ходьбой и тѣмъ, что такъ рано всталъ сегодня, онъ сперва дремалъ понемногу, а затѣмъ усталость взяла верхъ надъ нимъ и онъ уснулъ.
