— Саша, я купил самолет, звоню тебе из кабины. Какой красивый вид открывается сверху на виноградные поля, ты себе представить не можешь. А как хороши мои оливковые плантации! Я наш самолет назвал «Александра». Ты не возражаешь? Когда мы будем венчаться, невестин букетик ты бросишь гостям сверху. Представляешь, как это будет грандиозно?
Саша ошалела. Чаша весов в пользу замужества резко потяжелела от веса самолета и оливковых плантаций.
— Это лайнер? — чужим голосом произнесла она, боясь спугнуть удачу.
— Какой лайнер? Зачем нам лайнер? Возить всех родственников? Это маленький двухместный спортивный самолет, только для нас с тобой, изящный, как стрекоза, легкий, как перышко, быстрый, как молния. — Леонардо хохотал во все горло, и в его голосе Саша слышала ликование. Наверное, он полюбил этот самолет так же, как полюбил ее — сразу и навсегда. «Нельзя обманывать счастливого человека в его ожиданиях, — подумала Саша. — Это нехорошо».
— Приезжай, дорогой, я познакомлю тебя с родителями, — наконец произнесла она дрогнувшим голосом.
Как странно устроена жизнь. Почему-то еще совсем недавно все ее поклонники, с которыми она весело проводила время в Москве или ездила на уик-энд в другие страны, избегали разговоров о дальнейшем развитии отношений. И вдруг за последние несколько месяцев, как по мановению волшебной палочки, картина сильно изменилась. Женихи поперли на нее стройными рядами, дружно взявшись за руки, и над ними весело реяли разноцветные знамена со словами, которые доселе никто не произносил, — БЕРУ ЗАМУЖ. А те, кто еще не сказал, просто не успел. Саша не сомневалась, что созреют и эти, отстающие, вот поднажмут и догонят первых. Пока что в активе у нее накопилось с десяток претендентов. Правда, миллионеров среди них не оказалось. Хотя чему удивляться, ни одна из ее подруг миллионера так и не подцепила. Наверное, их все-таки значительно меньше, чем хотелось бы. На всех не хватает. А годы идут… Саша ворочалась в постели, потеряв сон от волнения. Налюбовавшись на фотографии женихов, она поняла, что нравится ей только один — Леонардо. А в страну Италию она просто влюбилась. У нее там уже куча друзей, которые своей открытостью и простотой так напоминают русских. Саша чувствовала, что это ее страна, там она приживется. Сон никак не шел, и взбудораженная невеста решила прибегнуть к надежному рецепту — достала бутылочку «Айриш крима». Лучший способ успокоить нервы, а заодно получить удовольствие. Сразу стало тепло и приятно, она немножко захмелела и, не глядя на часы, позвонила Юре.
— Я тебя не разбудила? — услышал среди ночи ее жизнерадостный голос Юрий Васильевич.
— Ты хоть знаешь, который час? — пробурчал недовольный друг. — Я, может, не один.
— Подумаешь, беда какая? — даже и не подумала извиниться Саша. — С Надькой, что ли, кувыркаешься?
— Не угадала. Чего тебе нужно в три часа ночи?
— Юрка, ты не сердись, кто бы там с тобой ни был. Хоть весь кордебалет «Пиковой дамы». У меня действительно срочное дело. Я замуж выхожу.
— Совсем обалдела. В шесть часов вечера ни сном ни духом, в три часа ночи нате вам — замуж собралась. Тебе что, машину срочно прислать с дядей Васей в аэропорт?
— Ну вот, сердишься, лучше бы порадовался за подругу. Чай, не чужая.
— Ну и кто тот бедолага, который еще не знает, какие сюрпризы его ожидают по ночам?
— Счастливчика зовут Леонардо Понти, — поправила его Саша.
— Так он же маленький, старенький, да еще сексуально непригодный.
— Может, мне всегда маленькие нравились, я только в этом не признавалась. И не старенький вовсе, пятьдесят два — это тебе не девяносто пять. А по виду ему больше сорока и не дашь, очень хорошо выглядит, потому что ведет здоровый образ жизни. Водку не жрет, с бабами не шляется, до обеда не спит. А насчет непригодности это мы еще увидим. Помнишь, как нам говорили в университете: не знаешь — научим, не хочешь — заставим. Я ему книжку подарю с красочными иллюстрациями, вместе изучать будем. Просто он потом порадуется за меня, что я более способная ученица.
— Сашка, дурында, ну на кой он тебе нужен? У тебя же теперь женихов до фигища! Мы еще и с половиной не поработали.
— Юрик, бери их всех себе и работай с ними до посинения. У меня что-то кураж пропал. Приятно, конечно, бабки получать на халяву, но у меня какое-то чувство… что незаслуженно это. Одно дело — действительно встречаться, не задаром же, я на них свое личное время трачу. А оно, как известно, дорого. А другое — доить этих доверчивых простачков и врать про невинность… Ну тошно мне стало. Особенно после того, как я с Леонардо познакомилась.
— Да, но ты ведь брала деньги этих простачков, ни разу не отказалась, даже после того, как приехала из Италии.
— Брала, глупо отказываться, если адресовано именно мне. Я получала — я и брала. И тебе отстегивала, кстати. А теперь я все это прекращаю, потому что скоро приедет Леонардо и мы с ним отчалим в солнечную Италию. Так что ты себе подыщи других девочек, чтобы на их адрес получать. Богатей себе на здоровье, криминальный элемент.
Юра пропустил мимо ушей последнюю Сашину фразу, привыкнув к ее дурацким шуточкам.
— Слушай, ну почему именно он? Ты же еще не видела этого, из Женевы. Может, он еще лучше. Кстати, может, он и побогаче. Все-таки профессор в университете. Они там неплохо зарабатывают. Опять же филолог, близкий тебе по духу.
— А Леонардо веселый, всегда в хорошем настроении. Этот твой дворянин какой-то занудный. Письма его помнишь? Скучный он. А насчет богатства — сомневаюсь. У него самолета нет.
— А, дело в самолете, так бы и сказала. А что, Леонардо за тобой на своем самолете прилетит? Ты мне не говорила, что кроме виноградных полей он еще владеет эскадрильей.
— Юрка, он купил самолет и назвал его «Александра». И невестин букетик я брошу с самолета. Представляешь, какой кайф? Ни у кого такого еще не было! Мы полетим над виноградными полями, оливковыми плантациями, внизу будут бежать ликующие гости, а девушки в развевающихся на ветру платьях, устремив жаждущие счастья взоры в синее небо, с протянутыми кверху руками будут ждать мой букетик!
— Да, круто! — помолчав, заключил Юра, сраженный аргументом о самолете. Действительно, из его знакомых ни у кого не было самолета. И виноградных полей тоже. Да, откуда-то появились еще и оливковые плантации!
— А про оливковые плантации ты для красного словца вставила?
— Нет, Леонардо только что сказал. Но я не стала спрашивать, сколько их, и вообще в каких единицах они измеряются. Пусть думает, что я бескорыстная. Я думаю, у него в закромах еще что-то припрятано. К удобному случаю. Например, подарок к свадьбе: дворец в Венеции.
— Ну вот, испортила мне настроение. Я теперь до утра не засну. Бессовестная, бросаешь меня на произвол судьбы. А обо мне ты подумала? Как я без тебя буду? Я уже привык, что ты всегда где-то рядом, а теперь до тебя не докричишься. — Голос у Юры был действительно расстроенный. Саше даже стало его жалко.
— Бедненький… Ну ничего, у тебя всегда девочек полно было. Кстати, тот кордебалет, что рядом с тобой, они спят или слушают, как ты мне почти в любви признаешься? Причесочка твоя потом не поредеет?
— Нет, они спят очень довольные и счастливые. И им совершенно по фигу, с кем я треплюсь до четырех часов утра. Так что ты тоже ложись. Завтра, наверное, на работу потопаешь? Или в дождь все экскурсии отменяются?
— Как бы не так, и в дождь, и в снег, и в град — все странствующие, с котомками за плечами, опираясь на истертые посохи, хотят увидеть Кремль и Красную площадь. У меня завтра двое из Шотландии. Если повезет, увижу мужиков в юбках. Вот если бы они с волынками приехали! Я бы шла по площади, а они меня сопровождали с музыкой, вот класс! Все бы смотрели и завидовали, что я в такой веселой компании гуляю.
— Иди спать, болтушка. Теперь я знаю, что тебе подарить на свадьбу — диск с кельтской музыкой. Будете на ночь с Леонардо слушать. Вместо колыбельной. Правда, от нее мертвый встанет, ну, может, это Леонардо и нужно.
Саша, наговорившись, уснула под монотонный шум дождя. А Юра лежал с открытыми глазами и думал, что девушка Сусанна, которую он выпроводил в двенадцать часов ночи, кажется, нетребовательная и запросы у нее не слишком высокие. Ее вполне удовлетворят регулярные две тысячи рублей за посещение банка.
Иван Рудольфович задержался после семинара, который ему сегодня поставили последней парой. Он был на подъеме, потому что студенты хорошо подготовились и обычное обсуждение темы переросло в интересную дискуссию. В группе было несколько русских ребят, и это очень благотворно влияло на общее настроение. Не всем понятны реалии чужой культуры, а русские студенты на своем отличном французском языке умели объяснить сокурсникам необычность слога Андрея Платонова. В этом году группа подобралась очень удачная, и их споры доставляли Ивану Рудольфовичу настоящее удовольствие. После семинара всей толпой отправились в университетское кафе пообедать, а потом опять вернулись в аудиторию на заседание литературной секции. Сегодня обсуждали стихи Барбары Сильвестер. Она писала на французском, а Настя Лопухина переводила их на русский язык. Так в тандеме и выступали: оригинал — перевод. Потом обсуждение и сравнение стилистики. Участие в обсуждении принимали все очень активно, время от времени споры становились весьма бурными, когда не могли решить, на каком же языке лучше звучит эта метафора или синекдоха. Два часа пролетели быстро, и когда Тучков призвал всех пойти на мировую, потому что пора уже было расходиться, студенты даже немножко поупрямились. Ивана Рудольфовича очень уважали, а некоторые девушки были в него тайно влюблены. О нем мало что знали, и шлейф таинственности тянулся за ним уже многие годы. Было известно только одно — он потомок известного дворянского рода. Ходили слухи, что он не женат, но Иван Рудольфович никогда ни за кем не ухаживал, вел себя со всеми ровно и доброжелательно, и в его одиночество как-то не верилось. Он был всегда подтянут, аккуратен, дорогие костюмы как будто ежедневно гладились, а сорочки он менял каждый день. Чувствовалась заботливая женская рука. На самом деле Тучков жил один, маму он похоронил восемь лет назад, а его домом занималась приходящая домработница — испанка Мария. Уже несколько лет она приезжала на своем стареньком авто три раза в неделю убирать, готовить, чистить, стирать и гладить. Удовольствие было недешевое, но зато снимало массу бытовых проблем. Он платил ей пятьдесят франков за три часа работы и спокойно занимался своими делами, пока она хлопотала в его квартире. Мария была молчаливой, может быть, потому, что плохо говорила на французском. Но улыбалась искренне и вызывала полное доверие.
