— Я предоставляю конечное решение воле более мудрой, чем наша, — проговорил старый джентльмен.
Феликс провел рукой по лбу.
— Но, en attendant[70] решения мудрой воли, должен сказать, что у вашего отца нет доверия.
— Ты не доверяешь Феликсу? — нахмурилась Гертруда.
Отец и сестра впервые видели ее такой. Шарлотта, встав с дивана, подошла к ней, как бы желая ее обнять, но, устрашившись, так и не рискнула.
Мистер Уэнтуорт был, однако, неустрашим.
— У меня больше доверия к Феликсу, чем к тебе.
— Ты никогда мне не доверял, никогда! Не знаю почему.
— Сестра, сестра! — прошептала Шарлотта.
— Ты всегда нуждалась в руководстве, — заявил мистер Уэнтуорт. — У тебя трудный характер.
— Почему вы называете его трудным? Он мог бы быть легким, если бы вы этому не препятствовали. Вы не давали мне быть самой собой. Не понимаю, чего вы от меня хотели. И хуже всех был мистер Брэнд.
Шарлотта рискнула наконец прикоснуться к сестре. Она положила ей обе руки на плечо.
— Он так тебя любит, — сказала она почти шепотом.
Гертруда несколько секунд внимательно на нее смотрела, потом поцеловала.
— Нет, — сказала она. — Он меня не любит.
— Я никогда не видел тебя такой разгоряченной, — заметил мистер Уэнтуорт, чье негодование, если бы не его высокие принципы, было бы очень велико.
— Раз, по-твоему, я виновата, прости, мне жаль, — сказала Гертруда.
— Ты виновата, но не думаю, что тебе в самом деле жаль.
— Ей правда жаль, папа, — сказала Шарлотта.
— Я пошел бы даже еще дальше, дорогой дядя, — сказал Феликс, — позволил бы себе усомниться в том, что она виновата. Чем она перед вами виновата?
Мистер Уэнтуорт ответил не сразу. Несколько секунд помолчав, он сказал:
— Она не оправдала наших надежд.
— Не оправдала надежд? Ah voilà![71] — воскликнул Феликс.
Гертруда побледнела; она стояла, опустив глаза.
— Я сказала Феликсу, что уеду с ним, — сказала она.
— А! Вы иногда говорите бесподобные вещи! — воскликнул молодой человек.
— Уедешь, сестра? — спросила Шарлотта.
— Да, да, уеду; в одну далекую страну.
— Она просто пугает вас, — сказал, улыбаясь Шарлотте, Феликс.
— Уеду в… как… как она называется?.. — спросила, повернувшись на секунду к Феликсу, Гертруда. — В Богемию.
— Ты решила обойтись без всех предварительных действий? — спросил, поднимаясь с места, мистер Уэнтуорт.
— Vous plaisantez,[72] дорогой дядя! — воскликнул Феликс. — Что же все это, как не предварительные действия?
Гертруда повернулась к отцу.
— Я оправдала ваши надежды, — сказала она. — Вы хотели, чтобы у меня был твердый характер. Что ж, он у меня достаточно для моего возраста твердый. Я знаю, чего я хочу; мой выбор сделан. Я решила выйти замуж за этого джентльмена.
— Вам лучше согласиться, сэр, — сказал очень мягко Феликс.
— Да, сэр, вам лучше согласиться, — произнес вдруг совсем другой голос. Шарлотта вздрогнула, все остальные повернули головы в ту сторону, откуда он раздался. Голос принадлежал мистеру Брэнду, который вошел с веранды через распахнутое французское окно и стоял, отирая платком лоб. Он очень раскраснелся и выглядел весьма необычно: — Да, сэр, вам лучше согласиться, — повторил он, выходя на середину комнаты. — Я знаю, что подразумевает мисс Гертруда.
— Мой добрый друг, — пробормотал Феликс, ласково коснувшись рукой его локтя.
Мистер Брэнд посмотрел на него, на мистера Уэнтуорта и, наконец, на Гертруду. На Шарлотту он не смотрел, а между тем ее серьезные глаза были прикованы к его лицу, они спрашивали его о самом для нее насущном. Ответ на этот вопрос не мог быть получен сразу, но кое-что о нем уже говорило, в том числе и пылающее лицо мистера Брэнда, и его высоко вскинутая голова, и возбужденный блеск глаз, и вообще весь его смущенно-дерзновенный вид — такой вид бывает у человека, когда он принял важное решение и, хотя не сомневается, что внутренних сил его осуществить у него достанет, мучим сомнениями относительно того, как он с этим справится внешне. Шарлотте казалось, что он держится необыкновенно величественно; и мистер Брэнд, бесспорно, был исполнен величия. По существу, это была самая величественная минута его жизни, и естественно, что для крупного, плотного, застенчивого молодого человека это был весьма благоприятный случай допустить ряд неловкостей.
— Входите, сэр, — сказал мистер Уэнтуорт, сопровождая свои слова каким-то скованным жестом. — Вам надлежит здесь присутствовать.
— Я знаю, о чем вы толкуете, — ответил мистер Брэнд. — Я слышал, что сказал ваш племянник.
— А он слышал, что сказали вы! — воскликнул Феликс, снова поглаживая его локоть.
— Я не уверен, что понимаю, — сказал мистер Уэнтуорт тоном таким же скованным, как и его жест.
Гертруда смотрела во все глаза на своего бывшего поклонника, она была не менее озадачена, чем ее сестра, но она отличалась более живым воображением.
— Мистер Брэнд просит, чтобы ты разрешил Феликсу увезти меня, — сказала она отцу.
Молодой человек посмотрел на нее отчужденным взглядом.
— Но не потому, что я не желаю вас больше видеть, — проговорил он так, словно хотел довести это до всеобщего сведения.
— Вы вправе не желать меня больше видеть, — сказала негромко Гертруда.
Мистер Уэнтуорт не мог прийти в себя от изумления.
— Вам не кажется, что вы изменили вашему решению, сэр? — спросил он.
— Да, сэр, — мистер Брэнд посмотрел на всех — на всех, кроме Шарлотты. — Да, сэр, — повторил он, прикладывая к губам платок.
— Каковы же ваши нравственные основания? — спросил мистер Уэнтуорт, считавший всегда, что его младшей дочери при ее своеобразном характере нужен как раз такой муж, как мистер Брэнд.
— Знаете, иногда изменять решение очень нравственно, — подсказал Феликс.
Шарлотта тихо отошла от сестры; она все ближе придвигалась к отцу. Наконец рука ее незаметно скользнула ему под руку. Мистер Уэнтуорт сворачивал бостонские «Известия» до тех пор, пока не превратил их в на удивление маленький комок, который он и уместил в одной ладони, крепко придавив его другой. Мистер Брэнд смотрел на мистера Уэнтуорта, и, хотя Шарлотта стояла тут же рядом, он так с ней глазами и не встретился. Гертруда наблюдала за сестрой.
— Не стоит говорить о том, что изменилось, — сказал мистер Брэнд. — В каком-то смысле ничего не изменилось. — Я чего-то желал, о чем-то вас просил; я по-прежнему чего-то желаю, о чем-то вас прошу. — Он помолчал. Вид у мистера Уэнтуорта был недоумевающий.
— Я хотел бы, как священник, сочетать браком эту пару. — Наблюдавшая за сестрой Гертруда увидела, что та вспыхнула до корней волос, а мистер Уэнтуорт ощутил, что она прижала к себе его руку.
— Силы небесные! — пробормотал мистер Уэнтуорт, впервые в жизни чуть ли не побожившись.
— Как это чудесно, как благородно! — воскликнул Феликс.
— Ничего не понимаю, — сказал мистер Уэнтуорт, хотя ясно было, что все остальные уже все поняли.
— Это прекрасно, мистер Брэнд, — сказала, вторя Феликсу, Гертруда.
— Я хотел бы вас обвенчать. Мне это доставило бы большое удовольствие.
— Как говорит Гертруда, прекрасная мысль! — сказал, улыбаясь, Феликс; мистер Брэнд, в отличие от него, не пытался улыбаться. Он относился к своему предложению чрезвычайно серьезно.
— Я все обдумал, да, я хотел бы вас обвенчать, — подтвердил он.
Шарлотта все шире открывала глаза. Воображение ее — я не раз уже вам говорил — было не таким живым, как у сестры, но сейчас оно как бы несколько раз подпрыгнуло.
— Папа, — прошептала она, — соглашайся!
Мистер Брэнд это слышал; он отвел взгляд, но мистер Уэнтуорт, тот, очевидно, совершенно был лишен воображения.
— Я всегда считал, — начал он медленно, — что Гертруда при ее характере нуждается в том, чтобы ее особым образом направляли.
— Папа, — повторила Шарлотта, — соглашайся.
И тут наконец мистер Брэнд посмотрел на нее. Отец почувствовал, как она всей тяжестью оперлась на его руку. И поскольку раньше этого никогда не случалось и сопровождалось это каким-то милым замиранием голоса, мистер Уэнтуорт невольно спросил себя: что с ней? Он посмотрел на Шарлотту как раз в тот момент, когда она встретилась взглядом с молодым богословом, но даже это ничего мистеру Уэнтуорту не сказало. Продолжая все так же недоумевать, он тем не менее наконец произнес:
— Я согласен — поскольку это рекомендует мистер Брэнд.
— Мне хотелось бы совершить обряд как можно скорее, — сказал с торжественной простотой мистер Брэнд.
— Чудесно, чудесно! — воскликнул, радуясь без зазрения совести, Феликс.
— Очень возможно, но при условии, если вы способны здесь что-нибудь понять, — заметил рассудительно и не без некоторой язвительности мистер Уэнтуорт, снова опускаясь на стул.
