Но Френчу подобные баталии были не в новинку. Он не вылезал из своего «Гольфстрима», мотался по стране от побережья к побережью, встречался с адвокатами, имевшими на руках всего по нескольку сотен дел, и непостижимым образом поддерживал целостность коалиции, обещая, что в Билокси сможет добиться более крупных и выгодных для всех компенсаций.
Он ежедневно вел переговоры со штатным юрисконсультом «Лабораторий Акермана», опытным, закаленным бойцом. Тот дважды пытался уйти из компании, но совет директоров его не отпустил. Послание Френча было простым и ясным: лучше договориться напрямую, без привлеченных адвокатов, поскольку вы прекрасно знаете, что выходить с таким препаратом на суд для вас смерти подобно. И у «Акермана» наконец начали прислушиваться к этому предложению.
В середине августа Френч назначил общий слет всех участников коалиции на своем обширном ранчо неподалеку от Кетчума, Айдахо. Он объяснил Клею, что его присутствие как члена комитета обязательно, к тому же, что не менее важно, союзникам не терпится познакомиться с восходящей звездой адвокатского корпуса, человеком, выпустившим из бутылки джинна по имени Дилофт.
— И вообще с этих ребят нельзя спускать глаз, а то они всадят тебе нож в спину, — сказал он.
— Приеду, — пообещал Клей.
— Я пошлю за вами самолет, — предложил Френч.
— Спасибо, не нужно, сам доберусь.
Клей арендовал «Лир-35», симпатичный маленький самолет, втрое уступающий размерами «Гольфстриму-5», но, поскольку путешествовал он один, этот малыш его вполне устраивал. В аэропорту Рейгана он оказался в толпе таких же важных шишек, как он сам, только постарше, и отчаянно старался вести себя так, словно ничего необычного для него не было в том, чтобы летать по делам на собственном самолете. Конечно, он всего-навсего арендовал его в чартерной компании, но на предстоящие три дня самолет безраздельно принадлежал ему. Пилоты ждали Картера возле частного терминала.
Пока самолет взлетал и брал курс на север, Клей смотрел на извивающийся внизу Потомак, на мемориал Линкольна и другие достопримечательности Вашингтона. Он увидел дом, в котором располагался его офис, а чуть подальше — здание Бюро государственных защитников. Что бы подумали Гленда, Жермен и остальные, кого он там оставил, если бы увидели его сейчас?
Что бы подумала Ребекка?
Ах, если бы у нее хватило терпения подождать еще чуть-чуть.
В последний месяц у него было слишком мало времени, чтобы подумать о ней.
Самолет вошел в облака, земля скрылась из виду. Вскоре Вашингтон остался далеко позади. Клей Картер летел на секретное совещание богатейших адвокатов Америки, специалистов по коллективным искам, тех, кому доставало ума и мускульной силы тягаться с самыми могущественными корпорациями.
И они хотели познакомиться с ним!
* * *
Его самолет оказался самым маленьким на стоянке аэропорта «Кетчум — Сан-Вэлли» во Фридмене, Айдахо. Пока его буксировали мимо «гольфстримов» и «челленджеров», Клея посетило неуютное ощущение ущербности: нужно было арендовать лайнер покрупнее. Однако, тут же опомнившись, он рассмеялся: сидит в обитом кожей салоне трехмиллионного «лира» и сокрушается, что не взял что-нибудь побольше! По крайней мере он не утратил еще способности к самоиронии. Что будет, когда эта способность его покинет?
Они припарковались возле знакомого самолета, на хвосте которого значился номер 000КИ — ноль, ноль, ноль Коллективный Иск, — второго, летающего, дома Пэттона Френча. Рядом с ним «лир» казался еще меньше, и несколько секунд Клей, задрав голову, с откровенной завистью смотрел на этот самый роскошный в мире частный самолет.
Микроавтобус с ряженым ковбоем за рулем ждал его у выхода. К счастью, водитель попался неразговорчивый, и Клей сорок пять минут молча наслаждался дорогой, пока они поднимались по серпантину, который становился все у́же. Клея нисколько не удивило, что обширные владения Пэттона напоминали красивую новенькую открытку, — другого он и не ждал. Дом представлял собой многоэтажный особняк с большим количеством флигелей, так что мог дать приют целой адвокатской конторе средних размеров. Еще один ряженый принял у Клея багаж.
— Мистер Френч ожидает вас на задней террасе, — сказал он так, словно мистер Картер был здесь завсегдатаем.
Когда Клей вышел на террасу, разговор шел о Швейцарии, вернее, о горнолыжных курортах, которые предпочитали адвокаты. Четыре члена комитета вальяжно развалились в шезлонгах, созерцая горы, попыхивая темными сигарами и налегая на напитки. При появлении Клея все встали, как встает зал при появлении судьи. За первые же три минуты бурных приветствий его назвали «блестящим», «проницательным», «бесстрашным» и, что понравилось ему больше всего, «провидцем».
— Вы должны рассказать нам, как вышли на дилофт, — сказал Карлос Эрнандес.
— Он не расскажет, — заверил его Френч, готовя для Клея какую-то адскую смесь.
— Да будет вам, — не поверил Уэс Солсбери, новоиспеченный друг Клея. За несколько минут знакомства он успел поведать ему о том, что три года назад сорвал около полумиллиарда на сделке с некой табачной компанией.
— Я дал обет молчания, — подтвердил Клей.
Другим новоорлеанским адвокатом был Деймон Дидье, один из докладчиков на семинаре, который Клей посетил во время слета кружка барристеров. У Дидье было каменное лицо и стальные глаза. Клей вспомнил, что тогда еще удивился: как такой человек может входить в контакт с каким бы то ни было жюри присяжных? Вскоре Клею стало известно, что Дидье огреб кучу денег, когда речной пароход, на борту которого находилось целое студенческое землячество, затонул в озере Понтчартрейн. Какая мерзость.
Всем им не хватало лишь черных повязок на глазу и медалей на груди, как героям войны. Вот эту, мол, я получил за взрыв танкера, в результате которого погибло двадцать человек. А эту — за тех ребят, что сгорели на морской буровой вышке. А вот эту большую — за кампанию против «Тощего Бена». Эта — награда за боевые действия против табака. Эта — за битву с департаментом санитарно-эпидемиологического надзора.
Клей, у которого не было собственных «военных мемуаров», просто слушал. Конечно, можно было переплюнуть всех, рассказав историю с тарваном, но он ни за что не стал бы этого делать.
Дворецкий в рубашке под Роя Роджерса доложил мистеру Френчу, что ужин будет подан через час. Все спустились в комнату с бильярдными столами и большими экранами. Здесь около дюжины белых мужчин пили, болтали и орудовали киями.
— Конспиративное гнездо, — шепнул Клею Эрнандес.
Пэттон представил ему присутствующих. Имена, лица, названия городов — Сиэтл, Хьюстон, Топика, Бостон, какие-то другие, коих он даже не разобрал, и еще Эффингем, Иллинойс. Все джентльмены отдали должное «блестящему» молодому адвокату, который потряс их своим дерзким штурмом дилофта.
— Я увидел рекламу в первый же вечер, когда она была запущена, — сказал Берни-какой-то из Бостона. — До той поры я и названия-то такого — дилофт — не слышал. Поэтому позвонил на вашу горячую линию и поговорил с приятным молодым человеком. Я навешал ему лапши на уши, сказал, что принимаю это лекарство и все такое прочее. Потом зашел на ваш сайт. Он сработан превосходно. И я сказал себе: «Меня обставили». А три дня спустя уже открыл собственную горячую линию «Дилофт».
Все рассмеялись — вероятно, потому, что каждый мог рассказать о себе подобную историю. Клею до тех пор даже в голову не приходило, что другие адвокаты станут звонить в его офис и пользоваться его сайтом, чтобы красть у него клиентов. Но почему, собственно, это должно его удивлять?
Когда с восторгами было покончено, Френч сообщил, что до ужина, во время которого, кстати, им предложат сказочный выбор австралийских вин, необходимо кое-что обсудить. У Клея уже и так кружилась голова от крепкой кубинской сигары и первой двойной порции водки. Он был самым молодым среди присутствующих и во всех отношениях чувствовал себя новичком. Особенно это касалось выпивки. Здесь его окружали профессионалы по этой части.
Самый молодой адвокат. Самый маленький самолет. Самая слабая печень… Клей решил, что пора взрослеть.
Все сгрудились вокруг Френча. Ради таких вот минут он и жил.
— Как вам известно, я потратил кучу времени на переговоры с Уиксом, юрисконсультом «Лабораторий Акермана». В результате они согласились на сделку, причем быструю. Их атакуют со всех сторон, и они хотят уладить все как можно скорее. Акции упали настолько, что они опасаются за свой контрольный пакет. Хищники вроде нас готовы растерзать их. Если компания будет знать, во что обойдется им сделка по дилофту, они могли бы реструктурировать некоторые свои долги и удержаться. Чего они больше всего не хотят, так это затяжного судебного разбирательства на многих фронтах, которое может повлечь множество суровых вердиктов. Плюс к тому отстегивать десятки миллионов долларов на защиту.
