Когда Келли вместе с Мейджорсами уехала в Нью-Йорк, для Хэма наступили счастливые дни. Чем она дальше, тем лучше для него. Ребенок – другое дело. Маленький Натаниэль одновременно и притягивал, и отталкивал Хэма. Каждый раз, когда он проходил мимо спальни, превращенной теперь в детскую, глаза его неизбежно обращались к кроватке. Если ребенок спал, Хэм бесшумно входил в комнату, подходил к кроватке и долго стоял над ней, отыскивая в ангельском личике ребенка его разгадку.
Брат или сын? Неопределенность сводила Хэма с ума. Однажды, когда он стоял над колыбелью, Натаниэль широко открыл глаза. Темные и печальные, такие же, как у него самого. Какие-то мудрые, всезнающие, они притягивали Хэма как магнитом. Крошечные губы Ната медленно-медленно изогнулись в улыбке, пухленькие ручки потянулись к нему. Хэм вздрогнул и отшатнулся.
– В чем дело, сэр?
Хэм резко обернулся и увидел сзади мисс Хатауэй.
– Мне показалось… будто он плачет… Я вошел посмотреть.
Няня подошла к колыбели.
– Он просто хочет, чтобы его взяли на руки, поиграли с ним. Он вас пугает, сэр?
– Меня?! Ребенок?! Вы, наверное, шутите!
Она взяла маленького Натаниэля на руки, поцеловала в лобик, пригладила мягкие редкие волосы, покачала на одной руке.
– Ну-ну, мой маленький… Хорошо поспал?
Потом она снова с серьезным видом обернулась к Хэму.
– Взрослые мужчины нередко боятся младенцев, мистер Найт. Они им кажутся фарфоровыми игрушками, которые могут разбиться, если уронишь. Позвольте вам сказать… я в своей жизни имела дело с десятками таких малышей, как вот этот молодой человек. Они вовсе не такие хрупкие, как кажутся.
– Да-да, в этом все дело, – с готовностью согласился Хэм. – Они выглядят такими маленькими и беспомощными. У мамы когда-то было фарфоровое блюдо, такое тонкое, что оно казалось прозрачным. Я боялся прикоснуться к нему. У меня такие неловкие руки, я знал, что обязательно разобью его. Один раз мама доверила мне убрать его в шкаф, и, конечно, я его уронил.
Мисс Хатауэй рассмеялась.
– В таком случае не будем рисковать маленьким мистером Натаниэлем. Нет, вы только посмотрите, он не согласен! Он просится к вам!
Хэм отступил назад.
– Мне пора приниматься за дела.
Он скатился по лестнице и побежал к амбару. По дороге ему встретился Уолт Кэмпбелл.
– Эй, парень, что с тобой? Бежишь, будто за тобой гонится призрак.
Может и так, подумал Хэм.
Бородатый Уолт Кэмпбелл в своей красной куртке и шерстяной шапке походил на Санта-Клауса.
– Хэм, вообще-то я уважаю честолюбивых людей, но ты в последнее время, мне кажется, не занимаешься ничем, кроме работы.
– Я еще читаю.
– Это одно и то же. Я хочу сказать, тебе надо побольше бывать на людях, общаться со своими сверстниками. Люси говорит, ты и на субботние танцы перестал ходить.
– Я никогда не любил танцы.
Уолт подтолкнул его локтем, подмигнул.
– Я тоже. Но ведь там можно обнять девушку. А дальше – больше. Ты понимаешь, о чем я?
Хэм с усилием засмеялся.
– Верно, дядя Уолт. Только у меня с девушками плохо получается.
– Да ты просто стеснительный, вот в чем дело. Такой красивый парень мог бы иметь любую девушку. Я это знаю, потому что часто слышу, о чем говорит Люси со своими подружками. Я не специально подслушиваю, сам понимаешь. Просто девушки сейчас такие бойкие, не задумываются ни о том, что говорят, ни о том, кто их слышит. – Уолт печально покачал головой. – Моя дочь разговаривает с матерью о таких вещах, о каких я никогда не решался заговорить со Сьюзан. Ну, это не важно. Короче говоря, не одна девушка в этом городе положила глаз на Хэма Найта. Послушай, приходи к нам на этой неделе ужинать. Нет-нет, и не думай отказываться. Ты и так нас слишком часто прокатывал.
Хэм почувствовал, что его загнали в угол. Отступать некуда. Последний раз он гостил у Кэмпбеллов год назад, через несколько дней после свадьбы отца и Келли.
– Хорошо, дядя Уолт, я приду. Когда?
В среду вечером он принял ванну и надел свой единственный парадный костюм. Как раз к месту, думал он, повязывая галстук. Предстоящий ужин привлекал его не больше, чем свадьба или похороны.
К его величайшему облегчению, Люси дома не оказалось. Вспоминая, какого дурака он свалял в прошлый свой визит, Хэм боялся встречи с ней. А к тому времени, когда она пришла, он уже успел выпить две порции яблочного сидра и чувствовал, что ему море по колено.
Люси появилась, одетая по последней моде – шляпа «колокол», платье с удлиненным лифом и короткой плиссированной юбкой, длинная нитка бус на груди, утянутой до такой степени, что Люси могла бы сойти за мальчишку.
Сьюзан поспешила поднять шляпку, которую Люси небрежно бросила на стул.
– Так-то ты относишься к красивым дорогим вещам. – Сьюзан обернулась к Хэму. – Это последняя мода, от Сире.
Уолт раздраженно жевал трубку.
– Ты опоздала. Ужин давно ждет.
Девушка взбила рукой короткие волосы и села напротив Хэма, закинув ногу на ногу, так что мелькнули ярко-красные трусики.
– Мы с Тилли ездили кататься в новом «додже» Джейка Спенсера. Представляете, он ехал по шоссе со скоростью шестьдесят миль в час – и ничего.
– Шестьдесят миль?! – ужаснулась Сьюзан. – Как ты можешь садиться в машину с таким ненормальным!
– Я не хочу, чтобы ты водила дружбу с такими, как этот Спенсер, – проворчал Уолт. – О нем и его дружках идет дурная слава.
– Да будет тебе, па. Джейк – нормальный парень, если знать, как с ним обращаться.
– А откуда этот самый Джейк Спенсер и прочие берут деньги на такие дорогие машины? – поинтересовалась Сьюзан.
Уолт громко хмыкнул.
– Возит контрабандное виски из Канады для своего дяди-бутлегера.
На севере штата влияние «сухого закона» почти не ощущалось. Бары и винные погреба самых известных богачей – Рокфеллеров, Морганов, Гулдов, Гарриманов, Асторов, Вандербилтов и Мейджорсов – ломились от первосортных вин и виски. Поставщиков этого товара, многие из которых были известны как настоящие преступники и даже убийцы, принимали в высшем свете. Именно терпимость и попустительство богатых и могущественных привели к тому, что контрабандная торговля спиртным начала процветать на общенациональном уровне, в виде организованной преступности, поглощая большую часть этого богатства и могущества. Не раз государственные деятели и высокие судебные чины похвалялись тем, что поднимали бокалы в знаменитых особняках по берегам Гудзона вместе с самим Аль Капоне.
Люди менее зажиточные не могли себе позволить пользоваться услугами бутлегеров. Бедняки пробавлялись самодельным вином, добывали спиртное на подпольных винокуренных заводиках, которыми кишели горные районы штата Нью-Йорк. Любимым напитком в этих местах считался яблочный бренди собственного изготовления. Насколько помнил Хэм, ни один виноторговец в Найтсвилле ни разу не появлялся. Еще задолго до введения «сухого закона» по всей территории к востоку от каменоломен изготавливали в домашних условиях вино, пиво и даже виски.
