— Ой-ой, ты весь мокрый! — верещит Ксеня.
— Да, прости, — чмокаю ее в румяную щеку и ставлю в подъезд, который уже открыла Лера.
Мои девочки оглядывают меня с явным интересом: старшая, складывая зонт, не скрывает неодобрения, оценивая мою мокрую одежду, а младшая, едва не норовя засунуть свой любопытный носик в пакеты.
— С подарками? — улыбается Ксюша.
Киваю.
— По какому это поводу? — строго требует Лера.
— А разве для подарков нужен повод? — протискиваюсь мимо них, направляясь к лестнице.
— Вообще-то да, — догоняет меня претензия Леры.
— Кто сказал?
— Я! Пока что я в этой семье устанавливаю правила! — ворчит.
— Это действительно, «пока», — усмехаюсь. — Ну, раз нужен повод, то пусть будут подарки на день рождения!
— У неё не скоро…
— Это за прошедшие, — перебиваю Леру, останавливаясь у нашей двери. Поворачиваюсь к недовольной девушке лицом: — Все, которые я пропустил.
— Выгнать бы тебя, — шипит она, подаваясь ко мне.
— Но на улице ливень, — улыбаюсь беззаботно. — Я весь промок. И до дома мне через весь город пилить. Кто ж тебе виноват, что ты в такую даль от меня забралась.
— Это не мои проблемы…
— Хочешь быть виновна в том, что я заболел?
Лера хмурится. Пыхтит так, что ноздри раздуваются. Окидывает меня недовольным взглядом. А я пытаюсь не улыбаться.
— Уедешь сразу, как высохнешь! — бросает она и наконец, распахивает ветхую дверь квартиры.
— Ну и что у нас тут? — с деловитым видом интересуется Ксюша, как бы невзначай заглядывая в пакеты, которые я опускаю на пол.
— Сначала разуться! — велит Лера. — Переодеться и руки помыть!
— Хорошо, — недовольно морщится малышка.
— В саду хорошо кушала?
— Да, — тянет Ксюша, топая в направлении ванной.
— Так и будешь стоять? — привлекает мое внимание Лера. — Все мокрое снимай. Сейчас что-нибудь придумаю, чтобы высушить…
— Я могу душ принять? — перебиваю я ее. — А то замёрз.
Серебристые глаза глядят с подозрением:
— Ксюша, руки иди мой быстрее. Костя хочет пойти помыться, — говорит, не отрывая от меня взгляда.
— Я все! Все сделала, мам! — малышка уже выскакивает из ванной, на ходу стягивая колготки. — Почти. Сейчас только лосины… — и скрывается в спальне.
Огибаю Леру и вхожу за ребёнком в комнату. Начинаю выкладывать содержимое пакетов, оценивая, как у Ксюши загорелись глаза при виде первой же куклы.
— Это мне? — благоговейно шепчет малышка.
— Тут почти все тебе.
— Это же бэби Анабель! Мама, смотри! Прямо как в рекламе! Она как настоящая! Даже плакать может! — громко вещает малышка.
— Мне вот подсказали, что твоей ляльке пригодится коляска, — продолжаю я, распаковывая дары. — И кровать. И…
— Константин Дмитриевич, вы вроде замёрзли очень. И вам ооочень надо в душ, — строго бубнит Лера у меня за спиной.
По интонации понимаю, что ей есть, что мне сказать.
— В общем дальше сама разберёшься, — подмигиваю я малышке.
— Хорошо. Только быстрее возвращайся. Нам ещё надо кроватку собрать. И коляску!
— Постараюсь не задерживаться, — улыбаюсь я распоряжениям и выхожу из комнаты.
— Какого черта? — шипит Лера, едва не припирая меня к стенке, стоит мне ступить в коридор. — Собрался разбаловаться моего ребёнка?
— Это всего лишь подарки…
— Это для тебя «всего лишь»! А мне потом что прикажешь делать?!
— Тебе ничего больше не придётся делать, Мандаринка. Я сам, — подцепляю кончик ее носика указательным пальцем.
Лера в растерянности отстраняется. Удивленно распахивает глаза. Воспользовавшись ее замешательством, вкладываю в ее руки оставшиеся пакеты:
— Вот это на кухню надо отнести. И тут ещё вот, — кладу небольшой свёрток ей в ладонь, и придвигаюсь к ее ушку. — Это вместо того, что я порвал прошлой ночью. Хотя я может и с этим не удержусь. Очень уж он мне понравился…
Вижу, как размыкаются пухлые губки. А грудь начинает вздыматься от тяжелого дыхания. Так-то лучше…
Однако Лера быстро приходит в себя: серебристые глаза начинают метать молнии. Прячусь за дверью ванной и улыбаюсь, как мальчишка, которому удалось понравившуюся девчонку за косичку подергать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Стягиваю с себя сырую одежду. Все, вплоть до трусов промокло. Включаю воду и забираюсь в ванну под горячие струи.
Ещё пусть попробует от меня избавиться. Теперь я готов. Буду бороться. Надо было сразу… Но что теперь уж сожалеть. Был бы тогда поумнее, не позволил бы так глупо себя одурачить.
Сейчас нужно придумать, как максимально потянуть время. Постараться остаться до ночи. Думаю, в этом мне поможет Ксюха. А потом уложим ее спать и наконец поговорим с Лерой. Сегодня точно поговорим!
В голову непрошено врываются причины, почему нам так и не удалось поговорить прошлой ночью, вынуждая мечтать о повторении. Организм немедленно откликается на эти сладкие воспоминания. Она такая горячая… и голодная, как я сам…
Нет! Нет, Костян! Сегодня поговорить! Просто поговорить! Разберемся, а там…
Мысли прерывает нерешительный стук в дверь:
— Кость, я одежду заберу, — предупреждает Лера.
Невольно скалюсь. Значит сама ко мне пришла. Я не виноват. Но при этом уже абсолютно готов.
Она входит. Наклоняется за моими вещами. А я отодвигаю шторку.
— Ой, я же… — выпрямившись, выдавливает Лера. — Кость, ну что за ребячество?
Говорит строго, будто и правда раздражена тем, что я предстал перед ней в чем мать родила. Однако глаза, явно не подчиняясь воле непреклонной хозяйки, жадно шарят по моему телу. Цепко ухватываются за средоточие моего к ней интереса и изумленно расширяются.
Да, кажется, она и никогда не разглядывала меня вот так откровенно. И это взгляд согревает похлеще, чем горячий душ. В моих венах буквально забурлила кровь.
Подчиняясь своему безумному желанию, подаюсь вперёд и впиваюсь в приоткрытый ротик своими губами. Одной рукой зарываюсь в светлые волосы, чтобы не упустить. Тогда как вторая, обвивает стройную талию.
С глухим рыком подтягиваю Леру к себе, и ставлю в ванну. Под душ. Прямо в одежде. Однако, похоже, она даже не замечает этого, — вцепляется пальцами в мои волосы, жадно отвечая на поцелуй. Я бы тоже не заметил, если бы все это чертово тряпьё не мешало мне добраться до желанного тела.
— Моя сладкая, — оторвавшись от ее губ, шепчу в приоткрытый рот. — Я так скучал…
— Кость, ну что ты… — выдыхает она, извиваясь в моих руках, когда мои губы проходятся по ее шее, — делаешь?
— Хочу удовлетворить потребности одной конкретной матери-одиночки, — усмехаюсь я.
— Издеваться вздумал? — чувствую, как ее тело протестующе напрягается.
— Нет, — против ее воли стягиваю с хрупких плеч мокрый кардиган и отбрасываю на пол. — Ты это сама придумала. Я только решил немного поиграть по твоим правилам.
— Не наигрался ещё?! — рычит она, до боли вонзая мне в спину свои острые ноготки.
Сдавленно стону, не в силах слова против сказать.
Пусть отыгрывается вдоволь. Я буду любить. И рано или поздно она растает. Сдастся мне.
Глажу ее шею. Прохожусь большим пальцем по румяной щеке. Прерывисто целую ее влажные губки:
— Родная моя… нам надо поговорить. Очень надо. Но чуть позже, — снова ловлю ее губы, пресекая дальнейшие препирания.
Втискиваю ладонь под тугую резинку ее трусиков. Лера выгибается мне навстречу. Из ее горла вырывается нетерпеливый стон.
Какие-то бутыли с края ванны с грохотом валятся к нашим ногам. Но даже это уже не способно нас сейчас остановить. Зато…
— Мама! — раздаётся вдруг из коридора.
Лера отстраняется от моих губ настолько резко, что ударяется затылком о стену:
— Пусти! Пусти! — в панике пищит она.
Нехотя выпускаю из своих рук. Лера едва успевает встать передо мной, дергает на себя шторку, прикрываясь, и в тот самый миг дверь распахивается.
— Ага, попались! — довольно хохочет Ксюша. — Чего вы тут прячетесь?
— Мандаринка, иди, поиграй с новыми игрушками. Я сейчас приду, — пытаясь восстановить сбившееся дыхание, скороговоркой проговаривает Лера.
