– Хорошо, – согласился я, – тогда я напишу, что ему спеть…
У Шелега, на самом деле, были классные композиции, которые он почему-то не исполнял. Например, «Вампир» или «Перстенек».
На торжестве мы, как всегда, накрыли артистам «поляну». Шелег изрядно «накидался» и вместо песен, которые я ему заказывал, недури́ком заголосил на мотив «Казино»: «Говновоз, говновоз, говновоз, не отчистить говна от колес…» Братва оцепенела… Вот это поздравление! Возмущению 130-килограммового Комиссара не было предела: «Я ему сейчас микрофон в жопу засуну…»
– Ща сам говночисткой станешь! – крикнул свирепый Сэм.
Шелега согнали со сцены. Парней мне кое-как удалось угомонить. Шансонье наполовину урезали гонорар. К моему изумлению, теперь возмутился исполнитель «Говновоза»: «В этом ресторане унижают артистов!».
– Миша, вали отсюда, пока цел, – спровадил я его от греха подальше.
Насколько я знаю, он долго не мог успокоиться и возмущался по этому поводу. Черняков объяснил инцидент тем, что Шелег набухался и у него не было «минусовок» песен, которые я заказывал. Но ведь это их проблемы, а не мои. Не правда ли?
Шоу-бизнес
Была в моей бурной жизни и попытка покорения вершин шоу-бизнеса. Хотя правильнее сказать – попытка нырнуть в болото шоу-бизнеса. Произошла она так.
В 1998 году, прослушивая очередную, взятую в подшефном ларьке кассету, я обратил внимание на песню «Ветер с Севера». Душещипательная история о ждущей своего любимого женщине. С легким намеком на то, что любимый в лагере. Таким, по моему мнению, и должен быть женский шансон.
Я на небо взгляну рассеянно,
Неужели Всевышний все знает?
Пусть не ты, так хоть ветер северный
До озноба меня обнимает…
Песня запала мне в душу. Исполняла ее группа «Русская изба», а продюсировал мой знакомый Володя Черняков. Позвонил ему, попросил привезти. Цена устроила.
«Русской избой» оказалась двадцатичетырехлетняя стройная брюнетка с широкой, белозубой улыбкой. Звали ее Галя Журавлева. Я ожидал, судя по тексту песни, увидеть зрелую женщину, а тут юная нимфа! На сцене Галя поражала безупречным «живым» исполнением и грациозной пластичностью. К концу вечера я понял, что пропал.
Галю вполне устраивали возникшие отношения, но, покоренный ее талантом, я решил сделать из Журавлевой звезду эстрады. Для продвижения проекта мы пригласили околомузыкального жучка Юру Мамочку. Он тоже восторгался Галиными талантами.
Журавлева относилась к той категории артистов, для которых жизнь – это сцена. Если перед ней не было зрителей в концертном зале или в клубе, то публикой становились отдыхающие на пляже, португальские водители автобусов, постояльцы отеля, да кто угодно! Энергетика из нее так и перла. Если вдруг Галя не находилась в центре внимания, то воспринимала сей факт, как личное оскорбление… Советую учитывать это любому, кто соберется связать свою жизнь с актрисой или певицей.
Встреча с прекрасным… Певицы Полина Очирова и Гала Журавлева. 2014 год. Трактир Бутырка.
Дебют Журавлевой на конкурсе красоты «Мисс Россия 1999» оказался фееричным. В белоснежном топе смуглая Галя смотрелась потрясающе. Короткая юбочка сзади предательски приподнималась. Аппетитные формы моей подопечной выгодно отличали ее от подсушенных претенденток на корону. Публика приняла Галино выступление с неподдельным энтузиазмом. В кулуарах конкурса я неожиданно встретил чеха Ису, с которым пересекался в ФОКе после освобождения. Он был немало удивлен моим появлением в качестве продюсера, хотел выпить, пообщаться… Но к этому времени я уже благополучно избавился от иллюзий интернационализма. Поэтому как встретились, так и расстались.
После яркого дебюта продвижение проекта застопорилось. Не буду подробно описывать наши мытарства. Почти в самом начале раскрутки Журавлевой музыкальный рынок был взорван появлением проектов Алсу и Жасмин. После их миллионов моя сотка зелени не котировалась. Хотя концертные директора вздыхали: «Если бы Алсу могла сама спеть свои песни, как поет их Галя…» Мне рассказывали, что первые годы у Алсу были серьезные проблемы с «живыми» концертами. Оно и понятно. Шестнадцатилетняя девчонка без всякого опыта вдруг оказывается перед огромной аудиторией. Она реально терялась. Недоброжелатели называли дочь олигарха Сафина «поющей бензоколонкой».
Я ожидал, что Галя со своей сексапильной фигурой и сильным голосом будет нарасхват. Ведь я видел воочию всех ее потенциальных конкуренток. Ирину Салтыкову на дне рождения Юрия Васильевича вообще согнали со сцены. Ни она, ни Ветлицкая, ни Черникова даже пискнуть не могли без «фанеры».
Признаюсь, опасался повышенного мужского внимания. Но в закулисье никого не волновали ни ее вокал, ни ее женские прелести. Обитателей тухлого мирка шоу-бизнеса интересовали только мои деньги. Юра Мамочка строго настрого запретил мне определять свою профессиональную принадлежность. Поэтому в этом болоте я постоянно ощущал себя потерпевшим. Все пытались нас обмануть. Клипмейкеры, гримеры, концертные директора… Все вымораживали деньги…
В течении своей жизни мне пришлось общаться с разными прослойками общества: с интеллигенцией (друзья родителей), с братвой, с бойчатниками, с шансонщиками, с ментами. Могу уверено заявить: самые честные и открытые – бойчатники. Они просто любят своих собак. А самые мерзкие – представители шоу-бизнеса.
Довелось встречаться и с Айзеншписом, и с Толмацким. Говорил им: «Вот вам русская Дженнифер Лопес. Или Рианна. Реально поющая, народница по музыкальному образованию». Ответ один, он же вопрос – сколько денег готов вложить?
Мне казалось, что мир шоу-бизнеса должен быть радостным и праздничным. Мы работали и общались со многими «звездами». Они все какие-то скучные. На свои выступления приходили, как фрезеровщик на смену. «Фанеру» включили, тридцать минут отпрыгали на сцене, деньги получили, уехали. Никаких полетов фантазий, никаких залихватских застолий… Ничего общего с душевными посиделками артистов шансона. Пожалуй, только две певицы: Натали и мечта босяцкой юности – Алиса Мон – понравились своей душевностью и полным отсутствием пафоса.
Особняком сохранился в моей памяти концерт Натальи Лагоды на дне рождении Бубля. На исполнении третьей песни она залезла на стол и выдала среди бутылок и рыбных ассорти эротичный танец. Потом затащила туда Бубля. Мы только успевали блюда убирать… Песня звучала сама по себе, микрофон где-то потерялся. Да по мне, пусть бы вообще бы не пела, а плясала таким макаром.
– Бубль! Куда полез? Ты же «стремила»[38], – хохотала сокольническая братва.
– По ходу, хапаешь ты с ней горя? – спросил я у грустного директора Лагоды, который меланхолично наблюдал за «капканами»[39] своей подопечной.
– Мужской коллектив… шест… ее моментом клинит, – уныло согласился директор. Лагода была бывшей стриптизершей.
Чтобы гнусные нравы шоу-бизнеса были понятны, расскажу такой случай. К нам обратилась Галина знакомая Валерия Лесовская, которая запомнилась песней «Алло, алло, звоню тебе…» на мотив композиции Шер. Ей на корпоративе не выплатили гонорар восемьсот долларов. Поехали разбираться Бубль, Рюкзак и еще один парень. Фирма базировалась в особняке. Перед запертыми воротами Рюкзак врубает мусорскую сирену. Заходят, вежливо говорят: «Мы по поводу гонорара Валерии Лесовской». Им молча отдают конверт, а там две тысячи зеленых. Тысячу двести долларов гаденыш-организатор концерта просто клал себе в карман. Никакого уважения к труду артиста у людей, которые кормятся за его счет, нет и в помине. Зависимость от ничтожеств, банкующих концертными площадками, удручала. В общении с ними меня практически никогда не покидало ощущение брезгливости и желание набить им рожи. Но приходилось сдерживаться.
Певица Натали. Клуб Нева, 2006 год.
Мечта босяцкой юности Алиса Мон. Ресторан Соло. Наши дни.
Уже много лет спустя, в двухтысячных, пришлось разруливать такую ситуацию. За помощью обратился руководитель и солист моей любимой «Синей Птицы» Владимир Преображенский. Я часто приглашал этот коллектив на концерты. Они приезжали из Вологды, но цен не ломили, работали на совесть. Существовало три «Синих птицы»: Преображенского, знаменитого Сергея Дроздова, исполнявшего все хиты семидесятых, и еще одна. Владимир поделился своей проблемой: какой-то шельмец со странной фамилией Гаробаджи, или Аробаджи, подсуетился и зарегистрировал авторские права на название. Стало невозможно работать. Куда ансамбль не приедет, их тут же «хлопает» местный ОБЭП. Пошли отказы областных филармоний и отмены гастролей. Музыканты реально «положили зубы на полку».
